водимых тактических учений. Все участки на уровне «взвод — рота — батальон» были заранее определены. Тут пошла усиленная подготовка, особенно по метанию гранат. Мы ждали отправки на фронт.
В первых числах июля 1941 года нас погрузили в железнодорожные составы и отправили на передовую в район Кировограда с целью нанесения деблокирующего удара в направлении Новый Миргород — Звенигорода для прорыва к окруженным под Уманью советским войскам. После выгрузки на станции прошли пешком километров 70–80, не меньше. Мне же исполнилось в прошлом месяце только 19 лет. Затем пришла информация о том, что в нашем направлении быстро движутся моторизированные части противника. Мы заняли уже подготовленные оборонительные позиции, причем траншеи были хорошо и глубоко вырыты — не цепочка окопов, а одна сплошная траншея, которую копало местное население. И уже в конце июля 1941 года передовой отряд немцев провел на участке моего батальона разведку боем. Наш полк тогда вышел вперед и занял передовую оборону. Только мы пришли, как вскоре появились немцы. Прямо перед боем комбат нас всех, командиров взводов и рот, собрал и сообщил, что командир полка дал команду открывать огонь только по сигналу ракеты. При этом комполка распорядился, что в каждом батальоне должны вести огонь не более одного, максимум двух взводов в роте. Это делалось для того, чтобы заранее не разоблачить немцам истинную численность наших войск. Так что получилось, что уже в первые часы пребывания на передовой мы вступили в бой. Разведывательный отряд немцев, передвигавшийся на мотоциклах и броневиках, нас пощупал, после чего они повернули назад и ушли. На участке нашей роты осталось человек 15 убитых немцев. Противник после того, как понял, что столкнулся с подготовленной обороной, быстренько свернулся и отступил, при этом, в отличие от обычной ситуации на передовой, убитых немцы не подбирали.
Подробнее описать свой первый бой? Отчего же не смогу, расскажу подробнее. Когда начался мой первый бой, враги находились где-то в 200–300 метрах, а у меня на вооружении был револьвер, пользы от которого в бою — ноль, кроме ничего. Разве что для себя пригодится, в лоб пулю пустить. И хотя я еще был совсем молодым, но все равно догадался, что надо вооружаться. Сразу же после боя пополз вперед и схватил у убитого немца автомат, забрал сумку с патронами и рожками. Враги были снаряжены очень неплохо — в специальной сумке находились сухари, в другой — патроны, у каждого имелась саперная лопатка и походный ранец из кожи, а не как у нас вещмешок. Так что с автоматом я сразу же почувствовал себя героем.
Что еще запомнилось в ходе боя? Немцы были приучены воевать не так, как мы. У нас во главу угла боевой подготовки ставился прицельный выстрел, а они имели много пулеметов, и при этом очень хороших, а также множество патронов, так что они палили почем зря. А наш пулеметчик бил только короткими очередями. Надо сказать, что в атаке их подготовка оправдывала себя — ведь когда на ходу стреляешь, ты же не знаешь, куда пуля летит, тут нужен не прицельный, а именно массированный огонь. Они в первом бою сильно воздействовали на психику солдат и хотели нас сильно потеснить. Но наши подразделения были хорошо обучены и сколочены, так что у нас не сдали нервы, как рассчитывал противник.
После этой разведки боем наша дивизия уже полностью вышла на позиции, пока мы занимали оборону, подтянулись на вторую ночь оставшиеся части, и артиллерия появилась, и вторые эшелоны. Немцы дали нам ночь отдохнуть, в ходе которой вели постоянную авиаразведку — самолет постоянно над нашим расположением кружил. Так что пока мы поспешно занимали позиции, немцы с небо все отследили и изучили. Сами понимаете, с неба видно было хорошо.
На следующий день началось настоящее наступление. Было очень тяжело, дело в том, что особенно тяжелым было моральное осознание того простого факта, что нам нечем драться против танков. Хоть бы были хотя бы те противотанковые ружья, которые потом появились. Что такое против танка бутылка с горючей смесью — это уже ближний бой. В своем взводе благодаря хорошему обучению я бросал трофейную немецкую гранату на расстояние в 50 метров благодаря длинной ручке, свою так далеко не бросишь. А бутылку с горючей смесью дальше, чем на 20, ну максимум 25 метров, не бросишь. А кто выскочит во весь рост для хорошего броска, чтобы тебя скосила пулеметная очередь из танка?! Это в современных фильмах показывают, как все дружно выскакивают, а на фронте каждый думал, что следующая очередь будет его. Трудновато пришлось, но все равно отбивались. Главное, что мы сумели отсечь от танков и уничтожить пехоту. Особенно повезло нам в том, что на участке нашего батальона расположили полковую батарею 76-мм орудий, а это шесть пушек по штатам довоенного времени. Била она результативно, так как имела бронебойные снаряды. Вот чтобы перейти на осколочные снаряды и поражать пехоту — в этом артиллеристы не рисковали. Ведь сначала нужно с танками разобраться, а потом уже приниматься за пехоту. В течение всего дня немцы открыли постоянный минометный обстрел, а у нас в роте были только взводные 50-мм минометы, маловато для того, чтобы такую лавину отражать, нужно было больше артиллерии и минометов. С другой стороны, при контратаке из ротных минометов можно было прямо на ходу стрелять. Они в этом плане были весьма удобные и хорошие.
В итоге мы вели бой всего пару дней, но при этом понесли большие потери. Не скажу, что немцы нас сильно бомбили, но штурмовики обстреливали из пулеметов и бросали на траншеи мелкие бомбы, не более 10 килограмм, осколочного типа. Рассыпали по принципу кассетного бомбометания. Спасло только то, что перед боем дивизию усилили зенитной артиллерией — счетверенными пулеметами «максим». Во всяком случае, я лично видел, что зенитчики сбили два немецких самолета, тут им помог тот факт, что немецкие летчики сильно снижались, чтобы эффективно проводить целевое бомбометание.
За пару дней боев, казалось бы, совсем небольшое время на передовой, я потерял 8 человек во взводе только убитыми. И примерно такое же количество раненных. Передышка после второго дня непрерывных боев не превышала нескольких часов, немцы сделали перегруппировку, они вообще на фронте очень быстро перегруппировывались, и тут выяснилось, что левый фланг дивизии был открыт, еще где-то только разгружались те войска, что шли к нам на усиление. Ну немец обошел нас и окружил. Благо наше, что наш полк находился на правом фланге, касаясь опушки какого-то дремучего леса, поэтому, когда дивизию окружили, немцы только вышли к лесу и начали окапываться, не успев подготовить позиции для обороны. Командование дивизии приняло решение прорываться — первыми пошли на прорыв мы. Тут остальные полки организовали прикрытие, а мы пошли в атаку. Как только вперед, наткнулись на небольшой дозор и сразу же взяли пленного, которого тут же допросили, и он рассказал, что почти все войска, которые нас окружили, снялись, особенно танки и артиллерия, и пошли дальше наступать, так что немецкие войска располагались только в один эшелон. И все. Прорвать оборону мы прорвали и вышли на соединение с другими войсками, которые шли нам навстречу от Кировограда. И в это время мы попали под сильную бомбежку, в ходе которой понесли потери даже большие, чем в обороне и прорыве вместе взятых. Что было дальше, я не знаю, так как во время бомбежки был контужен и сразу же направлен в медсанбат. Потом очутился в полевом госпитале в Днепропетровске, только здесь я немного пришел в себя. Там меня подремонтировали и сразу же выписали из госпиталя в распоряжение управления кадров. Фронт уже приближался к городу, дело шло к середине августа, поэтому тянуть не стали, и я получил назначение на должность командира стрелковой роты в формируемую 383-ю Сталинскую шахтерскую стрелковую дивизию, в которой на командные должности ставили только фронтовиков.
Данную дивизию сформировали с привлечением лучших военных специалистов, в том числе и участников советско-финской войны 1939–1940 годов. Нас прекрасно одели и очень хорошо снарядили. Тут у меня во взводах было уже по 12 человек в отделениях, даже сверх штата, и обязательно ручной пулемет в каждом. Почему так хорошо подготовили? Во-первых, Донецк тогда назывался Сталино, и сдавать город с таким именем просто так было нельзя. Это уже позже в историю вошла Сталинградская битва, а первый раз задержать немцев, взявших курс на город с именем вождя, попытались именно мы. Во-вторых, дивизия формировалась в основном из шахтеров, боевых ребят. Кстати, эта дивизия прошла всю войну, не была ни разу разбита, принимала участие в Крымской наступательной операции 1944 года, а войну закончила под названием 383-я Феодосийско-Бранденбургская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия. В мою роту пришли в основном шахтеры из города Макеевка и поселка Мандрыкино, расположенного поблизости от Сталино.
Доводили до нашего сведения все инстанции командного состава, а также и политработники, что дивизию будут использовать только для защиты донецкой земли. Под конец формирования нас оснастили вообще великолепно — и артиллерии было больше штатной, и станковые пулеметы выдали в большом количестве, боезапасов были полные вещмешки. Мы рассчитывали на тяжелые бои, тем более что немцы сразу же сориентировались взять Сталино любой ценой. Ведь если оккупировать город с таким названием — слухи по армии сами собой начнут распространяться. И по всем вооруженным силам быстро пройдет слух о том, что мы так и не сумели защитить город, носящий имя Сталина.
В конце сентября мы вышли на свой боевой рубеж, а уже 14 октября вступили в первый бой. Тут надо подчеркнуть, что дрались шахтеры прямо-таки изумительно, как черти. Я действительно восхищался ими, даже не думал, что они станут так драться. Ведь шахтеры всегда освобождались от призыва в армию и имели бронь. Так что людей, имевших хотя бы начальную военную подготовку, среди шахтеров было мало, а тут еще и формирование проходило в предельно сжатые сроки. Но мы за месяц их неплохо подготовили, ребята были прекрасные, ведь брали в дивизию в основных молодых, кое-кто из них даже служил в армии. Что нас спасло во время боев — погода стояла ненастная, шли дожди, почва была глинистая и вся немецкая техника застряла в грязи. Или наоборот, мы, пехота, хоть на сапоги и цеплялось немало грязи, время от времени переходили в контратаки, а немцы застревали в грязи, у них были ботиночки. Так что даже радовались своим сапогам и ботинкам с обмотками, хотя до этого мы немецкой обувке завидовали. Так что переходили в контратаки, мы — крестьяне и шахтеры, а немцы преимущественно городские жители, мы же в грязи, по сути, и выросли, для нас в ненастье это еще и хорошо было. Немцы же не готовились к такой погоде и были неприспособленны — когда они переходили к обороне, надо окоп выкопать, а там грязь, у них же саперные лопатки, как и у нас, были небольшие, глубоко не закопаешься. И запросто, как только немцы выбивали нас с позиций и переходили к обороне, мы сразу же шли в контратаку с криками