— До меня дошли слухи, что вы, ребята, ищете индиго, которых пытались нанять для грязных правительственных дел, — так начал диалог Илья, не тратясь на лишние раскланивания.
— Да уж, — вздохнула я. — Только без толку.
— Про Магриса мне Вайлис еще вчера рассказал, — признался Илья. — Но вы не найдете то, что ищете.
— Почему? — напрягся Вайлис и пожал мою руку с соседнего кресла.
— Да потому, что действовали они тоньше. Этот покровитель… Магриса… он немного индиго…
— Точно! — воскликнул Вайлис. — Я тоже об этом думал! Когда началась бомбежка. Иначе как он так быстро узнал, что пятки горят? Мы только вчера поймали стрелка…
— Погоди, — остановила я поток красноречия Вайлиса. — Это как — частично?
— Ну помнишь среди нас изредка появлялись слабые индиго. Очень слабые?
— Не особо.
— Это потому, что мы не брали их в расчет. Зачем? Они же ничего не могут. Разве только регенерируют лучше обычных людей.
— Зато они могут пользоваться мыслесвязью, если другой индиго инициирует ее! — наконец догадалась я.
— А еще они живут долго, но не как мы.
— Погоди… Если покровитель Магриса индиго, почему мы с ним не знакомы? Вообще? — удивилась я. — Мы же всех наших знаем… наперечет. Даже самых слабых хотя бы раз да засекали. Иначе как они поняли, что могут других слышать?
— Просто он давно ни с кем не общался. И про него забыли, — буднично сообщил Илья. — Нас ведь тысячи по Галактике. Всех не упомнишь. Он затихарился на пару сотен лет и… затерялся. Но ты отвлеклась. Он знает про индиго. И посылал всем закодированные послания. Мне тоже.
— Всем? Послания? — я приподнялась в кресле, и Вайлис ободряюще погладил ладонь.
«Мы знаем кто ты. Мы знаем, что ты можешь. Не высовывайся. Или жди беды».
Фразы всплыли в голове яркими вспышками. Но я никак не могла сообразить — откуда они взялись.
— Вот видишь. И с тобой связывались, — хмыкнул Илья.
— Погоди, — опешила я. — Белиберда какая-то. Это же не предложение сотрудничать. Что-то вроде угрозы…
— Не совсем, — усмехнулся Илья. — Это крючок. Фразы проверяли тебя на устойчивость к воздействию. Если бы ты сильно испугалась, захотела что-то предпринять. Срочно куда-то бежать, что-то делать… С кем-то договариваться… — он выдержал театральную паузу, позволив мне дойти до ответа своим умом и закончил — Вот тогда тебе предложили бы сотрудничество. Им важно, чтобы тайный сотрудник был… как бы это сказать. Морально неустойчивый что ли…
— Я поняла. ХитрО. А почему никто другой не вспомнил послания?
— Потому что это не слова, — издал очередной уже смешок Илья. — Это нечто вроде тревожных мысленных волн. Они могут посеять беспокойство или панику. Могут растревожить. Вот это и проверялось. А в слова послание облекла ты сама. Ты панически боишься, что нас рассекретят. Это твой самый большой подсознательный страх. Поэтому фразы получились такими.
До меня медленно, но верно доходило. Я посмотрела на Вайлиса. Он пожал мою руку и ободряюще улыбнулся. Теплая ладонь спутника, его неравнодушие придали уверенности и сил.
— Значит, каждый понимал послание по-своему? — уточнила я.
— Совершенно верно.
— А откуда ты об этом знаешь?
— Плазма. Я живу поболее многих. И мозги мне пытались запудрить куда чаще, чем вам. Я сразу отловил импульс. Проверил все.
— Как найти того самого слабого индиго? — вступил в разговор Вайлис. — Такое ощущение, что вычислить его по способностям будет проще, чем другими способами.
— Я подумаю, — пообещал Илья. — Дайте немного времени.
— А вот со временем у нас как раз не очень, — возразил Вайлис. — На поверхности бомбят. Уверен, покажи мы нос, тут же будем поджарены как зверушка на вертеле.
— Сделаю так быстро, как смогу, — пообещал Илья. — А пока надо подкачать вас энергией. Так и до истощения недолго. У меня есть время и возможность восстановиться. И парочка друзей. Октябрьских индиго. Вы ведь так их называете? — по мыслесвязи прошел смешок. Готова поклясться, что Илья увидел, как горят мои уши. Я даже подумала начать извиняться, но он еще раз усмехнулся и очень тепло закончил. — В общем, держите. Подарок с далекого конца Галактики.
И прежде чем я успела возразить, в тело заструился мощный поток энергии.
Вайлис тоже это почувствовал, даже вздрогнул, весь напрягся. Мы непроизвольно сжали руки друг друга.
…
Илья «подкачал» нас на славу. Когда он отключился, энергия просто била ключом. Казалось, я не оживляла никого год или больше. Не пережила все эти ужасные дни, не связывалась с десятками индиго, теряя куски ауры на далекие телемосты в другую часть Галактики.
Вайлис даже разрумянился. Его аура стала полноценной индиговой. Плазма заливала ее всю, равномерно, плескалась огненными всполохами на кончиках крыльев и пальцев. Розовая эмоция густыми лепестками струилась сквозь аурный огонь. Фиолетовые точки исчезли. Но добавились оранжевые. Если бы Вайлис родился человеком, я сказала бы — что он очень счастлив и любит по-настоящему.
Свет искусственного солнца подземного города пошел на убыль, и за окнами сгустились ненастоящие сумерки.
В комнату пахнуло нектаром ночных цветов. Мы с Вайлисом обустроились на первом этаже дома, и некоторые из них, на длинных, одеревеневших стеблях, почти доставали до окон.
— Надо бы провести ревизию хранилища, — сообщил Вайлис, отправляясь на кухню. Кроме меблировки она ничем не отличалась от спальни. В колониальных зданиях все комнаты были одного размера и квадратной формы.
Я пошла следом, ощущая, что желудок более чем согласен с Вайлисом.
Он подставил мне кресло, а сам полез в хранилище.
Судя по всему, в отличие от корабля, остатки пищи тут выбрасывались отдельно. В хранилище лежали запечатанные обед и ужин.
Вайлис достал все и налил нам травяной настойки из крана над бежевым шкафчиком с посудой.
В ассортименте был еще черный кофе, молоко и два вида чая — черный и зеленый.
Судя по содержимым контейнеров, на обед подавали жаркое из говядины и какого-то талькаирского мяса. Обычное блюдо и перчено-соленое предусмотрительно разделяла перегородка. На ужин предлагались сырники, зеленые талькаирские макароны и творог.
Пока мы с Вайлисом восстанавливали силы обедом и ужином сразу, по внутренней связи позвонил Валдо.
— Вайлис? Леля? Вы тут поселились? — похоже, они с Нестрелем не сразу нас нашли. Вайлис дал мне знак продолжать есть, а сам вернулся в спальню, к виртуальному телефону.
— Следователи-расследователи собираются завтра с утра, — сообщил, когда вернулся. — Займемся горами и работодателем Магриса.
Я откусила сырник и предложила:
— Может, тогда я проведу тебе ускоренный курс обучения способностям индиго?
— Думал, ты не предложишь, — подначил Вайлис. Его хитрое выражение лица явно говорило, что спутник только и ждал возможности попрактиковаться.
— Начнем с техники безопасности. Ты ешь, ешь, — хмыкнула я. Странно. Рядом с Вайлисом я ощущала себя как за каменной стеной. Не страшилась будущего, хотя пока что оно не обещало ничего хорошего. Снаружи нас ждали с распростертыми объятиями плазменные пушки. Завтра предстояло узнать — сколько народу пострадало во время бомбардировки. Я всегда боялась этих цифр и грустных списков. Хотелось лечить всех и вся — подряд, не выбирая. Лечить, пока не упаду без сил, в обморок. Со мной такое уже случалось, на заре становления дара. Тогда я еще не знала его ограничений, а если бы и знала… все равно вряд ли сдержалась бы…
Перед глазами до сих пор стоит тот школьный автобус. Как и в день аварии Вайлиса, тогда я всего лишь ехала мимо…
Прозрачный зимний воздух дышит морозом. Солнце превращает снежные барханы под трассой в россыпь бриллиантов. Неуместными глыбами пластика и металла взмывают к небу дома.
Утренняя воздушная трасса кажется безлюдной и сиротливой. Ну кто же кроме меня, командировочной поедет куда-то в пять утра? Да еще в феврале, самом лютом зимнем месяце на нашем континенте?
Я зеваю, придремывая на сиденье, кутаюсь в шерстяной шарфик.
И вдруг накатывают волны: страха, паники, боли. Я подскакиваю, словно на пружине и с ужасом оцениваю масштаб катастрофы…
Ярко-оранжевая гусеница автобуса замирает в небе, как подстреленная, и со всего размаху падает на ледяную дорогу. Грохот и скрежет прорывается сквозь стекла моей машины. Шквал эмоций обрушивается на меня, не взирая на защиту. Боль, ужас, паника… По-моему водителя и школьного механика посадили после этого происшествия. Но мне было все равно.
Сердце заходится в груди, ледяная волна прокатывается в животе. Меня даже передергивает от озноба…
Автобус проскальзывает по катку дороги и падает вниз, в овраг. Переворачивается, как огромная катушка с нитками, расталкивая деревья. Они недовольно трещат и возмущенно размахивают голыми ветками.
И снова я требую водителя остановиться. Отпускаю такси, вызываю спасателей и бросаюсь в автобус.
Дверец уже нет, они остались где-то по дороге. Я карабкаюсь по высоким колесам, подтягиваюсь и запрыгиваю в салон.
Покореженные куски металла со всех сторон угрожают острыми лезвиями. Крошево из пластика хрустит под ногами. Перевернутые, сломанные пассажирские кресла похожи на груду хлама. Некоторые насквозь пронзили острые обломки металла и пластика.
Внутри пахнет кровью, смертью, безысходностью. Повсюду россыпью зерен граната поблескивают кровавые капли. Алыми чернилами растеклись кровавые лужицы. Отпечатки рук и ног — грязные, бордовые и алые на полу, стенах и даже на потолке…
Теплый дымок вьется в воздухе белесой пеленой, будто бы пытаясь скрыть ужасную картину.
Тишина холодит почище тридцатиградусного мороза. Вокруг — куда ни кинь взгляд — покореженные, безжизненные тела. Маленькие, хрупкие, будто сломанные куклы. Их хочется сгрести в охапку и согреть своей плазмой, вдохнуть жизнь.
Я поскальзываюсь на вмиг обледеневшем полу, и падаю в кровавую лужицу. По белому пальто размазывается алая клякса, впитывается и расплывается по кашемиру.