Оказавшись во дворе, девочки отбегают к столовой, которая стоит поодаль от корпуса, среди берёз детдомовской рощи. Лиза присоединяется к ним последней и говорит:
– Я поняла: это мальчишки на чердаке… А Штанодёру надо отомстить.
– Ка-ак?!
У кухни прижилась бездомная кошка. Она ютится под крыльцом. К ребятам привыкла и легко выманивается из своего убежища.
Прямо руками, в нужнике, девочки густо мажут несчастное животное. И вот оно уже пущено в кабинет директора.
Чуть брезжит рассвет. Видно, как бедная кошка беснуется. Поют петухи. Девочки бегут к реке – отмываться.
Река Тара. Этот берег крут. А за рекой до урмана заливные луга. Тайга болотистая. Васюганье. С этой же стороны сосны подступают прямо к селу. До них нужно пройти только улочкой.
В лопухах похрюкивает чей-то поросёнок. А девочки голодны. Их оставили даже без нищенского ужина. Однако поросёнок визжит, и девочки суют его в бочку с дождевой водою. Дальше тайга и предвкушение сытости… Но выпущено из виду, что ни огня, ни ножа, ни соли нет… К тому же девочки быстро заплутали. Они так и не сумели выбраться из урмана до вечерней темноты. Поросёнка выбросили – завонял. Сами забрались на старую черёмуху, устроились и затихли.
Лиза видит во сне отца. Вернее, только его сапоги и брюки-галифе. Надо всем этим голос отца и его смех. Смех какой-то чужой, трескучий.
Голосом Маши Сушенковой отец внезапно кричит:
– Медвежата!
Лиза просыпается и видит под черёмухой двух пестунов. Значит близко медведица! Лиза слетает с черёмухи, прямо в крапиву, следом за нею падают девочки…
Как? Каким путём?! Но через полчаса блукари уже в селе…
Не было бы счастья…
Лиза, видимо, летела из тайги впереди остальных. Оттого село уверилось, что именно она и вывела подружек из лесу.
Те не возражали. Наоборот: прилюдно стали доказывать ей, будто она бежала и пела.
Однако Лиза этого не помнит.
Денис Дроздов тоже не спешит поверить в её песню. И шестеркам его не по носу такая её заслуга. А вот Штанодёр не спешит наказать Лизу за своё посрамление. Оттого Денис и его подпевалы кучкуются по углам, перешёптываются.
А навоз обычно в куче загорается…
И пяток пацанов со своим поводырём тем же полуднем (да как бы вот те раз!) на пороге двух узких коридоров сходятся с Лизою.
Тонкая резиновая трубка с маху врезается ей в лицо и опять взвивается, чтобы перекрестить его тем же путём. Но Лиза взлетает за трубкою следом, перехватывает её в полёте и успевает весом тела вырвать хлыст из руки только теперь увиденного ею Дениса.
И всё! Дальше Лизою опять ничего не помнится. Но, судя по рассказам ребят, она хлещет перед собою настолько яро, что успевает снабдить своим ответом не только зачинщика.
Но кто-то со спины вырывает из её рук орудие мести. Пацаны кидаются вон – на улицу. Однако Лиза успевает настигнуть последнего, подставляет ему подножку. Тот летит зубами вперёд и с маху «целует» порог.
Тем поцелуйщиком оказывается Пашка Денисов. Пашка сидит на полу, плюется кровью, а воспитатель Цывик удерживает Лизу за шиворот. Он говорит Пашке с презрением:
– Хорьки вонючие! Одну девку не могли одолеть.
Пашка поднимается. Левой рукою Цывик даёт ему подзатыльник.
– Пошёл вон! – говорит.
Затем в обратном направлении толкает в загорбок Лизу и велит:
– Ступай к доктору, вояка. Пусть рожу-то пластырем залепит.
Лиза послушно идёт в дальний конец корпуса. Там медкабинет.
Глуховатый старичок-доктор в бородке и красивых позолоченных очках. Лизе кажется, что глядит он на неё со страхом.
– Кто это вас, голубушка, разукрасил? – спрашивает он.
Лиза отвечает:
– С берёзы упала.
– Да, да, да! – как бы соглашается доктор. – Ну что ж. Все падают. Тогда садитесь, уважаемая.
Лизу смешит такое обращение, но смеяться больно.
Доктор садится напротив, осматривает ссадину. Сам говорит:
– Познакомимся поближе. Меня зовут Игорь Васильевич.
Лиза таращит глаза, которые наливаются слезами.
Доктор беспокоится – больно?!
Он пытается ваткою промокнуть слезы и повторяет:
– Ну вот! Ну вот! Чего это ещё? Тебя, кажется, Лизою зовут? Подумать только! Лиза! Внучка у меня тоже Лиза. В Новгороде осталась. Теперь уж такая же большая, как ты. Десять лет я её не видел. А теперь ещё пять лет высылки. За что? – размышляет он и спохватывается, говорит: – Выходит, голубушка, что и я, как ты, сирота.
И опять Лизе смешно, и опять больно: сирота с бородкою!
Но она сообщает почему-то шепотом:
– А папу моего расстреляли. Но тут я считаюсь беспризорной. Он любил меня. И мама любила. Она жить не захотела. А ещё меня любил директор школы. Его тоже Игорем Васильевичем звали. Он мне книги давал читать и не велел никому говорить, что я дочь врага народа. А потом и его забрали. Прямо с урока. А потом я убежала из того детдома. И отсюда убегу.
– Давай вместе убежим, – предлагает доктор.
Лиза таращит на него глаза, а Игорь Васильевич просит:
– Не убегай. Пожалуйста! Будем друзьями…
Вот тогда…
Кто-то из ребят подбирает Пашкин выбитый зуб, цепляет его к ниточке. Отдаёт эту забаву шкетам. Малыши носятся гурьбой, трясут подвескою – тешатся.
Мальцов обижать в детдоме не принято, их мало. К тому же каждому из них покровительствует кто-либо из более старших ребят. Защитить своего дошколёнка – дело святое.
Был бы этот зуб выбит в достойной драке, издёвки бы не последовало. А тут – иная роль. К тому же многие пацаны подхихикивают малышам. Всем надоели Денисовы прихоти.
Одним словом: досталося воронам – аж перьё по сторонам!
Однако же и драный ворон не станет клевать зёрен: хоть бросово, да мясово!..
На другой день Штанодёр вздумал-таки чинить расправу. На заточение девочек больше, правда, не решился, но определил: кому столовую мыть, кому баню перед субботой скоблить, кому погреб чистить.
Лизе досталось наводить чистоту в огромном детдомовском коридоре.
На дворе август – день отменный! Окна настежь. Лиза моет, а Пашка Дроздов швыряет с улицы землю.
Девочка прячется в простенок и ничем не отвечает. Пашке непонятно: здесь ли она?
Лизе видно, как он, отражённый в стекле окна, крадётся до подоконника – заглянуть в коридор.
Половою тряпкою Лиза хлещет шкодника по лицу.
Словно чёрт из коробочки, из-под окна выскакивает Денис.
Он, видно, и подстрекал младшего брата на пакости.
Денис лётом прыгает через подоконник. Но Лиза умудряется кинуть мокрую тряпку ему под ноги. Тряпка скользит под ногами. Они спешат уехать вперёд, а хозяин юзом на заднице не отстаёт.
Денис проезжает мимо Лизы. Та хватает его за уши. Волочит в воспитательскую комнату. Она уверена, что ни Пашка, ни прочие огольцы туда не последуют. Они не знают, что комната пуста.
Лиза молчит о том, что же творилось тогда в комнате воспитателей. Но и без того ясно: штаны на Денисе оказались без пуговиц, рубаха изорвана. А ободранное его лицо наконец-то внушило пацанам, что с Быстриковой лучше не связываться. В драке она бешеная!
Но дело тем не кончилось. Надорванное Денисово ухо, укушенная рука гноятся и краснеют. Цывик ведёт его к доктору.
Игорь Васильевич осматривает раны, спрашивает:
– Тебя что, собаки рвали?
Денис молчит.
– Неужели волки?!
– Какие волки? – злобно отвечает Денис.
– И я так думаю, – очень серьёзно говорит доктор. – Следы не те. Ну-ну-ну! Ай-я-яй! Теперь понятно! Наверное, ты очень постарался кого-то попросить. Вот он тебя и обслужил! Молодец! – непонятно кого хвалит доктор…
Ухо бантиком не обвяжешь. Пришлось накладывать повязку через голову и шею. Из Дениса получился этакий Щорс! Игорь Васильевич на прощанье наказывает ему:
– Будь здоров, герой! Ступай. Да постарайся, чтобы другое ухо уцелело.
Денис, огрызаясь, поднимается уйти. Но входит директор и кладёт ласковую руку на свободную от бинтов макушку пострадавшего, спрашивает доктора:
– Как мы тут?
– Жить будет! – получает резкий ответ. – Только если и дальше станет полагать, что он боевитее всех, не ушей – головы не сносит!
Штанодёр, однако, не соглашается:
– Нет, Игорь Васильевич! Нет! Я думаю, что Денис у нас скорее рыцарь, чём хулиган. Он просто пожалел девочку. Потому и поддался. А вот с Быстриковой дело сложнее. Видите, что вытворяет? По-моему, девочка не в себе.
– Вот как? – удивляется доктор и говорит Денису: – Ступай-ка, парень, отсюда. Ступай, ступай!
Сам провожает «парня» до порога, ждёт, когда тот скроется, затем обращается к директору.
– Зиновий Исакович! Какое у вас образование?
– Ну! Допустим, что я – снабженец. И что?!
– Снабженец, а берёте на себя смелость заниматься диагностикой. Да к тому же в присутствии мальчишки.
– Боже упаси, – нежно отмахивается Штанодёр. – Я пришел посоветоваться.
– Насчёт чего?
– Нельзя ли дать направление на обследование. В психбольницу?
– Кому? Вам?
– Не стоит дерзить, – мягко предупреждает Штанодёр. – Я имею в виду Быстрикову Лизу.
– Но у меня нет для этого никаких оснований.
– Уверен! Будут!
– Вот тогда мы и вернёмся к нашему разговору.
Гороховый бунт
С подачи Штанодёра Денис воображает себя рыцарем.
– У меня рука не поднимается на слабачку, – выгибается он перед ребятами.
А те сдуру делают вывод, что Денис влюбился.
И потекла река с потолка…
Денису больно хочется доказать, что влюбился он не безответно. Да только Лиза, по его словам, сучка замороженная, не хочет подавать вида.
Однако ребята начинают подсмеиваться, отчего Дениса всё больше разбирает суета…
А детдом между тем бедствует: продукты всё ещё не завезены. Сельсовет немного наскрёб по дворам муки, но хватило её дня на три. И опять горошница да овсянка.
Штанодёр ездит в район. Район даёт указания колхозу. Председатель колхоза разводит руками. И опять – район. И опять – обещания: потерпите.