— Я выхожу первым, ты сидишь под водой и наблюдаешь.
— Принято.
Выходил Гвоздев на берег как в пушкинской сказке, правда морская пучина явила в чешуе как жар горя, не тридцать три богатыря, а всего одного.
— Буду, значит, дядькой Черномором, — плюхаясь на песок и осматриваясь по сторонам, решил Гвоздев.
Лазурь бухты радовала глаз. Захотелось плюнуть оптом на Люминов, Арбитров и отдельно на криссов, усесться и начать любоваться видом, ожидая заката. Где-то в недрах его доспеха скрывалась такая полезная функция, как мимикрия. Правда на данном уровне слияния Гвоздю маскировка была недоступна, однако золотая броня на золотом песке и так неплохо вписывалась в пейзаж. Издалека Гвоздева можно было принять за песчаную кочку, которую нарыли детишки, покрыв ее завитушками орнамента. Но как следует насладиться Гвоздеву райскими видами не дали.
— Движение! На одиннадцать часов! — голос Ласки выдернул его из мира грез. И сразу его позиция на голом пляже, где толком и скрыться было негде, превратилась в западню. Дергаться и искать себе укрытие, было поздно. Гвоздев зарылся поглубже в песочек и уточнил сдавленным голосом:
— Что за движение?
— Не могу понять. Что-то рассеянное. Как рой. Или туча.
— Палыч, что говорят наши сенсоры?
— Ничего! Не дорос ты еще до того, чтобы ими пользоваться, сопляк, — проворчал старый служака, — надо было меньше эту дамочку слушать и впахивать, а не бока отлеживать!
Дав себе обещание покопаться в настройках и немного поуменьшить пыл и словоохотливость виртуального помощника брони, Гвоздев с напряжением всматривался в растущие на границе пляжа кусты, на которые дала направление Ласка. Автоматика шлема приблизила изображение. О! Точно движение! Права Ласка, среди мелких лакированных листиков как будто что-то … порхает?!
Глава 14
— Ты зачем из воды вылезла? — бухтел Гвоздь.
— А чего мне там сидеть, когда здесь такая красота?! — девушка как завороженная следила за весело чирикающей стаей ярко-красных птичек, оккупировавших прибрежные кусты. Головы у птах были бирюзовыми, а хвосты завивались двумя завитушками, — эххх, а нам их покормить нечем.
Гвоздев давно уже заметил — чем что-то сильнее нравится женщине, тем сильнее она это хочет накормить.
— У нас на камубузе лепешка оставалась от китайского экипажа. Можно сплавать… куда?!! — динамики на броне взревели, — я же пошутил!
— Они такие маленькие, миленькие и голодненькие! Я по глазкам вижу, — запричитала Ласка.
— И как они вообще без тебя тут выживали. Не гони, птахи конечно красивые…
— Да они прелесть, послушай, как поют!
— Чирик. Чирик-чирик-чирик. У меня получается? — попробовал залиться Соловьем Гвоздь. Стайка райских птичек испуганно отлетела метров на десять.
— Прекрати! Вот ты увалень, лишенный чувства прекрасного. Когда я стану очень богатой…
— И заимеешь сотое сердце, — подсказал Гвоздь.
— И это тоже. Но еще я куплю огромный дом с большой оранжереей со стеклянным потолком. И заселю туда сотню всяких ярких птичек. Буду приходить туда по утрам, садиться на плетеную мебель и слушать пение птиц, — Ласка мечтательно закатила глаза.
— Нет. Не будешь. Эта толпа тебе так загадит диван, что кофе ты будешь пить исключительно стоя. Причем время от времени смахивая птичий помет с плеч, — заухал, как довольный филин внутри своей брони, Гвоздев.
— Ты! Т-т-ты! — от негодования девушка начал слегка заикаться, — ты черствый, мерзкий, бездушный…
— Реалист, — закончил ее мысль Гвоздев, — лучше рыбок заведи. Они не гадят. Вернее гадят, но внутрь своей банки, а вокруг зато чисто. Опа! Это что за пассажир?
На ветку возле Ласки бухнулась крупная черная птица с клювом, который размером и цветом напоминал банан.
— Темный ты человек, Андрюша. Это же тукан. Иди ко мне мой хорошенький, — Ласка привстала на цыпочки и потянула к тукану руку.
Тот насторожено следил за девушкой большим круглым глазом, но с места не двигался.
— Я его сейчас… — прошептала Ласка.
Что собиралась сделать девушка с птицей, осталось тайной. Как только ладонь Ласки приблизилась к тукану на несколько сантиметров, тот резко взмахнул крыльями и взлетел. А потом рухнул вниз, целя своим огромным клювом ровно в макушку девушки.
Бам! Ласка от неожиданности присела на пятую точку, а тукан, делая резкие виражи, скрылся в зеленой чаще.
— Чего это он?! — обиженно вскрикнула девушка, поднимаясь с песка.
— Не знаю. У птиц бешенство вообще бывает?
Прежде чем Ласка успела ответить, из кустов вылетело сразу три тукана. Гвоздь сгреб Ласку и спрятал ее себе за спину.
Бам! Бам! Бам! Птицы врезались в грудную кирасу.
— Или у них массовое помешательство, — глядя на то, как туканы ретируются в заросли, произнес Гвоздь, — ты как?
— Нормально. Но не было бы шлема, он бы мне темечко пробил.
— Я не про здоровье спрашиваю, а про твое хобби. Не раздумала еще полный дом птиц заводить?
— Снова движение! Оттуда! — Ласка вскинула руку, указывая направление, — что-то крупное.
Гвоздь и без этого уточнения знал, что на них кто-то прет буром. Акустика шлема воспроизводила шелест листвы и хруст ломаемых веток.
— Приготовься, — шепнул Гвоздь, активируя клинки. Один он выставил вперед на согнутом локте, что бы остановить наскок противника, а другой поднял над головой, чтобы в случае чего, разделить супостата на две половинки одним мощным ударом. Ласка взялась за свои устрашающие автоматические пистолеты. Напарники были готовы встретить опасность грудью.
— Что за хрень?! — вырвалось у Гвоздева, когда из кустарника выбежали две птицы размером со страуса. Голову каждой венчал нарост на подобии рога, а на горле сияло ярко-оранжевое пятно.
— Казуары! — обрадовалась Ласка и почему-то опустила оружие.
И зря. Один из казуаров тараном врубился в девушку и сбил ее на песок. Второй попытался тоже самое проделать с Гвоздем. Но результат получился обратным, Гвоздев даже не шелохнулся, а казуар отлетел назад, нелепо размахивая мощными трехпалыми лапами.
— Ах вы твари! — в голосе девушки звучала неподдельная обида и ярость. Она подняла пистолет и выдала очередь под ноги, развернувшейся и было бросившейся на нее птице.
Несмотря на смешную маленькую голову, казуар сообразил, что его сейчас не хлебными крошками кормить будут, а свинцом. Птица уклонилась от нового столкновения с Лаской и со всего разбегу ломанулась в кусты. За ней, прихрамывая и припадая на правый бок последовал и второй казуар, столкнувшийся с Гвоздевым.
— Все. Следующей птице, которую увижу, шею сверну, — оскорбленная в своих лучших чувствах Ласка поднялась на ноги.
— Даже этим? — Гвоздь указал на резвящихся и чирикающих, как ни в чем не бывало, райских птичек.
— Нууу, — засомневалась Ласка, но пистолеты все-таки в кобуру убрала, — этим нет. Они милашки.
Милашки же вдруг дружно взлетели, и закружили над головами напарников. И случилась та неприятность, о которой Гвоздь предупреждал Ласку. Но помимо морального ущерба дождь из птичьего помета причинил и вполне материальный. Попавшие на броню белесые комочки окутывались едким паром.
— Кислота! — закричала Ласка.
Благо море плескалось совсем рядом. Подвергшиеся подлой бомбардировке Гвоздь и Ласка в несколько прыжков добежали до линии прибоя и с головой бросились в теплые ласковые волны. Когда они вынырнули, адско-райская авиация успела ретироваться в неизвестном направлении.
— Палыч, что с броней? Сильно повреждена?
— Да нет, нам эта сраная атака не страшнее дождика, — Палыч успокоил Гвоздева.
Защите Ласки повезло меньше, ее поверхность была испещрена матовыми пятнами и мелкими выеденными кислотой кратерами.
— Аааррр! — вскинула руки к небу Ласка.
— Выдохни, успокойся.
— Я им сейчас жопки то поджарю! — неистовствовала Ласка, размахивая пистолетами, — пошли, найдем этих засранцев!
— Стоп-стоп-стоп! Ты никуда не идешь, — Гвоздь придержал девушку за руку.
— Как так?!
— Ты забыла, зачем мы сюда заявились. Не охотиться, а деньжат раздобыть. Мне эти птахи вреда нанести не могут. Поэтому вглубь острова пойду я. А ты наблюдай с помощью «Луня» и меня направляй.
— Хорошо. Но после того, как погрузим добычу на лодку, мы хорошенько поохотимся и выпотрошим пару тушек! — плотоядно произнесла Ласка, разглядывая свою потерявшую былой лоск броню.
— Обязательно, — пообещал Гвоздь, поняв, что нельзя становиться между девушкой и ее местью за испорченное «платье», — с чего поиск начнем?
— С пляжа вглубь острова идет тропка, — сверившись с полученными данными от «Луня» сообщила Ласка.
— Тропка это хорошо. Кроме контрабандистов тут траву топтать некому. Пойду параллельно ей.
— Подниму «Луня» повыше, может и смогу что-нибудь рассмотреть.
— Веди его на максимальной высоте, кто его знает, может тут и орлы с реактивными установками под крыльями водятся.
Не дожидаясь ответа девушки, Гвоздь обернулся и пошагал с пляжа. Хотелось набрать скорость, используя мощь приводов доспеха и начать проламываться сквозь растительность неудержимым тараном. Но порыв этот Гвоздь сдержал. Не бывает абсолютной защиты и неуязвимости. На каждый непробиваемый танк где-нибудь всесокрушающий кумулятив припасен.
— Палыч, я понимаю, что камуфляж пока не работает, но как-то мы можем уменьшить нашу заметность?
— На пятках у нас есть метагубка. Могу активировать, тише топать будешь.
Гвоздев оценил предложение «старшины». Так себе идейка, честно говоря. Это по зданию да по пустующим коридорам пробираться тихим шагом удобнее. А в тропическом лесу, он в костюме железного дровосека, пробираясь через заросли, такого шума наделает, что «мягкие» лапки его никак не спасут. Но попробовать же интересно.
— А включай!
— Готово — проверяй, — доложился Палыч.
Гвоздев остановился и попрыгал на месте. Хм, странное ощущение. Как будто на подошвы нанесли тонкий слой пружинящего геля.