— Не понимаю, как может наскучить беззаботная жизнь, — пожал плечами Карл.
— Чтобы это понять, нужно вспомнить себя там, но граница миров стирает память всем, даже Пилонам, — ответила Ульрика.
— В хрустальном городе люди живут без драконов внутри? — догадался Карл.
— Их место заняли тараканы. Мелкие, суетливые существа, не способные внушить человеку глубокие чувства.
— Тараканы?! — хмыкнул Карл.
— Да, — подтвердила Ульрика. — Это вовсе не шутка, а чистая правда. Да и по ту сторону у многих тоже тараканы вместо драконов. Дракона внутри себя нельзя убить, но бесконечное угнетение превращает его в таракана. Это не хорошо и не плохо, это просто другой способ жить.
Карл вздрогнул от поразившей его догадки. Быть Пилоном — не значит убить трехглавого змея, а лишь изгнать его из своей жизни, превратить в таракана, в ничтожество, навсегда забыть о гордыне, лжи и не желать никому смерти. Отец это знал, поэтому и ругал юного рыцаря за дырки в гобелене, и вообще за это «сражение»; он не хотел, чтобы Карл даже мечтал стать Пилоном.
— Ты Пилон? — спросил Карл.
Ульрика улыбнулась.
— Твоя мать тоже была Пилоном, — ответила она.
Карл был поражен этим ответом. Не потому, что это казалось невероятным или было непохоже на его мать. Он почти не помнил ее: она умерла, когда ему не было и пяти. Но…
— Откуда ты знаешь? — спросил Карл.
— Она живет в хрустальном городе. Называет меня дочерью, интересуется твоей жизнью. Скоро она маленькой девочкой вернется в обычный мир. Она этого очень хочет и ждет с большим нетерпением, — спокойно ответила Ульрика.
— Я смогу ее увидеть?
— Возможно… Когда-нибудь. Нужно подождать…
Карл больше ни о чем не стал спрашивать. Он понял, что если Ульрика ответила столь неопределенно, то не потому, что желала нарочно напустить таинственность. Скорей всего, она просто не знала наверняка, а врать не хотела да и не умела. Он улыбнулся, наконец, поняв хитроумный расчет двух отцов, скоропалительно обвенчавших своих детей. Пилону-Ульрике нужна защита в сложной человеческой жизни, где властвуют невидимые драконы, а Карлу… Отец, видно, по собственному опыту знал, что лучшей жены, чем женщина-Пилон быть не может. Пилон — опора моста… И… кого? Мужчины? Но чего-то они все-таки опасались, раз уж разлучили их сразу после венчания.
Карл и Ульрика еще долго стояли на вершине опоры. С каждым дуновением ветерка с одной или другой стороны до Карла долетало новое понимание жизни этих противоречивых миров.
— Нам пора, — сказала Ульрика, и ступила на мост, разделяющий два мира.
Мост, прежде казавшийся оборванным, вел в горы, к вершине отвесной скалы, очертания которой запомнились по ночному путешествию с драконами. Все это время Карл, не переставая, размышлял о правильности выбранного на развилке направления. И вдруг понял, что, с Ульрикой или без нее, ему предначертано прийти именно сюда. Он все равно не прошел бы мимо. Ночью он наугад сделал выбор, теперь же путь стал единственным, и свернуть с него просто невозможно.
Едва под ногами захрустели первые камни, Ульрика остановилась.
— Ты должен войти туда один, — указав на темное жерло пещеры, сказала она.
Карл осмотрелся. Место казалось пустынным. Не было видно ничего, что могло бы означать жизнь: ни птиц, ни зверей, ни даже травы или мха.
Карл подошел к Ульрике, взял ее за руки, глядя прямо в глаза, сказал:
— Отправляясь в этот удивительный путь, я думал прежде всего о себе: о том, что мне нужна твоя нормальность. Да, мне было обидно, горько и стыдно за то, что моя жена — сумасшедшая. Я шел с мыслью, во что бы то ни стало вернуть утраченный тобой рассудок. С обыденной точки зрения — это тоже безумие, но я шел, потому что верил, потому что происходило волшебство, и оно вселяло надежду. Эта ночь изменила меня, изменила мир вокруг нас… Ты нужна мне такой, какая есть. Я никогда не придавал особого значения условностям, просто хотел спокойной жизни… Но теперь вижу, что спокойная жизнь — самая большая условность из всех.
Карл отпустил руки Ульрики и, не оглядываясь, направился в пещеру. Он не боялся. Он был уверен, что Ульрика тоже когда-то входила сюда и именно отсюда вышла Пилоном. Там, в темном жерле горы, живет дракон человеческого бытия, там происходит решающая битва, исход которой никогда не бывает предопределенным. Только дракон и человек. Никаких свидетелей и судей. Один на один.
В пещере оказалось достаточно светло, но это был призрачный зеленоватый свет, исходивший откуда-то из толщи самой горы. Пройдя по узкому извилистому коридору, Карл вошел в широкую галерею с высоким сводом. Ни ожидаемого дракона, ни продолжения пути он не увидел. Осмотрев галерею и не найдя ничего интересного, Карл с легким чувством разочарования присел на большой камень у стены напротив входа. Возможно, следовало просто подождать.
Время шло, но ничего не происходило: ни единого шороха или звука.
Карл подумал, что так же, но с большим комфортом, мог посидеть в кресле у камина в своем замке. Он встал и направился к выходу.
— А чего ты, собственно, ждал? — гулко прогремело под сводом.
Карл вздрогнул, оглянулся. Галерея по-прежнему была пуста.
— Кто вы? Где вы? — спросил Карл.
— Здесь. И везде, где будешь ты, — прозвучало в ответ.
Карл снова вздрогнул, но на этот раз оттого, что узнал голос.
— Отец?! — удивленно спросил Карл.
— Ты не смог просидеть без действия и четверти часа, Карл, а твой отец — там, где ожидание измеряется жизнью. Жизнь и смерть. Что причина, а что следствие?.. У твоего отца много времени для размышлений, оно не пройдет для него зря.
— Но кто вы? — снова спросил Карл.
— Ты пришел сразиться с драконом, а вместо этого спрашиваешь — кто я, — усмехнулся невидимка.
— Как я могу сражаться с драконом, которого даже не вижу?
— Я бы сказал иначе: как ты можешь сражаться с самим собой?
— Что это значит?
— Это значит, что в этой пещере находится дракон, и ты его легко можешь найти.
— Где?! В этой пещере только я один…
— Вот именно.
— Что?.. — Карл чуть не споткнулся. Он вернулся на середину залы, огляделся по сторонам. Снова сел на камень. Поискал глазами невидимого собеседника — будто не обшаривал уже здесь каждый пятачок; словно тот мог как-нибудь все же его перехитрить, где-нибудь замаскироваться. И сначала неуверенно, но с нарастающим возмущением выкрикнул: — Но ведь я же не дракон, я человек!
— Решать тебе…
Выход из пещеры почему-то оказался завешен ковром. Но расстроенный и озадаченный Карл, не задумываясь, прошел сквозь него — словно ежедневно только тем и занимался, что проходил сквозь ковры и стены.
— Решать мне… мне решать… и что это значит?.. — нервно твердил он, даже не замечая, что идет по отцовской спальне. — Чушь какая-то! — продолжал Карл, захлопывая дверь своей комнаты.
— Что случилось, господин барон?! — послышался голос Томаса. — Я услышал шум и поднялся…
— Все в порядке, Томас. Проклятые комары… — соврал Карл, резко остановившись. Это была самая обыкновенная реальность — как будто он проснулся после причудливого сна.
— Да, господин барон, комары у нас злее драконов, — проговорил Томас. — С вашего позволения, я вернусь в свою комнату…
— Конечно, Томас, отдыхай, — ответил Карл.
Внезапно он осознал, что пережитое не было сном:
— Ульрика! Она осталась у пещеры! — и в панике бросился к выходу.
Ульрика Аннета фон Тирлиц вошла в спальные покои, окинула оценивающим взглядом огромную, укрытую бежевым балдахином кровать, тяжелые темно-зеленые шторы, массивные серебряные канделябры, тусклые гобелены с изображением драконов и выцветший восточный ковер.
— Томас! — позвал сопровождавший супругу риттер Карл.
— Я здесь, господин барон, — тут же отозвался слуга, явно ожидавший у двери.
— Я знаю, старый добрый Томас, что ты всегда здесь, — сказал риттер Карл. — Ступай вниз, отдыхай. В ближайший час распоряжений не будет.
Томас сделал шаг к двери, но остановился. Он посмотрел на Карла и Ульрику и расплылся в мечтательной улыбке:
— Под утро я видел, как над нашим замком снова пролетел белый дракон! Я почему-то вспомнил вашу мать, господин барон. В тот день, когда она появилась в этом доме, над замком тоже пролетал белый дракон. Представляете, какое совпадение!.. Увидев госпожу баронессу, я будто вернулся в свою юность… Удивительно!.. — повторил старый слуга и, покачивая головой, вышел.
— Почему ты сразу не сказала, что я наследственный дракон? — обнимая Ульрику, спросил Карл.
— Если бы ты спросил, я бы не смогла соврать, — нарочито простодушно распахнула глаза Ульрика. И рассмеялась, выскальзывая из объятий. — Но ты не спросил! А «рыцарю» гораздо легче победить дракона.
— Значит, ты все-таки умеешь хитрить, — усмехнулся Карл.
— Я — всего лишь опора для тебя. Ты сам придумал: «Эти рыцари способны победить трехглавого дракона», — Ульрика наклонила голову к плечу, улыбаясь.
— Но как мне могло раньше прийти в голову, что Пилон — это женщина? И что Пилонами становятся жены драконов! — Карл хмыкнул.
И тут он вспомнил Поднебесную и величественный каменный мост над Хайхэ.
Над каждой опорой этого моста помещалось, как он думал, украшение парапета — а может быть, то были вовсе не украшения? Огромные мраморные драконы сидели чинно, словно собаки, смирив свою силу и охраняя покой проходящих с одного берега на другой людей.
— Да… выходит, судьба мне дала подсказку, я мог и догадаться… а ты действительно победила, — признал он.
— Если вас, мужчин, вовремя не победить, то, сколько бед вы способны натворить в этом несчастном мире? Женщина — опора и надежда, защита от ваших злых голов, господин дракон.
Ульрика обняла мужа, он обнял ее, мир вернулся в нормальные рамки — и до тех пор, пока надежный Пилон удерживает буйного дракона, люди могут жить спокойно.