Найт ничего не отвечает. Ни прощального жеста, ни кивка напоследок. Он встает, поворачивается ко мне спиной и уходит, растворяясь во тьме длинного тюремного коридора.
Глава 26Возвращение домой
Работу Найту нашел его старший брат Дэниэл. Он владеет бизнесом по переработке металла, и Крис разбирает на запчасти старые автомобильные и тракторные двигатели в сарае на территории их семейной фермы. Денег он не получает – трудится за жилье и еду. Зато работа в одиночестве полностью удовлетворяет его желание минимальной социализации.
Каждый понедельник кто-то из членов семьи отвозит его в Огасту, на встречу с судьей. Он никогда их не пропускает и никогда не опаздывает. Он буквально следует предписаниям, выданным ему при освобождении. «Он делает огромную работу, – говорит прокурор Меган Малони. – Упорно трудится, чтобы понять, как снова стать членом общества. К нему нет ни единого нарекания. Когда я вижу его по понедельникам, всегда здороваюсь. Мы часто болтаем понемногу. Кажется, он вполне доволен. Он даже зарегистрировался, чтобы иметь право голосовать на выборах».
Фил Доу, президент Исторического общества Альбиона, знает семью Найт пятьдесят лет. Однажды ему позвонила Джойс Найт и спросила, вдруг для Криса есть какая-нибудь волонтерская работа – ему же был предписан труд на благо общества. «Я сказал ей, что буду рад нанять его», – сказал Доу.
Раз в неделю он заезжает за Крисом и едет с ним на старый железнодорожный вокзал. В деревне Альбион, рассказывает Доу, осталась одна из немногих узкоколеек в мире. Рельсы у нее расположены вдвое уже, чем у стандартной железной дороги – такие было проще и дешевле прокладывать по сложному рельефу. Пассажиры и грузы перевозились по этой дороге с 1800-х годов по 15 июня 1933-го. В этот день поезд, делая поворот, сломал внешнюю рельсу и упал в реку. Историческое общество Альбиона реставрирует обшитый кедром двухэтажный вокзал.
Найт служит маляром. «Он почти не разговаривает, – делится Доу. – Хотя совсем молчать я ему не даю – люблю поболтать. Он выглядит счастливым».
Пока Найт был в тюрьме, женщина по имени Элис Макдоналд, его бывшая одноклассница, написала ему письмо. Она на пару лет старше, писала Элис, но помнила Найта и приглашала изучать вместе Библию. Крис не хотел никаких библейских чтений, однако что-то в Макдоналд заинтересовало его. Она не приставала к нему с просьбой рассказать его историю, казалось, у нее не было корыстных мотивов. Они были знакомы до того, как он ушел в лес. Она женщина. Пару раз они виделись в тюрьме, и Найт продолжает с ней встречаться.
«Так у вас теперь есть девушка», – слегка поддразнил я его во время нашей последней встречи в тюрьме. «Нет, я не кручу интрижку, если такая грязная мысль закралась вам в голову», – ответил Найт.
Моя легкая насмешка оскорбила его. Их общение с Элис проходило так, словно между ними было пластиковое окно. Он настаивал на том, что с женщинами ему хочется только разговаривать. «Она хорошая женщина. Мне с ней комфортно. Однажды она расстроилась и сказала: «Я так хотела бы сейчас обнять тебя». Я очень странно себя почувствовал при мысли, что она может ко мне прикоснуться».
«Двойная зима» Найта оказалась не так ужасна. Я выполнил нашу договоренность – отснял на видео все книги в моей библиотеке и послал диск ему по почте, но ответа не получил. Я даже не знал, получил ли Крис его. Каждый раз, гуляя по лесу, да и в другое время я задумывался, как он там. «Государство может ему помочь, – сказал Терри Хьюз. – И он может прекрасно справляться. Но однажды придет какой-нибудь понедельник или вторник, и Крис просто выйдет из дома и снова исчезнет в лесу». Я продолжал ждать этих новостей, но пока ничего не происходило.
Я звонил Дэниэлу Найту, чтобы справиться о Крисе. Дэниэл взял трубку, я назвал себя, а он сказал: «Нет, спасибо», и отключился. Его брат Джонатан, который живет на Аляске, просто молча повесил трубку. Тимоти не отвечал на звонки.
Джоэл Найт управляет автомобильной мастерской в туристическом городке Белфаст, на побережье Мэна. Я поехал туда без намерения встретиться с Крисом. Доехал до мастерской Джоэла и вошел внутрь. В гараже из четырех боксов кипела работа. Но Джоэла оказалось довольно легко вычислить: в черной футболке он выныривал из-под капота внедорожника, сначала с дрелью в руке, затем с отверткой, плавно двигаясь в маленьком пространстве, будто обтекая машину. Естественная грация, видимо, передается в семье Найт по наследству.
«Он гениально починил мой Prius», – поделилась Линдси Макгуайр, совладелица книжного магазина. Она сказала, что все в городке, конечно же, знают о брате Джоэла. «Но я никогда не спрашивала его о Крисе, – сказала она. – Мы не настолько близко знакомы». Она поделилась со мной городской легендой, что мать Криса все эти годы праздновала его день рождения и даже пекла торт.
Я прошел в гараж и представился Джоэлу. По выражению его лица – не злому, но жесткому – я понял, что разговор будет коротким. Его руки были в масле, и мы обошлись без рукопожатия. Джоэл подтвердил, что никто в семье не знал, где был Крис все эти годы, и, насколько ему известно, никто не помогал его брату, никто из семьи с ним не виделся, и все, кто думают, что он лжет – ошибаются. По его тону было ясно, что он тоже не понимает действий брата.
– Когда вы стали верить, что Крис, скорее всего, умер?
– Я не хочу об этом говорить. Это личное.
– Как его встретили, когда он вернулся домой?
– Это личное.
И Джоэл снова скользнул под капот, давая понять, что разговор окончен.
Я заехал к его подружке, Элис Макдоналд. Открыв дверь, она произнесла лишь: «Я не могу с вами разговаривать» – и закрыла ее.
Я позвонил его матери и сказал, что хотел бы поговорить о Крисе. Она ответила: «Понимаю» – и положила трубку. Фил Доу из исторического общества рассказал, что Джойс рада возвращению Криса. Она говорила, к нему вернулся аппетит, и он накинулся на еду. «Она любит смотреть, как он ест», – сказал Доу.
Лишь однажды Крис вновь вышел на связь. Я отправил ему открытку – поздравление с праздником, вложив в конверт фото моих детей, и спустя пару недель получил записку, написанную знакомым корявым почерком, черной ручкой, на простом почтовом бланке. «Такая красота и радость невозможны без чувства внутреннего удовлетворения», – сказал он об открытке. По поводу детской фотографии написал: «Хороший снимок». Как обычно, без подписи. Но мое сердце было согрето его ответом. Кажется, он начал немного отходить после тюрьмы.
Этой запиской наше общение и ограничилось. Спустя семь месяцев после того, как мы попрощались в тюрьме, я снова возвращаюсь в Мэн. По дороге из аэропорта я останавливаюсь у цветочного магазина и покупаю большой букет пурпурных фиалок. Это будет моя Оливковая ветвь. Затем торможу возле булочной, где беру яблочный пирог для его мамы. В любом случае она не обидится.
Миновав лесопилки, антикварные магазины, череду дешевых мотелей и бассейнов, я приближаюсь к цели. Пара диких индюшек сидит на отбойнике. На раскладном столике у обочины продаются фермерские яйца. Продавца нет, только коробка для денег рядом. Центральный Мэн по-прежнему верит людям.
Поездка по главной улице Альбиона занимает секунд сорок – почта, библиотека, заправка, церковь, магазин. На информационной доске возле него – написанные от руки объявления о починке дизеля, классах йоги, уборке снега и найме проводников для охоты. Светофора – и того нет. На въезде и выезде из городка россыпи деревянных домиков, белых и крашеных, посаженных близко к дороге. Затем – снова деревня. Молочная ферма, место, где разделают убитого вами оленя, кладбище с парой надгробий двухсотлетней давности.
Дом Найтов – самый замаскированный, прячется за стеной из кустов и деревьев. С дороги видны лишь окна второго этажа с ярко-голубыми ставнями. На черном почтовом ящике значится: Джойс Найт. Рядом два ящика для газет, один для «Портленд Пресс Геральд», а второй – для «Утреннего стража». Гигантский красный клен возвышается над двором.
Я заталкиваю арендованную машину на маленькую немощеную подъездную дорожку перед бледно-желтым гаражом, стоящим отдельно от дома, с металлической табличкой с надписью «Шелдон Найт». Во дворе тихо. Других машин не видно. Кажется, никого нет дома. Некоторое время я сижу в машине, думая, что теперь делать. Что-то в этом доме заставляет меня нервничать. Наконец я выхожу со своим фиалковым букетом и яблочным пирогом, делаю несколько шагов по направлению к двери. И тут из-за кустов бесшумно появляется Крис Найт.
Глава 27«Лесная Дама»
Он побрит, на нем коричневая фланелевая рубашка, заправленная в вытертые синие джинсы, и коричневая бейсбольная кепка без логотипа. Все те же очки в серебристой оправе, которые ему выдали в тюрьме. На ногах – кожаные рабочие ботинки.
Я протянул ему фиалки, он лишь бегло взглянул на них. Это как предложить рыбе стакан воды. Фиалки, я только сейчас заметил, были тут повсюду – лиловые, розовые и белые. Я опустил букет и поднял другую руку, с пирогом, словно официант: «Я привез кое-что для вашей мамы».
Глаза Найта скользнули по коробке. «Нет», – сказал он строго. Я вернулся к машине, открыл водительскую дверцу, положил обратно фиалки и пирог и закрыл ее.
Мы стояли на неестественно большом расстоянии друг от друга. «Можно пожать вам руку?» – спросил я. Раньше у нас не было такой возможности, ведь нас разделяла стена.
«Я бы предпочел этого не делать», – ответил Найт.
И мы не стали.
Кивком головы он пригласил меня пройти за ним. Мы зашли за гараж и потеряли из виду дорогу, над нами – нежно пахнущие ветви сирени, касающиеся волос. Трава после недели дождей ярко-зеленая, яблони все в цвету. Вот показался деревянный сарай, где Найт разбирает свои моторы в полном уединении.
Вокруг вьются мошки, похожие на летающий молотый перец, и я периодически убираю их от лица, но не ловлю и не прихлопываю. Даже во время наших свиданий в тюрьме я старался контролировать свои жесты, чтобы не тревожить Найта. Его же движения всегда были такими четкими и спокойными. Казалось, его совсем не беспокоят насекомые.