К письму прилагался еще один документ — официальное заявление о том, что род Ленуаров полностью очищен от всех обвинений, а их казнь признана ошибкой правосудия.
— Спасибо, — сказала я гонцу. — Передайте их величествам мою благодарность.
— Еще их величества просили передать, что если Вам что-то понадобится… любая помощь, поддержка… корона всегда готова прийти на помощь достойным подданным.
— Передайте, что я очень тронута вниманием, но пока в помощи не нуждаюсь.
Когда гонец уехал, я перечитала письмо еще раз. Арно помнил. В день своей свадьбы он нашел время подумать обо мне, позаботиться о том, чтобы официально восстановить честь моей семьи.
— Хороший человек, — заметил Снорри, заглядывая в письмо.
— Очень хороший, — согласилась я, вытирая слезы. — И именно поэтому он будет хорошим королем.
— А ты не жалеешь, что отпустила его?
— Жалею, — честно ответила я. — Но не сожалею. Это разные вещи.
— А теперь что?
— А теперь я готовлюсь стать мамой, — сказала я, складывая документы. — И строю новую жизнь для своего ребенка. Жизнь, в которой он будет счастлив, даже если никогда не узнает, кто его отец.
— Хорошая цель, — одобрил Снорри.
— Лучшая из возможных, — согласилась я.
И мы пошли в дом, где горел уютный огонь в камине, где пахло свежеиспеченным хлебом и лавандой, где через полтора месяца должна была появиться на свет новая глава моей истории.
А где-то далеко новый король танцевал первый танец со своей новой женой и думал… о чем он думал? О долге? О будущем королевства? Или иногда, украдкой, о девушке, которая когда-то притворялась мальчиком и изменила его жизнь навсегда?
Не знаю. И, возможно, лучше не знать.
Некоторые главы жизни нужно закрывать, чтобы начать писать новые. Даже если сердце при этом болит.»
Глава 25
Я сидела в своем кабинете (да, у меня теперь был собственный кабинет с книжными полками до потолка и удобным креслом для чтения), изучала древние хроники рода Ленуаров и одновременно пыталась не думать о том, что моя спина болит так, будто по ней прошелся взвод вооруженных великанов в железных сапогах.
— Хозяйка, — сказала Марта, входя с подносом травяного чая и выражением лица женщины, которая видела достаточно беременных, чтобы определять степень их дискомфорта по одному взгляду, — вы опять сутулитесь за этими пыльными книгами. Это вредно для ребенка.
— Марта, до родов еще две недели, — возразила я, перелистывая страницу с описанием традиций семьи, которые мне предстояло восстановить. — И эти книги не пыльные. Я их сама отчистила и переплела.
— Две недели по вашим расчетам, — поправила она. — А дети появляются тогда, когда им вздумается, а не когда мама запланировала. И вообще, пора бы вам отдыхать, а не корпеть над этими древностями.
— Но здесь столько интересного! — Я показала ей открытую страницу. — Смотрите, здесь описано, как мой прапрадед организовал первую школу для детей из окрестных деревень. А вот здесь — как прапрабабушка создала госпиталь для бедных. Оказывается, благотворительность у нас семейная традиция.
— И что вы собираетесь с этим делать?
— Продолжать традицию. Школа у нас уже есть, госпиталь тоже можно организовать. У меня достаточно знаний о медицине и гигиене, чтобы помочь людям.
Марта покачала головой:
— Вы, хозяйка, человек удивительный. Большинство дам в вашем положении думают только о родах и приданом для ребенка, а вы планируете менять мир.
— А что в этом плохого? — спросила я, принимая чашку с чаем, который пах мятой и ромашкой. — Мой ребенок будет жить в этом мире. Хочу, чтобы этот мир был лучше.
Снорри поднял голову с лап и посмотрел на меня с выражением собачьей морды, которое ясно говорило: «Хозяйка опять строит наполеоновские планы».
— А между прочим, — мысленно сказал он, — твоя школа уже принесла результаты. Дети из деревни научились читать и считать лучше, чем некоторые придворные.
Это была правда. За несколько месяцев работы наша маленькая школа, которая размещалась в восстановленном флигеле поместья, стала центром притяжения для всех семей в округе. Я учила детей не только грамоте и арифметике, но и основам географии, истории, даже элементарной медицине. Использовала методы, которые помнила из XXI века — визуальные пособия, игровые формы обучения, поощрение вопросов и самостоятельного мышления.
— Учительница у нас замечательная, — говорили родители. — Дети прямо преобразились, умными стали, речь правильная.
А еще дети полюбили приходить в поместье просто так, чтобы поиграть со Снорри (который терпеливо сносил все их игры и даже научился приносить мячик), послушать мои рассказы или помочь в саду. Поместье превратилось в настоящий центр жизни округи.
— Хозяйка, — сказал мне как-то староста Уильям, — а вы не думали баллотироваться в местный совет? Народ бы за вас проголосовал.
— Женщины не могут быть в совете, — напомнила я.
— Может, пора это изменить? — философски заметил он. — Времена меняются, и мы должны меняться вместе с ними.
Интересная мысль. В оригинальной книге, которую я читала в XXI веке, мир был довольно традиционным в вопросах гендерных ролей. Но здесь, в реальности этого мира, где я могла влиять на события, возможно, стоило попробовать что-то изменить.
— Кстати о переменах, — сказала Марта, прерывая мои размышления, — к нам сегодня приедет гость.
— Какой гость?
— Магистр Альберт из столичного университета. Говорит, хочет посмотреть на нашу школу и обсудить с вами некие «образовательные инновации».
Я удивленно подняла бровь. Слухи о нашей школе дошли до столицы? Это было неожиданно.
— А откуда он узнал о школе?
— Не знаю. Но приедет с официальным письмом от королевского советника по образованию.
Интересно. Очень интересно.
Магистр Альберт приехал к вечеру — мужчина средних лет с умными глазами, седой бородкой и манерами человека, который привык к интеллектуальным дискуссиям. Он внимательно осмотрел школу, пообщался с несколькими учениками, изучил мои учебные материалы.
— Удивительно, — сказал он, листая тетрадь с упражнениями по арифметике. — Ваши методы… они совершенно новые. Откуда у вас такие идеи?
— Из книг, — дипломатично ответила я. — И из наблюдений за детьми. Каждый ребенок учится по-своему, нужно только найти подходящий способ.
— А эти… визуальные пособия? Карты, схемы, рисунки?
— Дети лучше запоминают то, что могут увидеть и потрогать.
— Гениально! — воскликнул магистр. — Простое и гениальное решение. А эта система поощрений за успехи?
— Мотивация важна. Ребенок должен понимать, зачем он учится.
Мы долго говорили о педагогике, и я осторожно делилась теми знаниями о современных методах обучения, которые можно было адаптировать к средневековому миру. Магистр слушал с таким энтузиазмом, будто я открывала ему секреты вселенной.
— Леди Мэйрин, — сказал он наконец, — я хочу предложить вам сотрудничество. Королевский совет по образованию готов финансировать создание школ по вашей модели в других регионах королевства.
— Правда? — удивилась я.
— Абсолютно. Более того, его величество король лично интересуется прогрессивными методами образования. Он считает, что образованные подданные — основа процветающего королевства.
При упоминании короля мое сердце на секунду замерло, но я постаралась сохранить спокойное выражение лица.
— Это очень лестно, — сказала я. — Но я не могу сейчас покидать поместье. В моем… состоянии… дальние поездки не рекомендуются.
— Конечно, понимаю! — Магистр посмотрел на мой живот. — Но, возможно, после… То есть, когда вы будете готовы… мы могли бы обсудить возможность создания центра подготовки учителей здесь, в вашем поместье?
— Это интересная идея, — согласилась я. — Подумаю над вашим предложением.
После отъезда магистра я долго сидела в саду, обдумывая разговор. Арно интересуется образованием? Поддерживает прогрессивные идеи? Это было так на него похоже — всегда думать о благе народа.
— О чем задумалась? — спросил Снорри, устраиваясь рядом со мной на скамейке.
— О том, что мир действительно меняется. И, возможно, я могу помочь этим изменениям.
— Ты имеешь в виду предложение магистра?
— Не только. Я думаю о том, какой мир достанется моему ребенку. И о том, что я могу сделать, чтобы этот мир был лучше.
— Амбициозные планы для беременной женщины в глухой провинции.
— А кто сказал, что я останусь в глухой провинции? — усмехнулась я. — Если мои идеи действительно работают, если они могут помочь людям… почему бы не попробовать изменить больше, чем один маленький уголок мира?
В это время из дома выбежала служанка Роза:
— Хозяйка! Хозяйка! К нам едет еще один гость!
— Кто на этот раз?
— Не знаю, но карета богатая, с гербом на дверце. И охрана большая!
Я тяжело поднялась со скамейки (мой живот в последние дни стал просто огромным) и направилась к воротам поместья. Действительно, по дороге приближалась роскошная карета, сопровождаемая отрядом всадников в королевской ливрее.
— Кто бы это мог быть? — пробормотала я.
— Возможно, кто-то очень важный, — предположил Снорри. — Или очень опасный.
Карета остановилась у ворот, и из нее вышел человек в богатом дорожном костюме. Незнакомец, лет пятидесяти, с благородными чертами лица и осанкой аристократа.
— Леди Мэйрин де Ленуар? — спросил он, снимая шляпу.
— Да, это я.
— Позвольте представиться — граф Роберт де Валенси, королевский советник по внутренним делам. Приехал по поручению его величества.
Де Валенсия? Это была та самая фамилия, которая упоминалась во втором завещании как альтернативная линия наследования. Родерик де Валенсия был бы королем, если бы Арно отказался от брака с Изабеллой. А этот граф, вероятно, его родственник.
— Чем могу быть полезна? — осторожно спросила я.
— Его величество поручил мне проверить, как идет восстановление вашего поместья, и узнать, не нуждаетесь ли вы в какой-либо помощи от короны.