я, пока он будет болтать ногами в воздухе, он также будет медленно поворачиваться на 360 градусов. Поэтому он неистово дрыгал ногами, пытаясь развернуться лицом к публике – …and it’s hey babe…; он так и раскачивался из стороны в сторону до конца песни. Несмотря на то что эффект был немного подпорчен, мы снова оказались на обложке Melody Maker, поэтому все равно считали свое выступление очень успешным. Наши визуальные эффекты не оценили по достоинству. Пока.
Через примерно четыре недели после окончания восьмимесячного тура, в июле 1974 года, мы начали работать над новым альбомом, который разломил нас – во всех смыслах этого слова. Мы были в «Хидли Грэйндж» в Хэмпшире, построенном как богадельня в 1975 году, но в последнее время Led Zeppelin и Bad Company использовали его для записи своих альбомов. Какая бы группа там ни работала, после них всегда очень сильно воняло и было ужасно грязно. В довершение всего там еще и водились крысы. Они были везде: прыгали по скрипучим ступенькам, бегали по виноградным лозам, опутывавшим дом. Десятки, сотни крыс. И это не считая тех, которых мы не видели. Этот дом так и остался богадельней.
Единственным преимуществом этого места для меня был тот факт, что Джон Бонэм записал свою замечательную When The Levee Breaks на лестнице в этом доме. Я мог бы ощутить это в воздухе. Но вместо этого я ощущал запах крыс. Тысяч крыс. Я приехал последним, и лучшие комнаты были, конечно же, уже разобраны. Поэтому я заселился в поганую комнатку с кучей крыс. По ночам я слышал шуршание маленьких лапок по полу и потолку.
Так как композиция Supper’s Ready в туре с альбомом Selling England была так хорошо принята публикой, мы решили написать еще одну песню-рассказ или даже несколько песен в рамках двойного альбома. Именно в эру Tommy, The Rise and Fall of Ziggy Stardust и The Dark Side of the Moon концептуальные альбомы получили наибольшую популярность. Это не было пугающим или нелепым; по крайней мере, не для нас. На мой взгляд, Tommy был на голову выше всех. Я был ярым фанатом The Who, и мне казалось, что в них было гораздо больше магии, чем они сами предполагали.
Майк вдруг из ниоткуда придумал создать что-то, основой которого будет классическая детская повесть-сказка «Маленький принц», но ни к чему толковому мы не пришли. Итак, мы начали предлагать другие идеи. В какой-то момент Питер и Тони чуть не подрались, потому что Тони не хотел, что Питер писал тексты песен полностью сам. Но Питер был уверен, что если мы собирались сделать концептуальный альбом, в основе которого лежит история, то только один человек должен писать эту историю.
Питер выиграл и начал писать то, что впоследствии станет сюрреалистически-аллегорической историей о Раэле – пуэрто-риканском мальчике, живущем в Нью-Йорке. Он назовет ее The Lamb Lies Down on Broadway[34].
Мы установили оборудование в гостиной, а Питер уселся за разваливавшееся фортепиано, собиравшее пыль в соседней комнате. Мы вчетвером начали импровизировать, он набрасывал свои лирические идеи, и я записал все на свой надежный кассетный магнитофон Nakamichi.
Мы написали отличную музыку – In the Cage, Riding the Scree и множество других классных вещей, – и большинство из них появилось, когда Питер был в соседней комнате, бил по клавишам и писал текст. Это был странный процесс, но, казалось, это работало.
К несчастью, у Питера проблем было по горло, и это касалось не только большого количества работы.
У него были проблемы в семье – беременность его жены Джилл протекала не совсем гладко (на тот момент я об этом даже не знал). Поэтому он часто уезжал к ней, и мы работали без него. И это не говорило о нас как о сплоченном коллективе, трудящимся над амбициозным проектом.
Одновременно с этим, когда мы были в процессе написания альбома, к нам неожиданно поступило предложение: Уильям Фридкин, режиссер «Изгоняющего дьявола» и выигравшего «Оскар» «Французского связного», хотел снять научно-фантастический фильм и искал (как это позже опишет Питер) «автора, который никогда не был связан с Голливудом». Он прочитал короткое описание на альбоме Genesis Live – типично-фантастическую повесть Питера – и был впечатлен ее сюрреалистичным, сухим юмором. Он подумал, что, возможно, Питер захотел бы поработать с ним. Мы ходили в кино на «Изгоняющего дьявола» во время тура с Selling England, и все были восторге от него. Поэтому мы понимали, что Фридкин был тем, с кем стоило считаться.
Для Питера это было исполнением мечты: появился шанс сотрудничать с большим мастером визуального искусства – одним из лучших в своей области, работать из дома, а также быть рядом с женой. Он спросил у нас: «Не могли бы мы немного отложить альбом? Дайте мне немного времени сделать это, а потом я вернусь». Он не говорил нам, что собирается уходить.
Мы все ответили: «Прости, Пит, но, к сожалению, так не годится. Либо ты с нами, либо нет».
С моей точки зрения, если бы до этого дошло, то уход Питера не был бы концом света. Моим смелым решением проблемы было бы предложить группе перестроиться в инструментальный квартет. По крайней мере, в этом случае наша музыка могла бы наконец-то полностью раскрыться.
Если бы я предложил это, то ответ был бы следующим: «Не будь таким глупцом. Мы без вокала и без текста? Вернись на землю, Фил». И конечно же, они были бы правы.
До того как мы приняли какое-то четкое решение, до Фридкина дошел слух, что его предложение может привести к распаду Genesis. Он не хотел этого; тем более что его научно-фантастический фильм был всего лишь неопределенной, туманной идеей. Через несколько недель после предложения он отменил его.
Итак, Питер вернулся к нам. Но он вернулся только потому, что ничего лучшего ему не предложили. Не лучшие обстоятельства для воссоединения группы. Но мы продолжили работать, простив его и все забыв; или как минимум делая вид.
Затем мы отправились записывать накопившиеся запасы музыки с Island Mobile Studios в одну из валийских ферм – в «Гласпэнт Мейнор»; и снова нашим продюсером был Джон Бернс. Мы поняли, что атмосфера звукозаписывающей студии душила нас и мы не могли играть так же воодушевленно, как на концертах. Работая с Джоном и используя мобильную студию, мы сделали шаг к большей свободе. Он даже почти что начал чувствовать себя частью нашей группы.
Питер все еще писал текст, пока мы вчетвером записывались, но это была всего лишь расслабленная интерлюдия; это была особенно приятная возможность для Питера, Майка и Тони гулять по любимым деревенским местам. Во время гастролей мы часто останавливались, покупали немного лука, моркови, сыра и хлеба, шли куда-нибудь в поле и устраивали пикник. Немного в стиле хиппи, но я не вижу ничего плохого в хорошем кусочке «Чеддера» с луковицей.
По возвращении в Лондон мы начали сводить The Lamb Lies Down on Broadway в Island Studios на Бейзин-стрит. После сложнейших двух месяцев работы над этим альбомом мы были рады вернуться на родную землю. Когда мы записывали песни, до нас дошел слух, что Брайан Ино работал в студии этажом выше, записывая свой второй сольный альбом Taking Tiger Mountain (By Strategy). Я не большой фанат Roxy Music, но всем остальным она была весьма по душе. Питер поднялся к нему, чтобы поздороваться и попросить записать некоторые вокальные партии с помощью его компьютера. Взамен Брайан спросил, не мог бы я подняться и сыграть в его песне Mother Whale Eyeless. Плевать, что меня просто эксплуатировали.
Мы с Ино неплохо поладили. Он оказался очень интересной личностью, не стандартной «поп-звездой», что было, возможно, одной из причин, по которой он покинул Roxy Music, и мне понравился его стиль работы. В итоге я сыграл в трех его альбомах: Another Green World, Before and After Science и Music for Films.
Во время сведения на Бейзинг-стрит у нас наметился раскол между дневным Genesis и ночным Genesis. Зачастую мы с Питером сводили до двух ночи, а на следующий день приходил Тони, злился и удалял все, что мы сделали. Иногда мы записывали что-то, хотя должны уже были сводить. Времени оставалось мало, обстановка была напряженной, все очень устали. Слишком много музыки, слишком много текста, мы спешили закончить альбом. Нарративные аспекты нашего концептуального двойного альбомы были загадкой для нас (включая, как мы полагали, и Питера), и мы должны были уже с минуту на минуту отправляться в тур. В тур, где мы решили играть весь новый альбом. В тур, который уже был прорекламирован повсюду.
Альбом The Lamb Lies Down on Broadway неизбежно включал в себя масштабный релиз двадцати трех песен в рамках двойного альбома, аналогов которому никто никогда не слышал; его создала группа, которая пыталась привлечь к себе внимание, делая ставку на еще сыроватую концептуальность, а также была дополнена мощной организационной работой менеджеров – был запланирован мировой тур, состоявший из более чем сотни концертов, на которых будет сыгран совершенно неопробованный материал.
В Далласе… Genesis репетировал в головном офисе Showco, у которых мы арендовали звуковое и световое оборудование. Мы пытались правильно настроить свет и понять, какие слайды на заднем плане будут лучше всего отражать весь нарратив альбома. Даже до начала тура это была катастрофа. Пытаться заставить три экрана работать синхронно задолго до наступления эпохи надежного оборудования было практически невозможно. И если ничего не получается на репетиции, то ничего не получится и во время тура. К тому же, как я уже говорил, большая часть театральной составляющей концертов была скрыта от нас. Питер сам создавал дизайн своих костюмов, и некоторые из них были дико, почти комически непрактичны. Когда он был в противном костюме «Слипермэна», который представлял собой часть тела с надувными шарами (точнее, мужскими яичками – почти как в фильме «Человек-слон»), он просто не мог поднести микрофон ко рту. А когда Питер надел костюм Ламии[35]