Когда гнус исчезал, Найт снова начинал бриться, до поздней осени с ее порывистыми ветрами – растительность на лице служила хорошей защитой от ветра. Что до волос на голове, с ними он разбирался просто: несколько раз в год просто брился наголо. В лесу Крис никогда не выглядел как классический отшельник – заросшим и небритым. Уже в тюрьме, покончив с отшельничеством, он стал куда больше походить на него. Это была его своеобразная шутка.
Было бы естественно предположить, что в холодное время года Найт впадал в спячку. Но это было не так. «Зимой опасно спать слишком долго», – говорил он. Ему было важно точно знать, сколько градусов на улице, и в лагере Найт держал три термометра – ртутный, цифровой и пружинный. Одному прибору он не смог бы довериться полностью.
Когда устанавливалась прохладная погода, он отправлялся спать в семь тридцать вечера. Найт сооружал вокруг себя кокон из спальников и стягивал их стропой в ногах, чтобы кокон не развалился. Если хотелось по нужде, то вылезать из этой конструкции было слишком утомительно, и Найт использовал бутылку с хорошо пригнанной крышкой. Чего только он не делал, чтобы не мерзли ноги. «Плотные носки. Много слоев носков. Тонкие носки, ноги вместе. Я так и не нашел идеального решения». Как бы там ни было, он не отморозил ни одного пальца за все это время. Спал он по шесть с половиной часов, поднимаясь около двух часов ночи.
Чем холоднее было на улице, тем меньше Найт спал. В суровые холода не важно было, насколько хорошо он упаковался. Конденсат от его тела мог заморозить спальник. Температура тела резко понижалась, и парализующий сон – свидетельство переохлаждения – начинал завладевать им, начиная с конечностей, двигаясь, будто армия завоевателя, все ближе и ближе к сердцу. «Если сдашься этому холоду и уснешь, то можешь никогда не проснуться».
Первое, что он делал, проснувшись в два часа ночи, – разжигал печь и начинал топить снег. Чтобы разогнать кровообращение, начинал прохаживаться по периметру лагеря. «Из палатки. Повернуть налево. Пройти туда-сюда пятнадцать раз. Повернуть налево. Сделать восемь проходов туда-обратно. Затем – в зимний туалет. Сделать все дела там. Потом еще двадцать проходов. Большой треугольник. И снова. И опять. Я люблю ходить». Он проветривал спальники от влажности. Если шел снег, то чистил территорию, сгребая его к периметру, создавая огромные стены и запирая себя внутри этой снежной крепости.
Ноги никогда не удавалось отогреть полностью, но пока была свежая пара носков, это не казалось реальной проблемой. Важнее было держать их сухими. К рассвету у Найта уже был дневной запас воды. Неважно, сколь сильно было искушение снова залезть в кокон – он ему сопротивлялся. Найт развил полный самоконтроль. Короткий дневной сон Крис себе запретил, так как он не позволял впоследствии как следует высыпаться ночью.
Временами Найт чувствовал себя зимой почти беззащитным. В округе почти никого не было, но, так как листья опадали и голые ветви деревьев оставляли больше просветов, это увеличивало шансы на то, что лагерь будет обнаружен. У него была своя охранная сигнализация – никто не мог незаметно ходить по лесу Найта, кроме самого Найта, так что, подойди кто слишком близко, Крис сразу бы об этом узнал. На этот случай у него был план побега. Если человек подошел бы на опасно близкое расстояние, отшельник исчез бы, углубившись в лес.
На небольшом расстоянии от лагеря Найт держал то, что называл экстренным запасом. Два металлических бака и пластиковый контейнер были зарыты в землю и так хорошо замаскированы веточками и листьями, что вы могли бы пройти прямо по ним и в жизни ни о чем не догадаться. В них хранились походное снаряжение и зимняя одежда. Этого было достаточно, чтобы бросить лагерь в случае его обнаружения и построить новый. Преданность Криса одиночеству была абсолютной.
Глава 19Диагноз: «отшельник»
Найт трепетно относился к мысли, что его могут счесть сумасшедшим. «Этот ярлык крепко ко мне прилип, – осознавал он. – Я, конечно, понимаю, что выбрал необычную жизнь. Но клеймо безумия беспокоит меня. Оно меня раздражает. Потому что не подразумевает объяснений с моей стороны». На вопрос, не сошли ли вы с ума, невозможно ответить правильно. Вы можете сказать «да» и подтвердить это, или, конечно, скажете «нет» – что, по мнению Найта, будет выглядеть боязливой защитой. «Будто и сами побаиваетесь, а не съехала ли у вас крыша?»
Если и существовало нечто противоположное безумию, то Найт считал, что это была ясность мышления и рационализм. Когда он узнал, что закопанные в его лагере связки журналов сочли следствием какой-то эксцентричной привычки, он был в ярости. Все, что он делал в лесу, по его словам, имело причину. «Люди не понимают причин. Они видят лишь сумасшествие и абсурд. У меня была стратегия, долгосрочный план. Они этого не понимают, а меня там нет, чтобы рассказать им». Эти связки макулатуры были результатом переработки материалов для чтения в утеплитель для пола.
Возможно, Найт верил, что он один из немногих нормальных людей, оставшихся на Земле. Его поражала идея, что проводить все свое время в маленькой клетушке, уставившись в компьютер, в обмен на деньги – это разумно, а расслабленное существование в лесу, в палатке сочли причудой. Любоваться деревьями было странно, а вырубать их – вполне адекватно. Чем Найт занимался по жизни? Он просто проживал ее.
Крис настаивал, что его побег не должен рассматриваться как критика современной жизни. «Я не осуждал общество и самого себя. Я просто решил жить по-другому». Тем не менее того, что он видел и слышал из своего укрытия в лесу, было вполне достаточно, чтобы составить впечатление о человеческой цивилизации. Огромное количество вещей, которое люди покупали, в то время как планета становилась все грязнее и грязнее, и загипнотизированные, апатичные глаза пользователей смартфонов отталкивали Найта все сильнее и сильнее. Современная жизнь казалась ему банальной до отвращения.
Карл Юнг говорил, что лишь интроверт может увидеть «всю глубину человеческой глупости». Ницше полагал, что «там, где толпа, всегда воняет». «Любимчик» Найта Торо утверждал, что «любое общество, даже ведомое наилучшими побуждениями, калечит своих членов». Томас Мертон, американский монах-траппист, говорил: «Мы по-своему должны освободиться от вовлеченности в дела мира, который летит в пропасть». Индийский писатель Джидду Кришнамурти сказал: «Нужно обладать огромным запасом здоровья, чтобы хорошо приспособиться к этому глубоко больному обществу».
«Может быть, – заметил как-то Найт, – более правильным вопросом было бы не то, почему кто-то хочет уйти от общества, а то, почему в нем кто-то хочет оставаться?» «Любая компания – это плохая компания», – отмечал Ницше. «Ад – это другие», – говорил Сартр. «Весь мир несется вперед, будто вздувшийся поток, – сказал как-то Конфуций. – Не лучше ли будет последовать за теми, кто решил удалиться от мира?»
Сайт, посвященный отшельничеству, опубликовал серию очерков, написанных современным искателем уединения – он писал о себе как о бездомном бродяге и подписывался одной буквой S. «Человеческое общество по большей части представляет собой безнравственный жестокий дурдом, – писал он. – Несправедливость, страдание и агрессивное равнодушие – вот что правит этим миром. Современный стиль жизни стал совершенно безумным. Бесконечные преступления, коррупция, равнодушие, болезни и умирание окружающей среды отравили каждое человеческое сердце. Ответ потреблению – еще более неумеренное потребление; общество совершенно разучилось находить баланс между человеком и природой. По природе своей мы не более, чем звери». В финале S резюмировал: «Жить в обществе и участвовать в его процессах – это безумие и преступление. Если ты не отшельник, который навсегда ушел от людей, ты в той или иной мере виноват в разрушении планеты».
После ареста Найта обследовал судебный психолог Эндрю Виш, нанятый штатом Мэн с целью определить способность Криса нести ответственность перед судом. Виш сделал вывод, что Найт «полностью пригоден нести ответственность перед законом». Тем не менее он предположил, что Найт может страдать синдромом Аспергера или шизоидным расстройством личности.
Аспергер удивления не вызвал – в общем-то, этот диагноз приписывали практически каждому гениальному и застенчивому эксцентрику, от Бобби Фишера до Билла Гейтса, и, предположительно, именно он отличал Исаака Ньютона, Эдгара Аллана По, Микеланджело и Вирджинию Вульф. У Ньютона не было ни близких друзей, ни женщин, и он остался девственником. По написал строки: «Все, что любил я, я любил один». Микеланджело заявлял: «У меня нет друзей, и я не хочу их иметь». Вульф совершила самоубийство.
Синдром Аспергера – одна из форм аутизма. Свое название он получил по имени австрийского педиатра Ганса Аспергера, который первым в 1940-х годах открыл и описал аутизм. В отличие от большинства более ранних исследователей Аспергер допустил, что у аутизма могут быть и позитивные стороны. К примеру, то, что он называл «особенная оригинальность мышления», которое часто отличалось чистотой и красотой, не следовало культурным штампам, не боялось видеть глубоко скрытую правду. Каждый из его пациентов чувствовал себя счастливее в одиночестве. Само слово «аутизм» происходит от греческого «аутос» – «сам».
«Синдром Аспергера лечится очень просто, – говорит Тони Аттворд, психолог и эксперт по Аспергеру, живущий в Австрии. – Человека нужно просто оставить в покое. У вас не может возникнуть диссонанса с социумом, когда вы одни. У вас не может возникнуть проблем в общении, когда общаться не с кем. Все проблемы, связанные с этим диагнозом, уходят во время уединения».
Официально этого синдрома уже не существует. Теперь есть более широкое определение – «расстройство аутистического спектра».
Непонятно, страдал ли Найт аутизмом. Его досье изучили с полдюжины экспертов и психологов. Все они говорили, что невозможно поставить точный диагноз, не встретившись с пациентом лично, но согласились высказать научно-обоснованные догадки. Томас Фрейзер, директор Центра аутизма клиники Кливленда, утверждал, что Найт «совершенно очевидно» попадает под спектр аутических заболеваний. Он основывал свою догадку на том, что Найт избегает смотреть людям в глаза – типичное для аутистов явление. Также его мнение подтверждалось неприятием физических прикосновений и полным отсутствием друзей.