И вот представитель райкома начинает тихонько их шатать туда-сюда. Всех записывают, просят расписаться. Потом председателя выбирают, но уже сами. Не райком предлагает. Вот в селе возле нашей заставы, к примеру, выбрали кузнеца. Мне с ним приходилось встречаться, очень грамотный был человек. И знаешь, он колхоз вывел куда надо. А соседние колхозы отстают. Тут же появляются райкомовские, хотят его забрать туда, подтягивать отстающих. Местные жители уперлись, не отпускают ни в какую: «Его там убьют! Не отдадим!» Тогда райкомовцы решили забрать обманным путем: «Мы его пошлем на учебу!» – «Нет, он у нас и так грамотный». Так и не отдали.
Взвод С.М. Басова. Вверху третий справа – С.М. Басов
Ну и вот, как-то в очередной раз мы пошли загонять их на собрание. С одного дома хозяев отвели, с другого, зашли в третий. Нам вначале показалось, что там уже никто и не живет, но решили проверить. Зашли, и я было хотел на чердак залезть, но не достал, не смог дотянуться. Вижу – лестница стоит, пошел за ней. А мой друг подпрыгнул, достал и подтянулся. Вдруг очередь – хлестанули прямо в лицо. Он вывалился из люка, а я с лестницей в руках стою… Потихоньку прислонил ее, вдоль стены прошел к выходу. Тут начальник школы подъехал: «В чем дело?» Меня потряхивает: «Товарищ полковник, Левкина убили!» – «Ладно, давайте вытаскивайте его сюда!» Ну, труп Левкина худо-бедно я выволок. Начали с чердаком ковыряться, уговаривать их. Проку нет! Они только матерятся да сверху по нам стреляют, а мы – снизу по ним. А этот полковник Птицын был такой матерщинник – это что-то. Смотрел, смотрел на все это и говорит: «Бросьте вы этой х…й заниматься. Дайте, бл…, сюда ракетницу!» Бросил две ракеты на чердак, тут же все занялось, полыхнуло… Но ни один не выпрыгнул, до чего упрямые черти… По-видимому, постреляли друг друга и сгорели.
Сколько мы ни находили, приносили или привозили их трупы, обязательно лоб простреленный – сами себя убивали. Редкий случай, чтоб кого-то из них задержали. В основном только мертвых брали, а живьем редко. А то еще вначале ставили задачу брать только живьем. Но вот ты его попробуй-ка, возьми живым! Потом, видать, до них там, наверху, стало доходить – уже пришел приказ живым брать по возможности. Так начальник школы Птицын всем говорит: «Вот теперь нам полегче с ними будет. Как пойдем на операцию, ты знаешь что? Ты сначала его завали, а потом делай предупреждение. Береги свою жизнь, а на него наплевать. Мне ваши жизни важнее, а с ними мне не о чем разговаривать». Надо сказать, мы его уважали. Он хоть и строгий, но при этом очень добрый человек. Все время просили его что-нибудь рассказать. Про операции он нам все на примерах объяснял. Бывало, уже объявят отбой, а мы все не спим, слушаем. Так он спохватится: «На сегодня хорош! Всем спать!» – «Товарищ полковник, потом выспимся, еще расскажите!» Он же с бандеровцами с 44-го воевал. Разные истории рассказывал, да разве теперь их припомнишь? Но одну историю я все-таки запомнил.
Во время зачистки села офицер немного отстал от солдат. Они зашли в хату, а там оказался бандит. Солдаты вспугнули его, и он выскочил из окна прямо на этого офицера. Схватились, повалились на землю и давай бороться. Бандит изловчился, вытащил пистолет… Или же осечка получилась, или патрона не было в стволе, не знаю. Но он офицеру пистолет запихал в рот, прокрутил и зубы посшибал. Начальник школы вывел мораль: «Так что не отставайте от своих и смотрите в оба, а то вам пистолет в рот запихают. Останетесь без зубов…»
У Птицына, кстати, обеих ног не было. Еще на фронте он на мину наступил, и на каждой ноге по половине ступни оторвало. У него кабинет наверху, над полковыми помещениями. Бывало, в караул собираешься, так слышно, как он сверху топает. Кто-то разряжал винтовку и выстрелил вверх. Птицын приходит: «Вы тут совсем ох…ли?! Что творите?! Мне стул пробило…» – «Товарищ полковник нечаянно стрельнул…»
Он один жил. От нашей казармы недалеко. Никакой охраны не имел. Однажды кто-то ночью ползал у него под окнами, так он не струсил, не стал караульных вызывать, сам пошел разбираться. А бандиты его боялись.
И еще они недолюбливали одного старшину с Мордовии – Рускина Володю. Он как пойдет село проверять: крышу снимет, все перекидает, весь дом разберет. А если хозяева еще и бандиты, то совсем беда… И вот так они его и приметили. Из-за самоволок с гауптвахты он вообще не вылезал. На гауптвахте сидит с солдатами, а утром нас выводит зарядкой заниматься. Потом удумал на губе песни изучать. Как начнут петь – сплошной мат… Начальник школы возмущается: «Это что за песни?» – «Старшина Рускин на гауптвахте с арестованными изучает песни!» – «Прекратить к такой-то матери!» А то еще был случай в школе, вообще нехорошо получилось.
Сначала, помню, как обычно по лесу ходили. Потом поехали на трассу, вдоль нее бегали. Гимнастерки все изорвали в лоскуты. К ночи подошли к селу, которое должны были оцеплять. Добрели до ближайшего сарая, уселись. Командир поставил двух часовых, говорит: «Покушаем маленько!» Открыли консервы.
Вечер, хорошая погода. Деревья такие большие, красивые. Часовые бродят между ними… Вдруг пулеметная очередь. Начальник орет: «Ложись! К бою!» Один из часовых приложился с винтовки, хлоп – пулемет заглох. И видать, у них другой за пулемет ложится, опять стрельба. Часовые за деревьями прячутся, второго сняли. Пулемет снова начал хлыстать вовсю. Еще одного уничтожили. Тут наш начальник начал: «Собирайте-ка свои консервы, что-то тут не то. Прекратить огонь! Не может быть, чтоб бандиты напали. Должны были краснопогонники подойти». Стал громко орать: «Не стреляйте! Прекратить огонь! Всем лечь!» Все наши попрятались, старшина пополз к пулемету, кричит: «Свои! Свои!» А эти из ручного пулемета знай по нему хлыщут. Хорошо, еще не попали. Он там прилег, поднял фуражку на автомате, все затихло… Возвращается назад: «Е… твою мать – краснопогонники! Мы своих положили… Трое убитых и капитан ранен. Е… твою мать, они слепые, что ли…»
У-у-у, с каким настроением мы в школу вернулись… Встречает Птицын: «Вот молодцы! Вот молодцы! Ни одна пуля зря не ушла, все в цель. Пять выстрелов – четыре цели. Вот бы всегда так!»
Потом приезжали следователи, этих двух солдат вызывали. Но какой с них спрос? Они же часовые, а по ним открыли огонь безо всякого предупреждения. Обязаны ведь были отпор дать.
– Местное население помогало бандеровцам?
– Помогало, но не в открытую. Потому что если узнают, что кто-то помогает, им тоже несдобровать. Законы тогда строгие были. Можно было в тюрьме сгноить за такие вещи. И безо всяких судов людей забирали. Хотя вот взять, к примеру, ситуацию со сдачей зерна. Колхозы начинают давать зерно и вроде бы дают. Но если солдата нет там, то с повозки зерно не дойдет. Где-нибудь все свалят обязательно. А как только с сопровождением, то все нормально. Доходит до «Заготзерна», все в порядке.
К нам они относились нормально. Особенно те, кто жил возле заставы в приграничных селах. И не дай бог ты чего-нибудь сделаешь плохого местному населению. С гауптвахты не вылезешь. Очень строго было, очень. На Станиславщине мой друг, тоже с Мордовии, чуть 25 лет не заработал.
У него был ручной пулемет Дегтярева, да паршивый такой. Хоть песчинка в него попадет – все! Происходило утыкание, и он не работал. Я ему постоянно твердил: «Федя, ты чаще смотри пулемет свой. Он тебя подведет под монастырь». Ну и как-то он лежал, чистил и пропустил бандита. Пока собирал, еще группа прошла. Его стали по кабинетам таскать. Хорошо еще там стоял второй заслон, бандитов задержали и уничтожили. А то бы все, п…ц… Если уж нас судили, то меньше 20 лет не давали. Всего три варианта было – 20, 25 и расстрел… Одному, правда, дали всего 15 лет. В село ходил, хотел там изнасиловать женщину. У него не получилось, а она наутро в штаб заявила. 15 лет влепили. Нечего позориться перед местным населением!
Что характерно, местные жители всех своих сельских знают, и если появится чужой человек, нам об этом сразу известно. Пацана какого-нибудь обязательно отправят на заставу. Пацаны – они ведь шустрые. Он к нам прибежит, обо всем подробно доложит. Наряд с ним в село идет спокойно, уже зная обстановку. Все проверят и, если надо, задержат подозрительного человека.
– Случались попытки вооруженного прорыва за границу?
– Однажды подняли нас в два часа ночи и отвезли на машине в какое-то село. Поступили данные, что бандиты через него должны пройти за границу. Мы это село окружили, а там уже вовсю пальба – автоматы стучат. А у меня как раз оказалась крайняя позиция. Начало потихоньку светать, а мы вдвоем залегли на горе. Село внизу под нами как на ладони. Наши потихоньку их выдавили.
Смотрю – двое появились! Где-то лошадей нашли, едут верхом. Я прямо в лошадь полосанул, она повалилась. Дал еще – по всаднику. Мне показалось, что зацепил. Он поковылял в село и там залез в подвал конюшни. Начали им заниматься, а на второго не обратили внимания. Тут начальник школы подъехал, кричит ему в подпол: «Вылазий! Вылазий!» Гранату бросили. Немного подождали – еще одну. Толку нет. А он там сам взорвал еще три гранаты! В общем, пока они этого выкуривали, второй моментом воспользовался и чесанул.
Пошел дождь. А поскольку мы оказались крайними в оцеплении, то вдвоем пошли «в преследование». До леса оставалось километра полтора. Он чешет как заяц, а у нас как на грех ни одной винтовки нет. На двоих – мой автомат и пистолет у офицера. Бежали за ним с километр. Он тоже бежит. Пытались его достать, но автомат есть автомат – он для близкой дистанции. Винтовка была бы, мы бы его точно сняли. Торопились, потому что там лес и надо успеть его взять. Если в лес уйдет, пиши пропало – там уже граница. И вот видим – в дом зашел. Мы, когда добежали, этот дом вверх ногами перевернули, но так и не нашли ни черта. Упустили… Только вечером отлегло с души – пришло сообщение, что его задержала другая группа.
– Приходилось участвовать в выселении семей бандеровцев?