половых досок.
— Не сопротивляйся, уверяю, тебе моя затея понравится, — улыбнулся я этому абобусу, который недоверчиво смотрел на несколько тугих пачек тысячных купюр в моих руках. — Я этого дня полгода ждал, Валера! И кстати, какой чай любит твой батя?
Три дня спустя, северная окраина Москвы
На большом пустыре перед высоким забором стоял небольшой садовый столик крайне странного вида. На обычной штампованной пластмассе, которой кто-то придал форму мебели, были водружены несколько пиал с конфетами и печеньем, стоял высокий самовар, а так же накрыто на две персоны. Правда чашки и блюдца пришлось принести самому Долгорукову.
— Андрей Петрович! — послышалось издалека.
Через пустырь, высоко поднимая ноги, чтобы не нагнать в штанины сухостоя, шел граф Воронцов.
— Константин Алексеевич! Рад вас видеть! — улыбнулся Долгоруков, указывая на раскладной армейский стул. — Присаживайтесь, выпейте со мной чаю!
— Ох, когда Валера сказал, что вы будете меня ждать, я даже удивился. Кстати, где он? — спросил граф Воронцов.
— Ваш старший отошел на полчаса, поговорить с товарищами, — ответил Долгоруков. — Но он к нам присоединится, не сомневайтесь.
— Причина нашей встречи, как я понимаю, в информации, которую вы получили от бюро? — уточнил граф.
Долгоруков глотнул немного чаю и глубокомысленно закинул в рот барбарисовую карамельку, подставляя лицо теплому майскому ветру.
— Вы знакомы с имперским земельным кодексом, Андрей Петрович? — спросил княжич.
— Конечно же, лично принимал участие в обсуждении поправок, — гордо ответил граф Воронцов.
— Тогда вы должны знать, что самострои находятся вне закона, — щурясь, ответил Долгоруков. — И долг каждого поданного Империи воспрепятствовать подобному самозахвату.
Хлипкий столик задрожал, словно приближалось что-то большое.
— Насколько я помню детали по вашему запросу, там были только проблемы с парой хозпостроек, — заметил граф Воронцов. — Если вы о поселке, который находится за забором.
— Правда? — деланно удивился Долгоруков. — Какая жалость, что они находятся на другой стороне застройки. Очень жаль хозяина этих незаконных строений.
— Ну, не скажите, — ответил граф Воронцов, закидывая в рот карамельку и берясь за тонкую фарфоровую чашку. — Совершенно не жаль.
В отличие от Долгорукова, граф пил чай как старик «через сахарок», зажав сладкое между передних зубов, как еще делал его покойный дед.
— Вы знаете, что я обнаружил еще и цыганский след? — спросил княжич, спасая свою чашку с уже откровенно пляшущего столика.
— Вот как? Поправьте меня, Андрей Петрович, но если я правильно помню, пусть закон о зонах оседлости в Империи отменили, но цыганам все равно запрещено селиться близ городов-миллионников в зоне тридцати километров? Верно?
— Все именно так, Константин Алексеевич, все именно так. А владелец этой земли на одну шестнадцатую цыган, представляете! Его прадед был известным конокрадом!
— И куда смотрит полиция? — покачал головой граф Воронцов.
— Им дали сутки на выселение, но там все равно остались вооруженные головорезы, которые пытались запугивать представителей власти, — с тяжелым вздохом ответил Долгоруков. — Мне по этому вопросу даже из Петербурга звонили.
— И вы что?
— Не брал трубку, — легкомысленно ответил княжич, делая еще один глоток чая.
Этот ответ графу Воронцову пришелся по душе.
От поднявшейся дрожи самовар на столике едва не опрокинулся, но устоял. Через десяток секунд из-за поворота, который скрывался лесопосолой, появился армейский мех последней модели. Машина на секунду замерла, после чего по пустырю прокатилась величественная мелодия.
— «Четыре Сезона» Вивальди? — тут же предположил граф Воронцов.
— Вы совершенно правы, — кивнул княжич. — Конкретно «Лето». На пленке есть и другие композиции, но я подумал, что столь динамичная мелодия задаст темп всему мероприятию. Что скажете?
— Неплохой выбор, — кивнул граф Воронцов.
Мех же сорвался с места и взял разгон, достигнув максимальной скорости бега почти в сотню километров в час. Из установленных на плечах боевого робота колонок по пустырю лилась торжественная классическая музыка.
Боевая машина на полном ходу перемахнула через бетонный забор, а уже через мгновение за забором, где размещался внезапно обнаруженный цыганский новострой — он же бандитский район под контролем Барона — вспыхнул первый огненный шар. Послышались одинокие хлопки выстрелов и даже пара автоматных очередей. Но все это быстро стихло. Неизменной оставалась только огромная фигура механического самурая, который сейчас самозабвенно крушил все, до чего мог дотянуться.
«Лето» Вивальди сменилось «Полетом Валькирий» Вагнера, что только подстегнуло пилота боевой машины. Мех стал двигаться куда активнее, а графу Воронцову показалось, что к торжественной классической мелодии примешался еще и какой-то злодейский, почти безумный хохот. Но граф списал это на ветер.
Все же хороших себе друзей нашел Валера, с правильными приоритетами и, что немало важно, с понимающим начальством. Больше за ближайшее будущее своего отпрыска граф Воронцов не беспокоился. Ведь глядя на крушащий целый бандитский конгломерат мех, мужчина понимал, что все у его мальчика будет хорошо.
Минутка Б. Г.-куна
Ну как вы поняли, Долгоруков решил уступить Илюше хотя бы в вопросе музыкального сопровождения. А еще согласился провести небольшую демонстрацию для графа Воронцова, который был обеспокоен дружбой Валеры с нашей парочкой простолюдинов. Терять такой актив, как пространственный маг в лице Воронцова, Долгоруков не хотел, так что решил щегольнуть перед графом. Тем более в высшем свете об обычно строгом и довольно холодном Воронцове ходили всякие слухи, в том числе и о том, что он весьма любит пошутить. В том числе и довольно жестко. Ну и вот так, собственно, мы окончательно перепрыгиваем на рельсы арки турнира.
Кстати, о целостности меха Илюши можно не волноваться. Эта машина способна выдержать столкновение с кибердемоном, то есть чтобы пробить ее броню, надо бахнуть чем-нибудь калибра 152 мм, желательно кумулятивным. А таких валын у бандитов если и водится, то не в этой части истории, так что максимум, что придется делать ГГ после налета — подкрашивать своего «Инферно» в казенный зелено-серый. Вот такие дела. Чмаки.
Глава 15
Заняться было категорически нечем, а бездельничать мне было еще четыре дня.
У всей гимназии сессия, от которой мы с Мишаней были освобождены, уже закончилась, так что студенты остались на территории только в ожидании соревнований. Очевидно, поболеть за своих и, конечно же, сделать ставки на результаты у Воронцова. Последнего, наверное, ждали даже больше, все же этот поц неплохо скорраптил как студенческий, так и преподавательский коллективы. Физрук точно ставил постоянно и со вкусом, как и препод по истории. Как там остальные — я был не в курсе, да и меньше знаешь — крепче спишь.
Я постоянно проверял карман на наличие ехидной записки — была надежда, что Б. Г.-кун подгонит какой-нибудь квест и мне не придется чалиться в ангаре, замазывая краской казенного цвета царапины на моем «Инферно» — но и там было пусто. Заветный клочок бумаги никак не появлялся. По всей видимости, даже у всемогущей сущности, которая управляла моей жизнью, был кризис идей.
— Эй, погромщик! — прозвучало прямо над ухом.
— Блять, Валера! Заикой же оставишь!
Хоть я и знал о способностях Воронцова, но к появлению этого полуфабриката в рандомный момент за твоей спиной привыкнуть практически невозможно. А перед глазами он не появлялся, объясняя это тем, что так еще страшнее и меня может разбить инфаркт или инсульт. Верилось слабо, но проверять не хотелось.
— Погнали в центр, надо обмыть успешный погром, — заявил довольный Воронцов.
— Ты же не любишь вот это все, — с сомнением ответил я.
— Я не люблю без причины сидеть в сигарном клубе или каком-то дорогом ресторане, потягивая столетнее вино и рассуждать о судьбах мира, — серьезно ответил Воронцов. — А я тебе предлагаю поехать в кабак, и там опрокинуть пару стопок, а потом шлифануть все это пивалдеполой. Ну или в обратном порядке. Сначала пиво, потом беленькая.
— Может, сразу ерша сделаем? — уточнил я.
— Ты что такое предлагаешь? Мы же не совсем быдло, водку с пивом мешать, — удивился Воронцов. — Максимум запивать. Я и заведение приличное знаю. Водка чистая как слеза, и холодная, как сердце твоей бывшей. А пиво чешское, бочковое.
— Нет у меня никаких бывших… — тяжело вздохнул я, а через секунду этот тяжелый вздох повторил и Валера. У нас, так сказать, произошла синхронизация шелеста листвы.
— Все равно, погнали, хоть отвлечемся. Заодно и подсмотрим может чего, скоро же клуб переоткрывать, я и Бубне уже звонил по этому вопросу.
Я с сомнением посмотрел на Валеру, потом — на мех, который еще красить и красить, и в итоге согласился. Все равно через неделю начнутся соревнования, и все мои труды пойдут насмарку, а к бесплатному и бесполезному труду у меня было устойчивое отвращение. Тем более Валера был прав. Спецоперация «Табор уходит в небо» прошла как по нотам. Это отметил и Долгоруков, и батяня Валеры, граф Воронцов.
Последний так и вовсе был впечатлен устроенной демонстрацией, хотя Валера все же сомневался, не переборщил ли я со звуковым сопровождением. Но разрушение района-поселка, который банда торговцев всяким запрещенным использовала как свою базу, под аккомпанемент из классических мелодий пришелся графу Воронцову по душе.
Во мне же загорелся луч надежды, что во время какой-нибудь другой эпичной битвы Б. Г.-кун подгонит мне запись долбящего в душу фонка, чтобы я двигался уж совсем на стиле. Но это были мечты, так что на подобный исход я не слишком надеялся.
План был составлен, осталось воплотить его в жизнь. Бубну решили не вызванивать, Лилит оставили под присмотром Валерии, сдав ей еще и Стивена, а Мишаню даже не звали — этот супермен даже ватку после прививок не нюхал, потому что алкоголь разрушает мышцы. Так что, быстро переодевшись из формы во что-то более-менее приличное, мы с Воронцовым выскочили через проходную, поймали такси и покатили по адресу.