Мы спустились до первого этажа. И из стены кабинки мигнула еще одна кнопка. Нестрель нажал ее, и лифт поехал ниже. В подземный ход, догадалась я.
Туннель привел нас в поселение людей.
Здесь все было как вчера. Обычная городская суета, словно и не существовало никакого конфликта между колониями.
— Нестрель? — ни с того, ни с сего осенило меня.
Он повернулся ко мне и внимательно заглянул в глаза.
— А как вы договорились с людьми? В смысле — ну вы же сражались за равнину. Как же договорились?
— А-а-а… — разочарованно начал талькаирс, будто бы ожидал чего-то другого. — Да никак. Договорились, что равнину если что поделим. Места тут много.
— Тогда из-за чего же весь сыр бор? — поразилась я. — Снаружи нас убеждали, что вы грызетесь из-за равнины. Но если тут хватит места всем, в чем же загвоздка?
— А черт его знает? — озадачился Нестрель. — Вначале, и правда, были проблемы с высадкой и поселением. Каждый хотел кусочек получше. А потом…потом сделали границу и вроде бы всех все устраивало. И вдруг эти убийства. И пошло поехало. Все начали друг друга подозревать. Все начали кричать о том, что инопланетники выживают их за горную гряду.
— Погоди, — я даже замедлила шаг. — Получается, что особо никому не нужно было выживать инопланетников?
— После дележа равнины, нет, — согласился Нестрель. — Но кому-то же не моглось… или как вы там говорите, люди… неймется.
— Что-то здесь не так, — вслух рассудила я. — Такое ощущение, что конфликт разжигался искусственно. Но зачем? Политики столько пота пролили на ниве переговоров… Если только…
Мы дошли до мэрии землян, и я замерла на пороге, глядя на приближающегося Вайлиса. И его присутствие, взгляд синих глаз помогли довести идею до ума.
— Тут явно замешан кто-то третий, — сообщила я так, чтобы Вайлис тоже слышал.
Он подошел, и колени ослабели, а тепло в животе заставило глупо улыбнуться.
— Я скучал по тебе, Леля, — вот так запросто признался Вайлис, хотя за моей спиной стоял Нестрель, а за его спиной вышагивал Валдо и еще человек десять. Я сразу узнала в них правительственных агентов. Когда-то их называли агенты ЦРУ и ФСБ. Теперь спецагенты и особые агенты. С какими из них мы имели дело сегодня, я еще не определила. Но их присутствие ощутимо напрягало. Любого индиго напрягло бы. А уж плазменного и подавно. Мне сразу стало не по себе. Я отлично понимала, что не только загадочный конфликт колоний, не только преступник, но и я с Вайлисом для них — предметы изучения. И теперь мы идем по очень тонкому льду. Не ошибиться, не расслабляться, не сболтнуть лишнего — вот что не менее важно, чем выжать из стрелка хоть каплю информации.
Выправка десятки напоминала ту, что демонстрировали вчерашние вояки. Но участники схватки с Магрисом вели себя попроще, и демонстрировали больше мощи, чем ловкости. В каждом жесте новых сопровождающих Валдо ощущалась почти змеиная гибкость. Смотрели они не прямо и с вызовом, а очень въедливо, словно стремились просочиться в самый твой мозг.
Также, как и вчерашние вояки, сегодняшние агенты были как на подбор. Высокие, крепкие, почти как Валдо. Разве что менее сутулые из-за переразвитых мышц спины. Да и ходили не строем. Скорее каждый сам по себе, собственной походкой. Одевались будто бы нарочно, чтобы не выделяться из толпы.
В основной своей массе поселенцы носили рабочую одежду. Брюки с множеством карманов — нечто среднее между джинсами и армейскими штанами — и футболки с толстовками.
Точно также оделись и агенты. Выдавала лишь нулячесть вещей и почти стерильная чистота. Да вот еще что… Не знаю как остальные, а я отчетливо заметила, что в карманах агентов не просто нужные для колонистов штуки. Лазерные ножи, саморазжигающиеся угли, уменьшенные по новейшим технологиям рулоны веревок. Их бросали в ущелье нитками для шитья, а вытаскивали канатами для альпинизма.
Валдо кивнул на мой вопросительный взгляд, словно сообщал: да, ты угадала на счет агентов.
И тут же один из них, самый старший, лет пятидесяти на вид, обратился ко мне сам.
— Лелейна Милава, — он склонился, словно хотел поцеловать руку, демонстрируя идеально зачесанные назад каштановые кудри. Вблизи стало заметно, что черты у правительственных агентов тонкие, на лбу буквально пропечатаны не школьные классы, а, как минимум, несколько ученых степеней.
Вояки выглядели попроще, да и вели себя тоже.
— Позвольте представиться, Аскольд Баско, — выдержав недолгую паузу, продолжил старший агент, не сводя с меня внимательного взгляда зелено-коричневых глаз. Резко выпрямился и на редкость мясистые мочки его ушей вздрогнули.
Привычка собираться в трудные минуты не подвела — я разом успокоилась и встретила гипноз агента отнюдь не вымученной улыбкой.
Аскольд попытался вывести меня из равновесия, усиленно сверля взглядом дырку во лбу. Будто бы намекал на ту самую аджну-чакру, которой часто пользовались индиго, как оружием. Сильный поток нашей энергии из «третьего глаза» — и человек со слабой аурой в обмороке, с сильной — обескуражен, сбит с толку. Я улыбнулась шире, и Аскольд закончил очень спокойно, хотя аура его так и фонила недовольством:
— Мои товарищи, — и он провел рукой вдоль неровной шеренги спутников, представляя их поочередно.
Я кивала каждому, почему-то вспомнив Булгакова и Маргариту на балу с ее знаменитым: «Я в восхищении».
Вайлис не выдержал. Пристроился рядом, словно защищал и взял под руку.
Аскольд смерил его внимательным взглядом. И я готова была поклясться, что он о чем-то догадался. Не-индиго не способен читать ауры. Но что-то неуловимо изменилось в Вайлисе, с тех пор, как моя плазма изменила его сущность.
И я вдруг ощутила, что и его хочу защищать. Также как остальных. А еще… я почувствовала, насколько близок мне Вайлис. Мы едва касались друг друга ладонями, но по телу разливалось тепло и уверенность. Мы не смотрели друг на друга, но я знала, что Вайлис рядом, и подставит плечо, если потребуется.
Стоп! Вчера Магрис прилюдно удивился ауре Вайлиса. Я метнула взгляд на Валдо. Он расплылся в улыбке и покачал головой, заложив руки за дорогой кожаный ремень с орлом на бляхе. Нет, агенты не знают. Надеюсь, у Магриса хватит ума не говорить им то, о чем пожалеем мы все. Хотя… терять ему уже нечего. Или есть что?
Мы молча покивали друг другу в знак приветствия, и Валдо пригласил всех внутрь.
Тягостное напряжение давило на плечи, пока наша честная компания шествовала в оборудованную для допроса комнату мэрии. Агенты не доверяли нам, пытались что-то разнюхать про индиго. Мы не доверяли агентам, скрывали свои тайны. Валдо выглядел ужасно недовольным вмешательством «не своих людей». И тоже не доверял им до конца.
А Нестрель так и искрил презрением к правительственным ищейкам. Да, допрос будет тем еще спектаклем. Боюсь, мы сработаемся как лебедь, рак и щука в знаменитой басне Крылова. Каждому нужно что-то свое, делиться с другими он не намерен, да и не доверяет остальным ни на грош.
Я поежилась. А Вайлис с какой-то отчаянной прямотой и упрямством притянул меня за талию, и шепнул на ухо:
— Все будет хорошо, Леля. Я с тобой. Всегда. Даже когда гонишь.
Горечь его слов отдалась болью в душе, царапнула льдинками грудь. Но следом снова разлилось тепло уверенности, близости. Я кивнула и положила ладонь на талию Вайлиса. Теперь все видели наши скрещенные руки и понимали значение этого жеста.
Глава 15Каждый сам за себя, но предатели против всех
Я почти не спал этой ночью. Бродил по темной комнате, бесцельно разглядывая мир за окном. На фоне темно-синего неба Луны Муританны чудились набросками незадачливого художника. Того, что расчертил яркие белые круги, а закрасить их внутри не хватило акварели. И получились диски с призрачной, молочно-голубой сердцевиной.
Возле осветительных плит колониальных зданий роились насекомые. Блекло-лиловые ночные бабочки, размером с ладонь бесшумно бились в холодные псевдосолнца. Они не обжигали, и бабочки возвращались снова и снова. Мошкара не больше булавочной головки, странные длинные жуки, похожие на кузнечиков теснили друг друга внутри световой дорожки.
Пряно-горчичные ароматы ночных цветов смешивались с арбузным запахом отдушки и слабым, очень искусственным — свежего строительного пластика. Бррр…
В горах глухо кричали птицы, по притихшей равнине то и дело разносились резкие оклики здешних пернатых.
Я ощущал себя странно. То чувство, что нахлынуло, когда сбежала Леля — истошное, до боли, до надрыва чего-то внутри — медленно, но верно проходило. Я выплеснул его досадой и злостью на Элдара Масгатовича и сразу полегчало. Еще сильнее полегчало от понимания — он попустительствовал. Позволял мне, полукровке почти грубить, настолько был пришиблен новостями. Сердце то колотилось как сумасшедшее, то затихало, пропускало удары. Воздух то свинцовой тяжестью переполнял грудь, то дурманил — невесомый и пьяный.
Несмотря на бессонную ночь, к утру голова оставалась на диво ясной, и я понял одну важнейшую вещь.
До сих пор я плыл по течению. Позволял Леле распоряжаться нашими отношениями. Не настаивал, повинуясь ее незримой власти. Пора с этим заканчивать.
Я позавтракал чем-то вроде жаркого из хранилища, наспех умылся, оделся и по дороге на допрос окончательно решил для себя. Я не позволю Леле больше отстраняться, уходить, бояться отношений. Заставлю ее прекратить строить между нами искусственные стены и услышать меня.
Но стоило увидеть ее — немного растерянную, в очередном синем трикотажном костюме, ладно сидящем на стройной фигурке, всю решимость как потопом смыло.
Я шел к Леле, то замедляя, то ускоряя шаг и понимал, что опять позволю ей делать все, что захочет. Но не уйду. Только не сам.
Я плохо понимал, что происходит между нами. Но Леля внезапно взяла за руку и восстановила невероятно прочную, неведомую связь, что безжалостно разорвала вчера.
На меня пахнуло запахом мандаринов, Нового года и… дома. Того самого, о котором так мечтал рядом с Лелей.