— Ты чего, попутал? — наклонился над ним Валера. — Как ты обращаешься с королем! Забыл, как подносил мне семечки? А теперь решил убить?
Фанеров, буду честен, не корчился, а тут же вскочил и был готов продолжать битву, судя по выражению в его глазах — на смерть. Но после слов оборванца, он немного смутился.
— Что? Валера?
— Ага, не узнал? — улыбнулся он и протянул руку. Женя неуверенно ее пожал.
В общем, Женя сломался. Он только хлопал глазами и переводил взгляд с Валеры на меня и обратно.
Пришлось его оставить.
— Я все видел, — неожиданно сказал он, когда мы поднимались в квартиру.
— О чем ты?
— О твоем астральном пространстве. Все видел. Почему ты не сказал, что у тебя бесконечный потенциал?
— Ты про мое хранилище?
— Да, про него. У нас это назывался потенциал, — пожал плечами Валера. — Я и Посейдона увидел и еще черных существ… У тебя там вообще курорт!
— А я говорил, что я не простой студент…
— И кто же ты? — прищурился он.
— Когда пойму, что тебе можно снять ограничения, тогда и расскажу.
— Хитроумно. — улыбнулся он.
— Но об одном попрошу тебя, никому не говори про это.
— Как знаешь, — пожал он плечами. — Таким надо гордиться и хвастаться! Даже я не встречал такого! Признаю, малец, ты удивил меня.
Мы зашли в квартиру, и я попросил Валеру немного подождать. Все же голубь был куда безопаснее, чем здоровый, двухметровый мужик.
— Мы пришли… — заходя на кухню, я застал Машу за чтением газет.
— Ты постарался? — улыбнулась она, показывая разворот с разрушенными офисами.
— Да, слегка буянил ночью, — невинно я развел руками, как будто это было в порядке вещей.
— А тут еще сказано, что бы с какой-то бабой был? — прищурилась она. — Но фоток нет.
Эх, все же женщины ревнивы, даже если в мире есть многоженство.
— Да, я приехал с Дункан. Она осталась в одном из моих домов, — сказал я.
— О как! — забыв обо всем, Маша улыбнулась. — Хочу ее увидеть! Кстати, а где Валера?
Я не стал описывать все, что произошло за то время, пока нас не было, и просто взял ее за руку и отвел в прихожую.
Увидев незнакомца, Маша напряглась, я это почувствовал по тому, как она сжала мою руку, но поняв, что этот человек пришел со мной, немного расслабилась.
— Здравствуйте… — неловко произнесла Кутузова, оглядывая внешний вид мужчины. — Что с вами случилось?
Я только улыбнулся. Валера тоже. Он продолжал молчать и выглядеть загадочно.
— Не узнала? — спросил я, подходя к нему.
— Эм… Нет…
— Эх, щас бы семечек очищенных… — потягиваясь, сказал Валера. Все же он решил подыграть.
— Валера? — выпучила Маша глаза.
Бывший голубь только поклонился и еще больше расплылся в улыбке.
— У Фанерова была примерно такая же реакция, — хихикнул я. — Надо бы одежду для этого великана…
И поманил его за собой, оставив Машу с открытым ртом. И все же я повернулся и пальцем закрыл ей рот.
— Походу, теперь он семечками не обойдется, — прошептал я ей на ухо.
— Точно! — спохватилась Маша и пошла на кухню, поглядывая нам в спины.
У Маши были мои вещи, но и они оказались маловаты. Пришлось ограничиться спортивной майкой и шортами, летней рубашкой и сланцами. Так он и вышел, весь такой красивый к Маше.
Та еще раз оценила его с ног до головы и засмеялась.
— Что-то не так? — не понял он.
— Просто… — она не могла остановиться. — Голубь. Я даже не воспринимала тебя таким, а теперь ты… Блин тебе бы в модели!
— Этому здоровяку надо еще адаптироваться, а потом уже покорять журналы, — устраиваясь за столом и подтягивая к себе тарелку с бутербродами, сказал я. — Садись, будем погружать тебя в мир гастрономических красот.
Мы еще минут двадцать давали Валере разные блюда, если их можно так назвать: бутерброды, мандарины, эклеры, кофе, кусок пирога.
Он все пробовал и каждый раз закатывал от удовольствия глаза. Единственное, что ему не понравилось, была черешня. Мы забыли предупредить, что внутри есть кости, и он с раздражением перемолол.
— Горько!
— Так, мальчики и девочки, извините, но мне надо бежать. — посмотрев на часы, я понял, что опаздываю на радиостанцию. — Радиоэфир.
— Прямой? — уточнила Маша.
— Да, — по моей загадочной улыбке было ясно, что я что-то задумал. — Сегодня выходной, так что можете прогуляться.
— Не боишся? — многозначительно спросил Валера с набитым ртом. — Я же не до конца адаптировался под жизнь человека.
— Подкол засчитан. — щелкнул я пальцами. — Если Маша не хочет, можешь остаться дома и поделать… Уборку. Как раз в одной комнате кучу подушек надо убрать.
— Нет-нет! — замахала руками Маша. — Мы с Кицуней и Валерой справимся. Верно?
Она строго посмотрела на здорового мужчину и тот слегка поежился. Все же она приучила Валеру слушаться.
— Да, я же шучу. Все будет нормально! — махнул он рукой, и за раз откусил половину яблока.
До самой радиостанции я добрался — НАКОНЕЦ-ТО — без приключений. Никто не хотел меня убить, что очень радовало.
На входе меня уже ждал представитель радио.
— Добрый день, Михаил. Алефтин Генрихович нам много рассказывал о вас! — протянул руку полноватый мужчина. — Меня зовут Емельян Сергеевич. Пожалуйста, проходите.
Глава 20«Радио свобода»
Радио «Свобода слова».
За сутки до этого.
— Емельян Сергеевич, у вас на второй линии звонок из института, — сообщила по телефону секретарша Светочка.
Теперь он чаще называл себя Трубачем, чтобы привыкнуть к этой кличке. Все же в преступных кругах его настоящее имя знали единицы, и то те, кому он более-менее доверял.
Для прикрытия он с Трубецким выкупил часть радиохолдинга одного из должников графа, и Трубача посадили на это место. Теперь у него было неплохое прикрытие на должности директора радио.
По сути, Емельян Сергеевич за это время познакомился с нужными людьми, оброс приличными связями, и все только для того, чтобы начать воплощать долгий и очень сложный план по устранению Кузнецова.
Правда, радио не имело к этому никакого отношения. Тут все было чисто и прозрачно.
Хотя на днях к нему обращались какие-то подозрительные люди с просьбами рассказать в эфире про Кузнецова то, что они предоставят. Но без доказательств Емельян Сергеевич был вынужден им отказать.
Он достаточно давно варился в этой сфере и понимал, что они хотят сделать. Но также он видел последствия.
Новости о графе Кузнецове, которые хотели ему всунуть, были не шокирующими, но довольно неприятными. Таким обычно занимается желтая пресса. Они бы его не убили, но этот пацан точно начал бы копать и в первую очередь навестил бы радио. И кто знает, что бы он смог нарыть?
Трубач понимал, что парень не такой простой. Теперь он целый граф со своими достаточно сильными связями. Да и после победы на Универсиаде в его силе можно не сомневаться.
— Емельян Сергеевич… — еще раз произнесла в трубку секретарша.
Он потряс головой, отгоняя разыгравшуюся фантазию.
— Соедини.
Два долгих гудка и легкий щелчок.
— Емельян Сергеевич, здравствуйте, — послышался с той стороны грубый мужской голос. — С вами говорит Звездочет Алефтин Генрихович. Замдиректора КИИМ.
— Очень приятно познакомиться, — без доли вранья ответил Трубач. Кажется, в его влиятельной коллекции знакомых, прибавление.
— Не буду ходить вокруг да около, у меня не так много времени, поэтому скажу как есть. Мы бы хотели, чтобы наш ученик выступил у вас на радио в качестве победителя Универсиады, и заодно сделал бы институту небольшой пиар.
Победитель Универсиады… На секунду Емельян Сергеевич задумался, а потом до него дошло. По спине прошлась легкая дрожь.
— Вы имеете в виду графа Михаила Кузнецова? — оторопело спросил он.
— Да. Надеюсь, это не проблема?
В голове трубача начали крутиться разные неприятные мысли. Еще не так давно он в ужасе бежал из столицы, когда услышал, что по его душу идет Есенин. Теперь же этот Кузнецов, который в данный момент находится с ним на одном задании.
Надо отказаться. Вот какая мысль всплыла в его голове. Все же слишком близко веяние Есенина.
— Понимаете, Алефтин Генрихович, в свете последних новостей, которые витают вокруг вашего студента, радио не хотело бы портить репутацию…
— Простите, что вы сказали? — голос стал на несколько ноток грубее и строже. — Надеюсь, это шутка.
— Мы бы не хотели включать в эфирное время Кузнецова… — собравшись, так же серьезно сказал Трубач.
Разумеется, он знал, кто такой граф Звездочет. Ветеран и герой последней войны. Ну и конечно, было понятно, какое воздействие на весь город оказывает институт. Такой мощный объект влияния нельзя игнорировать. И уж точно, это не будет делать какая-то радиостанция.
— Чтоб вы понимали, я спросил у вас чисто из вежливости. У нас есть распоряжение всех городских служб, а также постановление канцелярии и заверенное письмо князя Горького, с подписью царя Петра, — холодным тоном начал Звездочет. — То, что я вам позвонил и обратился с просьбой — формальность и предупреждение. Наш представитель института будет завтра в двенадцать пополудни. Так что подготовьте все необходимое. Прошлый директор станции всегда шел нам навстречу и мы платили ему тем же. С вами, мы, кажется, не сработаемся… Что ж…
— Но у нас в полдень новостной эфир, готовые…
— Емельян Сергеевич, завтра в двенадцать граф Кузнецов придет к вам на радио, — приказным тоном сказал Звездочет. — Вы лично встретите его и будьте вежливыми.
— Хорошо…
— Всего вам доброго, — произнес Звездочет и положил трубку.
После этого разговора Трубач еще несколько минут сидел, уставившись в одну точку, и слушал тихие гудки. Затем медленно встал, походил по комнате, что-то прикидывая у себя в голове, достал мобильный и набрал подельника.
— Паша… Трубецкой просил нас разобраться с Кузнецовым.