Итак, я позвонил Честеру, он ответил «да», хотя никогда с нами даже не встречался, мы провели пару репетиций, и все, он был принят. Честер останется с нами до конца нашего тура (2007 год), для которого мы снова собрались вместе.
Wind & Wurthering вышел в декабре 1976 года, и мы начали 1977 год так, как и планировали: новый тур начинался прямо на Новый год, и мы также улучшили свое концертное оборудование. Теперь у нас были лазеры и семьсот сорок семь посадочных прожекторов. Genesis стал масштабной гастрольной группой.
Как фронтмену мне очень нравилось, как использовались все эти колокольчики, свистки и лазеры. Они не рассеивали внимание публики. Фактически они были заменой тому театральному эффекту, который привносил Питер. Немного света и магии – а также мощной энергии нашего нового материала, – и публика, казалось, уже забыла, что фронтмен Genesis раньше был знаменит тем, что одевался в центуриона или Билла – Человека из Цветочного Горшочка.
Мы начали давать большие концерты. В Лондоне мы выступали в «Rainbow» – по подсчетам, 80 000 человек подали заявки на 8000 билетов. Три концерта в «Эрлс-Корт». «Мэдисон-сквер-гарден» в Нью-Йорке. Мы впервые поехали в Бразилию, где на наш концерт пришли 150 000 человек и к каждому из нас приставили охранника, чтобы нас не похитили. Это был совершенно новый опыт. Мы ругались с военной полицией, нас чуть было не сбил грузовик на автостраде, мы толкались с местными музыкантами в барах, наслаждались роскошными условиями звукозаписывающих компаний, находящихся рядом с бедствующими фавелами, и посмеивались над шаманами. Поездка была крайне интересной, но и очень страшной. Я купил парочку традиционных бразильских перкуссионных инструментов (включая сердо – огромный ручной бас-барабан, на котором я однажды сыграю для песни Питера Biko) и, конечно же, чучело пираньи.
Несколько месяцев пролетели как один день. Мы закончили гастроли 3 июля 1977 года в мюнхенском «Олимпиахалле», отдыхали весь август и в сентябре начали писать новый альбом. Саймону исполнился один год.
Фанатов Genesis становилось с каждым днем все больше и больше. Мы уже выступали на больших аренах, и моя карьера действительно удалась. Однако дома обстановка становилась все более напряженной из-за того, что меня почти там не было. Энди должна была заботиться о двух маленьких детях и явно была недовольна тем, что привязана к дому.
К тому времени стало также заметно и недовольство Стива. Он выпустил сольный альбом, но, вместо того чтобы разрядить обстановку, это только накалило ее. Он хотел больше песен в альбомах Genesis. Что здорово одному, другому смерть: трансформация Genesis неожиданно открыла новые перспективы в написании песен – в то время как я все больше набирался опыта в этом ремесле, Стив все еще не получал того пространства для творчества, которое он, по его мнению, заслуживал.
Тем летом мы были в Лондоне и сводили Seconds Out – концертный альбом, записанный в течение четырех концертов подряд в Парижском дворце спорта в июне. Я ехал на машине из Куин Эннс Гроув в Trident и в Ноттинг-Хилле увидел Стива, стоявшего на улице.
«Тебя подкинуть до студии, Стив?»
«Эм, нет, я позвоню потом».
Я приехал в студию и рассказал о той странной встрече.
«О, он тебе не сказал? Он ушел из группы», – ответил Майк.
Думаю, Стив слишком стеснялся сказать мне об этом. Но позже я узнал: он боялся, что я как раз мог стать тем, кто мог бы отговорить его.
Итак, Стив ушел. Мы потеряли еще одного бойца. Но если мы пережили потерю вокалиста, значит, переживем и потерю гитариста. Мы упорно продолжали работу, в то время как Майк усердно играл и на басе, и на соло-гитаре.
Той осенью мы снова приехали записываться в Хилваренбек и к концу года завершили работу над нашим следующим альбомом – …And Then There Were Three… После выхода этого альбома Genesis достиг апогея своей популярности. Идея играть втроем сработала на ура, как и сработала идея сделать меня вокалистом. Мы чувствовали, что могли выйти на новый уровень, сделать прорыв в своей музыке. Но для этого нужно было приготовиться много гастролировать – даже больше, чем до этого.
Домашний очаг? Он постепенно затухал, но иногда резко загорался. Заботясь о двух маленьких детях, Энди проводила очень много времени одна. В те редкие моменты, когда я был дома хотя бы более-менее длительное время, атмосфера была напряженной. Мы с Энди не могли обменяться и парой предложений, чтобы не поругаться. Мы любили друг друга, но иногда становилось очевидно, что мы друг другу не нравимся.
В отношениях жизненно важно, чтобы партнеры дополняли друг друга. В нашем браке такого не было. Я не параноик и не суеверен, но Энди действительно стала выглядеть как-то странно, или, возможно, кто-то сказал мне что-то о ней, и я начал постоянно, внимательно, изматывающе ее подозревать. Я не мог с этим справиться, и мы стали все больше отдаляться друг от друга.
На самом деле мы оба плохо с этим справлялись. Я уезжал то в одно место, то в другое. Из барабанщика я превратился в рок-звезду, но в душе я все еще был семейным человеком и преданным отцом. Я смотрел на лежащего в детской кроватке Саймона и думал: «А ведь ты совсем не понимаешь, что происходит». Но, размышляя об этом серьезнее, я осознавал, что тоже ничего не понимаю. Я хотел, чтобы у моих детей был отец и нормальная семья. Но все складывалось не лучшим образом для нас. Успех Genesis мешал нашему счастью.
Прошло почти четыре года с тех пор, как мы с Энди снова сошлись в Ванкувере. В течение этих лет мы пережили кардинальные перемены в жизни: переезд на другой конец мира, брак и появление на свет детей, уход фронтмена, карьерный взлет барабанщика, превращение любимой студентами культовой группы в международный рок-феномен. Когда я стал вокалистом, моя профессиональная жизнь изменилась так сильно, как я не мог себе и представить. Но моя новая роль также привела и к крушению сферы личного.
Жалею ли я о том, во что превратилась группа и что она сделала со мной? Я не могу сказать «да». У меня не было выбора. Я должен был делать то, что я делал.
Бурный развод,
Начало 1978 года, и, что красноречиво описывал наш последний альбом, …And Then There Were Three…[36]
Тони Бэнкс, Майк Резерфорд и я только что закончили записываться, и Тони Смит позвал нас, чтобы провести встречу группы. Обычно во время них мы попивали чай, немного ворчали и обсуждали наше будущее. Для этого мы, как правило, собирались в нашем головном офисе в Лондоне.
Встречи Genesis всегда были хорошей площадкой для споров и дискуссий. Обычно Смит предлагал что-нибудь, и я отвечал ему: «Сколько раз можно тебе повторять, что я не собираюсь выступать на … (далее шло название тура, какое-нибудь обязательное выступление по рекламному контракту, концерт Top of the Pops и т. д.). И кстати, несмотря на твой график, в месяце все равно остается четыре недели, а не пять, так что мы не сможем успеть сделать все, что ты запланировал». И затем я замолкал.
Но один раз мы пришли к единому мнению (наверное, потому что нас просто стало меньше и поэтому найти компромисс было проще): мы недостаточно часто появлялись на американском радио. Недостаточно, чтобы взорвать мегаполисы США: Нью-Йорк, Филадельфию, Чикаго, Лос-Анджелес. И мы никак не могли стать популярными в тех городах, потому что мы на самом деле не были рок-н-роллом. Мы были старательными (иногда – чересчур), частенько добренькими длинноволосыми англичанами, которые каким-то образом заставили публику ходить на наши концерты и смотреть на наши выступления.
Итак, если Genesis хотел стать популярным на юге и в центре США, ему нужно было пробовать делать что-то иначе. Нам нужно было набраться решимости и ехать в глубь Америки, охватывать так называемый второй и третий рынки.
Короче говоря: чтобы завоевать Америку, нам нужно выступать по всей Америке.
Конечно, мы даже не думали, что Америка победит нас. Особенно – победит одного из нас, разрушив его брак.
Смит и наш давний агент Марк Фаррелл тщательно распланировали для нас насыщенный тур по США. А потом еще один. А потом еще. А потом было еще три тура в Америке, которые шли прямо друг за другом. И два тура в Европе. И один тур по Японии в конце.
Я сказал «ОК» и снова замолк.
Я приехал домой и рассказал об этом Энди. Дорогая, отличные новости – у Genesis появился отличный шанс совершить серьезный тур по Америке… С карьерной точки зрения возить свою задницу по гастролям большую часть года было действительно логично. А с эмоциональной, личной, с позиции интересов нашего брака? Скажем так, я не совсем учитывал этот фактор.
Ответ Энди, в общих чертах, звучал так: «Если ты сделаешь так, то мы уже не будем вместе».
Разумеется, у людей есть чувства. Но моя эмоциональная реакция была следующей: «Этим я зарабатываю на жизнь». И в тот момент, будучи фронтменом Genesis, я помогал этим зарабатывать и другим людям на жизнь.
Я объяснил Энди (немного робко), что, когда она выходила за меня замуж, она знала, что это моя работа. Что я должен уезжать надолго и часто, чтобы заработать на хлеб. Я мягко предположил, что она понимала, на что шла. Но самым важным было то, что (я сделал акцент на этот), когда Genesis закончит этот масштабный тур, мне больше не придется снова ввязываться во что-то подобное. Да, гастроли по всему миру в течение почти года не улучшат семейную жизнь. Они предназначены для того, чтобы Genesis мог наконец-то перескочить через трудный барьер и ворваться на более мелкий рынок в США, и тогда жизнь станет немного легче.
Мы с Энди на тот момент только что купили дом – «Олд Крофт» в Шелфорде, рядом с Гилфордом, графство Суррей. Он был немного дальше от Лондона, чем мы изначально хотели, и находился в конце извилистой пригородной дороги, почти что рядом с домом родителей Питера. Я переехал из конца ветки метро на конец пригородной дороги. Но все равно тогда меня совсем нельзя было назвать состоятельным. Альбом A Trick of the Tail, вышедший два года назад, был первым альбомом, в котором мы поделили авторские права на песни, поэтому авторские гонорары приходили каждому отдельно. Но даже на тот момент, учитывая выход …And Then There Were Three, я все равно не получал больших денег, будучи автором нескольких песен. А у нас теперь был большой кредит и подрастающие дети – Саймону было полтора года, а Джоули пять.