Дядю Ваню пришлось поискать, но в итоге я наткнулся на бомжа возле одной из крышуемых им помоек. Гигант мысли прямо сейчас собирал бутылки, аккуратно сортируя водочные и пивные по двум разным баулам.
— Значит, вот какие у тебя дела, да? — спросил дядя Ваня, когда я в общих чертах расписал ему ситуацию. — И что думаешь делать?
— А не знаю, вот и пришел за советом, — ответил я. — Вообще, ситуация говно. Меня пинать может кто угодно, толку, что мне Понятовский деда-шляхтича нарисовал. Штабс-капитан популярно объяснил, что в Империи я черная кость, без вариантов.
— Да, это печально, — согласился дядя Ваня. — было бы у тебя еще годик-полтора, точно бы какой дом к себе загреб. Может, женишься на какой дворянке по-быстрому? Думаю, твой начальник быстро тебе партию подберет. А судить аристократа, пусть и урожденного простолюдином, это уже совсем другой разговор. Это я тебе гарантирую!
— Так вы же сами предупреждали, чтобы я на третьих дочерей не засматривался! — возмутился я. — Да и какое жениться? Вы, дядь Вань, забыли, что я вам про Лилит рассказал? На мне только что бирки еще нет!
— Ну кто же знал, — пожал плечами бомж, отпивая лимонада из бутылки. — Тут я больше беспокоился, чтобы тебя какие бестолочи не заманили в свои сети. А ты вон какой самостоятельный оказался! Говоришь, эта демонша на тебя смотрит и облизывается? Точно жениться по-быстрому не успеешь?
— Мне даже если прямо сейчас строй невест организовать, Лилит просто в свою истинную форму превратится и головы им пооткусывает… — выдохнул я. — Нет, это точно не вариант.
— Вот значит как. Ну, ничего, Илюша, ты главное не волнуйся. Бывает, что решение приходит само по себе. Надо просто подождать.
Дядя Ваня призадумался, допил свой лимонад, смачно причмокнул, после чего попросил закурить. Я с готовностью протянул бомжу открытую пачку, из которой дядя Ваня ловким щелчком ногтя выбил сигарету.
— Опять понтовое курево… — выдохнул бомж. — Эх, молодежь, не цените вы вкуса простых вещей…
Но закурил, не выбросил. Так и сидели. Курили, смотрели в даль, слушали, как Стивен, похрюкивая, терзает остатки наших шавух, которые в край размокли и были отданы опоссуму на растерзание. Удивительно, как спокойно дядя Ваня принял мою историю. И про Лилит, и про то, что мне, скорее всего, пиздец. Казалось, ничего не может удивить этого видавшего виды человека.
Смеркалось.
Настал день разбирательства по делу Лилит. Я предварительно поговорил с демонессой и, вроде как, сумел объяснить ситуацию ее малой умственно-отсталой форме. Конечно, хотело бы пообщаться с более разумной версией дочери Сатаны, но я не знал, что именно она могла мне сказать, так что решил не звать лихо, раз уж сидит тихо.
С момента удушающего захвата, Лилит вернулась в свою «третью» большую форму, а уже на руках у Иванова скукожилась до размеров мелкой девчушки, к которой мы все привыкли. С тех пор такой она и оставалась. Выписали ее из лазарета, кстати, уже на следующий день — было бы странно, если бы ей на восстановление потребовалось времени больше, чем мне.
Утром за нами двумя приехала машина от Долгорукова. Водитель был армейским, молчаливым, но вежливым. Мужчина скользнул взглядом по моей сержантской лычке и парадной форме, по строгому черному платью Лилит, которое ей где-то раздобыла Воронцова, после чего нас двоих повезли в сторону центра, в главное управление имперской канцелярии по Москве. Пусть столица Империи находилась в Питере, в «нерезиновой» тоже хватало административных зданий, в том числе и имперского уровня. Так что трястись в поезде или лететь на стремном самолете в Петербург нам не пришлось.
Просторный холл, лестница, третий этаж, Узкий коридор, казенная краска на стенах, видавшая виды потертая ковровая дорожка. Нет, это место не было нищим, но и богатством тут и не пахло. Все по-армейски строго и сугубо утилитарно. Мне даже на секунду показалось, что интерьер подбирал лично Долгоруков. Уж очень окружающий аскетизм соответствовал духу штабс-капитана.
— Ждите здесь, — скомандовал водитель, после чего проскользнул за створку высокой дубовой двери.
Когда вояка скрылся из виду, я повернулся к Лилит:
— Помнишь, о чем договаривались?
Демонесса молча кивнула, сосредоточенно глядя куда-то себе под ноги. Казалось, она сдерживается от того, чтобы чихнуть, но я понимал, что сейчас адская беженка изо всех сил старается не потерять концентрацию внимания, ведя неравный бой с собственной вынужденной тупостью.
Я аккуратно держал Лилит за ладошку, чуть сжимая тонкие пальчики. Добавила она конечно мне проблем, нечего сказать. И надо было тогда геройствовать, когда я повстречал ее на улице? Утащили бы ее обратно демоны ее батяни, сидела бы дома, беды не знала…
Хотя это были малодушные размышления. Как минимум один раз Лилит прямо меня спасла — на очередной дуэли, когда сняла магическое проклятье. Конечно, она меня тогда и мощно засосала на глазах у всей гимназии, даже с языком, но не сказать, что я сильно был против.
— Входите, — скомандовал вояка, появившийся из-за двери.
Внутри нас ждало целое совещание. Долгоруков, граф Воронцов, какой-то седой мужик, по мерзотному профилю которого я сразу понял — родственник Аньки Шереметьевой. Такой же нос и такой же блядский взгляд, эта спесь у них была буквально семейной чертой. Был тут еще один чиновник — с такой же косой рожей, как у Шереметьева, видимо, это его группа поддержки. Судя по тому, с какой кислой миной держался неизвестный — это столичный петушок. Так высокомерно себя вели на моей памяти только мудилы из царскосельского.
— Ну что же, начнем заседание? — внезапно подал голос Шереметьев. — Ждать больше смысла не вижу.
Долгоруков вздрогнул, недовольно поджав губы, батяня Валеры нахмурился. Интересно, сын рассказал ему в деталях, что его кореша люто щемят проклятые аристократы? Насколько я понял, старший Воронцов впечатлился моей демонстрацией по демонтажу отдельно взятого цыганского поселка с самостроями, но этого очевидно было недостаточно для того, чтобы жертвовать своим политическим весом ради какого-то простолюдина типа меня.
— Я бы хотел еще обождать, — подал голос штабс-капитан, — вопрос серьезный и…
— Именно, что вопрос серьезный и не терпит отлагательств! — подал голос неизвестный с кислой рожей. — Я как особый советник Его Величества настаиваю на том, чтобы начать обсуждение и выбрать дальнейший путь развития событий. В первую очередь — меру пресечения для преступника в лице этого…
Аристократ скривился, бросив на меня косой взгляд.
— Это кто тут особым советником назвался? — послышалось у меня за спиной.
— Дядя! — воскликнул штабс-капитан, чуть приподнимаясь со своего места.
— Сиди, Андрюша, сиди, — послышалось из-за спины.
Я краем глаза увидел чуть сгорбленную фигуру мужчины в дорогом костюме старого фасона, который, чуть опираясь на тяжелую трость, проследовал к пустуюшему месту рядом с Долгоруковым.
Граф Воронцов, который до этого сидел даже не моргая, уважительно кивнул вошедшему.
— Иван Васильевич… — поприветствовал вошедшего батяня Валерки.
Старик кивнул графу, как старому знакомому, а потом сел на свободный стул.
И тут я охуел, да так мощно, что чуть не задохнулся от удивления.
— Илюша, все хорошо? — спросил дядя Ваня, усаживаясь рядом со штабс-капитаном и наблюдая за моей реакцией. — Ты дыши, дыши.
— Князь Долгоруков, я все понимаю, но мы уже начали собрание, так что… — начал говорить Шереметьев, но тут же заткнулся под тяжелым взглядом дяди Вани.
— Вот именно, граф Шереметьев, — с нажимом сказал старший Долгоруков. — Собрание уже начали, хотя знали, что я должен его посетить. Как это понимать? Или вы считаете, что допустимо игнорировать волю государя-императора?
— Волю?.. — протянул Шереметьев. — Вы не посещали ни одного собрания последние десять лет. Как бы вас ни приглашали!
— Вопрос дошел до Зимнего, и я тут не по просьбе Андрея, а по распоряжению моего дражайшего кузена, — кивнул князь Долгоруков. — Итак… Приступим.
После чего дядя Ваня откинулся на спинку стула и демонстративно потянулся в карман пиджака, откуда достал помятую пачку каких-то дешманских папирос типа «Примы». Никто не перечил князю — тем более на столе стояла тяжелая серебряная пепельница для таких случаев, но вот Шереметьев нос все же скривил, потому что по кабинету пошел удушливый запах дешевого табака.
Мы же с Лилит стояли, как два младшеклассника, крепко держась за ладони. Как-то так получилось, что я как вошел, держа демонессу за руку, так с тех пор и не отпускал.
— Ну ладно… — прокашлялся мужик, который назвался советником императора. — Тогда давайте решим статус иностранного беженца, по имеющимся документам — госпожи Лилии Архангельской. Прошу заметить, что тема этой беседы не должна покинуть этой комнаты, иное будет расцениваться как государственная измена.
Я внимательно посмотрел на Шереметьева. Он конечно гнида, но думаю, граф понимал, что слишком трепаться о произошедшем не стоит. Но сам факт того, что эту гниду сюда позвали, уже свидетельствовало о том, что не ту семью я выбрал себе во враги… В любую жопу без мыла пролезут эти Шереметьевы, ей богу.
А вот дядя Ваня меня удивил. Нет, я конечно понимал, что интеллигентный всезнающий бомж — личность крайне подозрительная, но предпочитал лишних вопросов не задавать. Просто думал, что он какой-нибудь отставной полковник тайной канцелярии или другой государственной богадельни, которая заменяет тут спецслужбы. Но чтобы целый князь! Пиздец!
Чем больше я размышлял о личности дяди Вани, тем больше мне становилось ясно. И интерес Долгорукова ко мне, и продвижение по службе, и какая-то железная уверенность Долгорукова во мне. А еще я вспомнил, как удивительно вовремя появился штабс-капитан во время разборок с бандосами из-за нападения на Валеру. Мы же в тот день общались с дядей Ваней!
Вопрос только один — а чего он по помойкам копается? Или у человека на старости лет хобби такое.