Эти мысли получили свое отражение в песнях, которые я писал. Another Day In Paradise, That’s Just The Way It Is (обе песни я спел дуэтом с потрясающим вокалистом Дэвидом Кросби), Colours и Heat On The Street – четыре песни с социальным и политическим мотивами о бездомных, апартеиде, конфликте в Северной Ирландии и беспорядках в городе. Вы можете понять меня лучше, глядя на обложку альбома, на которой – как и всегда – не было ничего, кроме моего лица. На обложке вы можете увидеть отражение моего серьезного сердца.
Сейчас, рассматривая ее, я думаю: «Почему у тебя бледное лицо, Фил? В тот момент ты, вероятно, переживал настоящую бурю эмоций внутри?»
Совершая эти небольшие набеги в область социальных проблем, я хотел звучать именно в своей манере. Я не хотел быть похожим на Пола Маккартни в его песне Angry, стремящегося скорее произвести впечатление на людей, а не указать на саму проблему.
После Live Aid он позвал меня в Ист-Сассекс, чтобы поработать над его новым альбомом. Я не знал, что он хотел от меня. Я только слышал, что Хью Пэдхам, продюсировавший этот альбом, посоветовал Полу меня позвать, чтобы я дал его музыке небольшой импульс.
Он также позвонил Питу Таунсенду. Итак, мы вдвоем приехали, чтобы поучаствовать в альбоме Маккартни, который получит название Press to Play и будет выпущен в 1986 году. Мне не нравилось использовать популярный в восьмидесятых ужасный термин «осознанный рок», но мы втроем – опытные, знаменитые музыканты – быстро влились в рабочий процесс и начали действовать. Мы все были примерно равны, все имели дело с самыми большими стадионами мирового уровня. Мы, будучи музыкантами-миллионерами, не понаслышке знали о бедности, отчаянии и несправедливости. Мы все должны были сделать то, что делали. Мы все были связаны с Live Aid.
Можно сказать, что это даже было отношение к делу, свойственное шестидесятым в их лучшем проявлении. Я думал: «Либо ты активен и привержен определенным взглядам, либо нет». Мне нравился Маккартни – он был моим кумиром, когда я был подростком, – но у него хватало причуд. Когда с ним разговаривали, он подчеркивал, что был частью The Beatles и что, по всей видимости, его собеседнику всегда было сложно это держать в уме.
Конец восьмидесятых можно в большей степени охарактеризовать как период «рок-н-политикс». Стинг, Боно, Питер – они все были известны тем, что поддерживали свою страну, говорили о мировых проблемах, сражались за что-то хорошее. Я желал этим парням выиграть эту войну и очень уважал то, за что они боролись.
Я был счастлив говорить во всеуслышание и чувствовать, что мое мнение что-то значит. Мой энтузиазм и преданность работе для благотворительного фонда принца Чарльза не стихали в течение сорока лет. Но в целом я не чувствовал себя в достаточной степени уверенным и умным, чтобы брать ответственность за что-то серьезное. На мой взгляд, если ты собираешься заниматься чем-то подобным, то тебе нужно быть готовым предлагать идеи и решения, отвечать на сложные вопросы. Чтобы быть таким активистом, требуется полное погружение в эту деятельность. И все это по большей части было не про меня.
Хотел бы отметить один случай: во время своего прощального тура с 2004 по 2005 год я должен был выступить сначала в Бейруте, а потом – в Тель-Авиве. Но из-за ситуации на Среднем Востоке я не мог полететь напрямую из Ливана в Израиль, и нам пришлось лететь через Кипр. Я сталкивался со значительными проблемами с выступлением в этих странах из-за их постоянного, длящегося сотни лет конфликта. Но я был всего лишь музыкантом, приехавшим в город, чтобы сыграть пару песен для фанатов. Что нового я мог внести в их спор? Но когда мы приехали в Тель-Авив, меня против моей воли отвели на пресс-конференцию. Меня ослепляло множество вспышек камер, я был в замешательстве.
«Что говорили в Бейруте об Израиле?»
«Мм, – промычал я. – Ничего».
В том же ключе прошла вся пресс-конференция. Ситуация была нелепой. Я тщательно избегал даже намеков на выражение своего ничего не значащего мнения по этому вопросу.
Я лучше сделаю это по-своему, своим не таким глобальным способом – с помощью песни. Я был первым, кто развел руками и сказал, что моя музыка в … But Seriously довольно просто, даже наивно говорит обо всем, что я думаю по этому поводу. Иногда прямой взгляд на вопрос – не худший способ его рассмотреть. Так думают многие люди. Зачастую правильный путь – самый очевидный, тот, о котором никто даже и не задумался бы.
Я не помню, какие отзывы получил альбом. Наверное, не очень хорошие, как обычно. Но я прекрасно провел время, когда писал его: я высказал то, что было у меня на душе; посвятил Саймону Father to Son; Эрик помог мне с I Wish It Would Rain Down (его можно услышать на записи, и он также появился и в клипе). А Another Day In Paradise продолжал будоражить весь мир. Он стал настоящим хитом во всех странах.
Эта песня зародилась в Вашингтоне, когда Genesis выступал на «Роберт Ф. Кеннеди Мемориэл Стэдиум» в рамках тура Invisible Touch. Мы приземлились на самолете из Питсбурга, и в аэропорту я спросил у Майрона – проповедника, который работал у нас водителем (хороший человек, ставший нашим хорошим другом) – о картонных коробках, стоявших вдоль тротуара около Капитолия.
«Бездомные», – ответил он.
Я был в шоке. Бездомные? Так много? Около всей этой роскоши и могущества? Этот образ поселился у меня в голове и не покидал ее. Я начал обращать внимание на все картонные коробки на улицах, где бы мы ни выступали. По всему миру благотворительные фонды по поддержке бездомных просили использовать Another Day In Paradise в рамках своих кампаний. Несколько лет спустя мы снимали репетиции тура Both Sides Of The World, которые проходили в Working Men’s Club в Чиддингфолде, и продали наше видео во время самого тура. Все вырученные деньги были отправлены в приюты для бездомных каждого города, который мы посетили в рамках 169-дневных, тринадцатимесячных гастролей. Благотворительные организации также собирали средства во время концертов, и у нас получалось выручить нужную сумму. Мы начали выстраивать важные отношения с ними.
Если я и занимался политикой, то именно так я предпочитал это делать. На сегодняшний день весь мой гонорар, заработанный в Южной Африке, оставался в этой же стране. Активисты основали там «Топси Фаундейшн», который помогал ВИЧ-инфицированным из бедных районов.
Вернемся в поп/рок-мир 1989–1990 годов, во время которых начался настоящий ажиотаж. Another Day In Paradise стал безумно популярным среди «фанатов Фила Коллинза», регулярно попадая в радиоэфир.
Я снова участвовал в нескольких проектах одновременно. В 1989 году я наконец-то получил возможность пойти по стопам Кита Муна. Пит Таунсенд не нуждался в моих услугах с 1978 года, когда Кит умер, но в этом году я все-таки присоединился на короткий период к The Who во время их эксклюзивных выступлений с Tommy. В «Юниверсал Амфитеатр» в Лос-Анджелесе и лондонском «Альберт-холле» я сыграл роль хитрого Дядюшки Эрни, которого впервые сыграл сам Кит Мун.
Я основательно готовился к этим концертам. Мы с Падом усердно поработали над моим внешним видом: мантия, темные зубы, пустая бутылка из-под хереса. Я действительно был похож на похотливого проныру. Когда Таунсенд увидел меня, поднимающегося на сцену в своем костюме, он закатил глаза и улыбнулся. Еще один полоумный. Роджер Долтри немного испугался, когда я подошел к нему и опустился на колени.
В феврале 1990 года я посетил церемонию вручения наград Brit Awards в лондонском театре «Доминион» и выступил там с Another Day In Paradise. Я выиграл премию в номинации «Лучший британский исполнитель», а моя песня – в номинации «Лучший британский сингл». На мне был отличный костюм от Версаче (да, одно время они делали их), а волосы я смазал черным лаком (да, одно время ходил так). В своей речи во время получения наград я упомянул о лирическом мотиве своей песни и, думаю, поступил правильно. Я был недоволен тем, как мы негодуем по поводу проблем стран первого мира: кофе немного холодный, стейк немного недожарен, автобус немного опаздывает. Но все это даже нельзя назвать проблемами.
Это не был продуманный крик отчаяния в поддержку Боно. Я бы скорее назвал это значимым пояснением к тому, что вдохновило песню Another Day In Paradise. Я считал себя обычным парнем и хотел рассказать о том, насколько наш обычный день отличается от бедственного положения бедных людей в картонных коробках на улицах.
Оглядываясь назад, я уже по-другому смотрю на ситуацию: рок-звезда, у которой есть все, на роскошной вечеринке шоу-бизнеса рассказывает банальные вещи о бездомных себе подобным.
Но не верьте мне на слово. Вот что сказал Билли Брэгг: «Может, Фил Коллинз и написал песню о бездомных, но если он не предпримет какие-либо действия, то, рассуждая о проблеме, он просто извлекает из нее пользу для самого себя».
На «Грэмми» 1991 года Another Day In Paradise получила премию как лучшая песня года, что было довольно приятно, так как она не победила больше ни в одной из восьми других своих номинаций. Это была последняя премия бесконечной церемонии. Когда мы с Хью Пэдхэмом поднимались на сцену, публика очень сильно поредела. Все отправились на вечеринку. Та церемония была праздником Куинси Джонса – он выпустил первый за многие годы альбом и взял большинство статуэток. Сохранилась даже милая фотография со мной и Куинси на вечеринке. Он выиграл почти во всех номинациях и сочувствовал мне. Друзья на всю жизнь.
Конец восьмидесятых, начало девяностых. Раскинувшись по обе стороны Атлантики, я был одетой в костюм от Версаче колоссальной фигурой, перешагивавшей из одного десятилетия в другое. Another Day In Paradise стал последним синглом номер 1 в Billboard Hot 100 в восьмидесятых, а …But Seriously стал первым альбомом, занявшим верхнюю строчку в девяностых. В Америке он добрался до второго места по количеству продаж в 1990 году, уступив только альбому Джанет Джексон Rhythm Nation 1814. В Великобритании мой альбом держался на вершине в течение пятнадцати недель в общем счете и стал самым продаваемым альбомом 1990 года.