— Да! — оживился Десять-с-половиной Ярдов. — Давайте сначала рассмотрим третий вопрос! А остальные — назавтра.
Десять-с-половиной Ярдов недавно овдовел, проглотив свою излишне болтливую жену, а при выборе новой столкнулся с трудностями языкового барьера. В этот раз данники прислали черную, как головешка, южанку…
Драконы зашевелились и устроились поудобнее. Жгучий интерес участников съезда передался и председателю. Последние стихотворения в честь принцесс он сочинял более ста лет назад. Но раз остальные желали обсудить…
— Друзья мои, — начал он, ударом алмазного когтя о камень, призывая к тишине и порядку. — Принцесс в настоящий момент осталось мало, да и в чистоте их крови часто возникают сомнения. Давайте решим, есть ли смысл придерживаться старых предрассудков? Возможно, нам стоит искать жен среди других слоев населения?
— Конечно! — Четыре Ярда аж подпрыгнул. Из-за его юного возраста и недостаточной длины жители подконтрольного города не испытывали должного уважения к своему покровителю, все время присылая вместо принцесс девиц весьма сомнительного качества. Чуткое обоняние помогало распознать обман, и самозванок с позором отсылали обратно. Но вот дочка булочника оказалась ничего, а в цветочницу он вообще почти влюбился.
— Да ну этих принцесс, — взял слово Десять-с-половиной Ярдов. — Готовить не умеют, прибираться тоже… Зато чуть что не так — ору не оберешься.
— Еще они много болеют!
— И исполнения супружеского долга не дождешься!
— Сто лет вместе прожили — на завтрак даже омлет не смогла сделать, питались бутербродами всухомятку!
Драконы прыгали и галдели, как юные ящеры-пеструшки. Председатель несколько раз призывал их к порядку, но остановить не мог.
— А моя как сядет музицировать — можно уши руном затыкать!
— А у меня — бледная, худющая — ни зада, ни переда!
— Воздух!!! — драконы все, как один, задрали головы, следя за стремительно снижающимся пятнышком. Когда уже было можно разглядеть развевающийся сарафан, многие в ужасе прикрыли хвостами глаза.
— А ну, разойдись там!
Перед Скалой Президиума приземлилась румяная деваха в красном кокошнике со стразами. Она перехватила метлу поудобнее и деловито засучила рукава белоснежной рубахи.
— Разболтались тут! — процедила она и поманила председателя пальцем. Пятнадцать Ярдов покорно сполз со Скалы и положил голову на траву. — И как это следует понимать? — деваха крепко схватила дракона за ухо и потянула вниз. — Это что же, на обед домой возвращаться не надо?
— На совещании задержался, дорогая, — пролепетал Пятнадцать Ярдов.
— Таким образом, — звонко провозгласил Четыре Ярда, — раз прецедент уже имеется, предлагаю впредь неравные браки считать подобающими.
Евгений ЛобачевОни такие милые
— Отпусти, гад!
— Сама отпусти, зараза!
— Пивной пузырь! Ничтожество!
— Стерва! Крашеная горжетка! Пугало для крокодилов!
Двое самозабвенно орали друг на друга, вцепившись мертвой хваткой в ручку водительской дверцы новенькой «тойоты». Прохожие ускоряли шаг, опасливо косясь на буйную парочку.
Самые наблюдательные понимающе качали головами: сцена разыгралась у парадного подъезда с аршинной вывеской: «Адвокат Натан Кацман. Бракоразводные процессы».
— Это моя машина, слышала, ты, жаба неумытая?! — проорал мужчина. Ему было к сорока, и он имел все отличительные черты «борца за независимость»: галстук за спиной, мятый пиджак сползает с плеч, из щели между разъехавшимися полами сорочки воинственно таращится пупок. Некогда элегантное блондинистое «каре», распавшееся на множество слипшихся сосулек, придавало мужчине сходство с вымокшим ежом.
Война не щадит никого, и женщина выглядела под стать мужу. Длинные каштановые волосы образовали укладку в стиле «пакля на ветру», макияж напоминал боевую раскраску, нанесенную подслеповатым индейцем. Лак на ногтях облупился подобно штукатурке на каком-нибудь донельзя запущенном памятнике архитектуры. Разрез на юбке, которому, вообще-то, положено было находиться строго сзади, беспечно обнажал левую коленку хозяйки. Только особое благорасположение судьбы хранило даму от встречи с зеркалами и любыми другими отражающими поверхностями, в которых можно хоть что-то разглядеть.
— Отпусти, ведьма! Машина — моя! — прорычал мужчина, пытаясь оторвать от дверцы цепкие пальчики супруги.
— Вот тебе! Машина — наша! А кончится суд — будет моя! — в доказательство своей правоты женщина запустила ногти в руку противника.
— Ай! Стерва! — вскрикнул муж, но тут же нанес ответный удар: воспользовавшись тем, что супруга, увлеченно терзая его шкуру, отпустила дверную ручку, распахнул дверь и юркнул на водительское место.
— Что, съела, лахудра? Щас пешком пойдешь!
Тренькнул ключ в замке зажигания, жалобно застонал стартер.
Взвизгнув, женщина обежала машину и плюхнулась на переднее сиденье.
— Жлобина вонючий. Женщине уступить не можешь, ничтожество. Всегда такой был. Ничего, привыкай, жлоб. Будешь моим извозчиком. Все равно больше ни на что не годен! И бэджик тебе привешу: Павел Плешаков, водитель Светланы Антоновой. Давай, заводи, извозчик! Чего зря мотор мучишь? Извозчик!
— Да пошла ты! — взъярился Павел. — Отсужу машину — задавлю к чертям собачьим! — он пулей вылетел с водительского места и распахнул дверцу со стороны супруги. — Чтоб я тебя, крокодилицу, возил? Сама рули, швабра!
Женщина потянулась, как лисица, перехитрившая медведя и, не спеша, обошла машину.
— Дурак ты, Плешаков. Дураком и помрешь.
Но уже через минуту мужчина был отмщен. Едва машина тронулась с места, из окон понесся его раздраженный крик:
— Куда прешь, дура?! Знак не видишь?! Правей бери!.. Тащишься, как парализованная улитка!
Миновав окраины, машина покатилась к коттеджному поселку, приютившемуся в отрогах недальних гор. За окнами мелькали сады и виноградники, проносились поля, изумрудные пастбища, по которым лениво брели стада.
Бормотало радио. В местных новостях сообщали что-то о таинственной банде похитителей скота и о пропавших на прошлой неделе геологах.
Супругам было не до новостей: они увлеченно продолжали скандал, начатый несколько лет назад. Давно уж забылось, что послужило его причиной — она скрылась за тысячей других причин, зато они точно знали, что ждет их в конце пути: вольная жизнь, вдали от «этой стервы» и «этого ничтожества». Оставалось только решить, кто какие трофеи унесет с семейного поля брани, и двое предавались дележу столь же самозабвенно, как некогда предавались любви.
— Холодильник мой, — говорил Павел, когда уже почти подъехали к поселку. — Слышишь, чучело? Я его со своей тринадцатой покупал.
— То-то он такой мелкий, — дала ответный залп Света. — Запомни, скотина, твое в доме — только твой паршивый кактус и пиво! Ясно, жлоб?!
— У-у-у, кобыла скаредная, — прошипел Павел. — Макака! За банан удавишься!
— Мурло! Трепло! Хамло! — взвизгнула Света. — Кабан… Ой! Что это?!
Машину вдруг тряхнуло, бросило вбок. Что-то хрустнуло, заверещало. Дорога завертелась перед глазами безумным волчком. Асфальт, поля, коровы — все слилось в сплошной серо-зеленый туман.
— И-и-и-и! Пашка — своло-о-о-очь! — завопила Света, отчаянно выкручивая руль. Но это не помогало. Колеса потеряли сцепление с асфальтом. Внезапно вращение прекратилось, машину резко повело, ударило и дернуло вверх — она будто зависла на секунду в воздухе. А потом, вопреки всем законам физики, устремилась к небесам!
— Ты что творишь?! — заорал Павел. — Поставь обратно на дорогу, идиотка!
— Это не я! Если такой умный, сам и ставь! — тявкнула жена в ответ. Она демонстративно отпустила руль и скрестила руки на груди.
— Руль! — завопил Павел. — Руль, коза! Держи руль!
Он рванулся перехватить сам и тут внезапно понял, что это бессмысленно. Машина определенно неслась по воздуху — вверх и вперед, к горам. Далеко внизу, за стеклами, уплывали назад пейзажи предгорий. А вверху безмятежно голубело небо.
— Вечно с тобой куда-нибудь вляпаешься, — прошептала Света, бросив на мужа возмущенный взгляд.
— Со мной?! Это ты вела машину! — так же шепотом ответил Павел. — Вечно не смотришь, куда едешь!
— Сам слеподырый!
— Каракатица!
— Гамадрил!
— Бешеная пепельница!..
Они бранились весь остаток пути, ведшего в неизвестность.
Внизу потянулись желто-серые гряды гор. Супруги на время прекратили перебранку, глядя на проносящиеся под ними острые пики. Каждый следующий был острее и выше предыдущего. Скоро машина почти задевала их днищем. Казалось, горы только того и ждут, чтобы попробовать невольных путешественников на зуб.
Далеко-далеко серенькой лентой тянулась дорога. То там, то сям по обочинам рассыпались спичечными коробками здания с разноцветными крышами.
— Смотри, поляна с беседкой! — выпалила Света, заприметив что-то знакомое. — Ты там в прошлом году машину разбил!
— Я? Я?! А кто мне все время в уши жужжал…
Склока разгорелась с новой силой. Лишь изредка, выглядывая в окна, супруги вскрикивали от ужаса, но потом вновь заходились во всепоглощающей сваре. Только она позволяла им сохранить присутствие духа и ощущение реальности.
Тем временем нечто, несущее машину, отвернуло от дороги и, попетляв между скалами, устремилось к поросшей лесом треугольной горе, почти к самой ее вершине. Впереди завиднелось непроглядно-черное отверстие, достаточно широкое, чтобы в него проскочил танк. Оно стремительно приближалось, разверзалось все шире…
Павел вытаращил глаза.
— Пещера! Ты видела? Нас тащит в пещеру!
— Был бы ты нормальным мужиком, оказались бы в Ницце, а не в этой дыре! — по инерции огрызнулась Светлана.
— Швабра! — на автопилоте ответил Павел.
Машину внесло внутрь.
Резко потемнело. Сзади еще подсвечивало рваное отверстие входа, но оно становилось все меньше.