Было совершенно очевидно, что такие предложения бывают раз в жизни. Ни команда Disney, ни остальной мир тогда не знали, что я ушел из Genesis, поэтому я располагал достаточно большим количеством времени. Также немаловажен тот факт, что я вырос на Disney; он был у меня в крови. Я посмотрел все фильмы со своими детьми. Я даже смотрел их без детей: я помню, как в Лос-Анджелесе пошел с Тони Бэнксом на «Красавицу и Чудовище», как только он появился на экранах.
Когда мы были детьми, в моем сознании будущая карьера моего брата Клайва в качестве мультипликатора не подвергалась сомнению: одна из работ Девятки диснеевских стариков[60] висела на стене его части нашей с ним спальни. Благодаря моей сестре Кэрол – профессиональной фигуристке – семья Коллинзов каждый год ходила на «Уэмбли», чтобы посмотреть рождественское ледовое шоу, которое чаще всего было придумано по мотивам выходившего в том же году одного из диснеевских фильмов. Для нас стало привычным наблюдать за дружбой главной героини (Кэрол) со всеми диснеевскими зверюшками и с семью гномами в том году, когда она играла в «Белоснежке». На самом деле ближе всего я познакомился с Простачком[61] – он жил у нас в течение того периода, когда шоу проходило на «Уэмбли».
Его звали Кенни Бейкер, и он также играл в музыкально-комедийной труппе The Mini Tones. Но он получил известность не благодаря этому: Кенни сыграл R2-D2 в «Звездных войнах». У него была девушка Аннет ростом в шесть футов[62], которая тоже жила с нами. Застенчивость не позволяла мне думать о том, что они вытворяли у нас дома. Я привык видеть их у нас дома, но наша дворняга Бадди привык не так быстро. Обычно Кенни нажимал на звонок, я открывал дверь, и Бадди оказывался лицом к лицу с этим человеком.
Но мне близки были не только сами мультфильмы и их персонажи. Как и для всех, кто вырос после войны, диснеевские песни были важной частью моей жизни. Приведу один пример: как я писал ранее, я помню, как мой папа пел Hi-Diddle-Dee-Dee из «Пиноккио», когда впервые отпускал сиденье, пытаясь научить меня кататься на велосипеде. Много лет спустя, после того как мы с Джилл расстались, интерлюдия из «Аладдина» была музыкой радостного, но наполненного горечью времени, проведенного с Лили, когда мы сидели в машине, слушая эту композицию снова и снова.
Эти крайне значимые воспоминания во всех подробностях сохранились у меня в голове. Эти песни навсегда в моем сердце. Но вернемся к 1995 году – году, когда Элтон Джон, мой коллега, получил «Оскар», «Грэмми» и «Золотой глобус» за песню к фильму «Король Лев».
Итак, когда ты (будучи автором песен) берешь трубку и на том конце провода тебе говорят, что Disney хочет, чтобы ты написал для них песню, ты думаешь: «О боже, меня приглашают стать членом клуба, в который я даже не мечтал попасть».
Но затем, сразу же после этого, ты думаешь: «О боже, они просят меня сделать то, что, кажется, мне не удастся сделать».
Диснеевский квартет показал мне сценарий. Это «Тарзан», поэтому обратиться ко мне было разумно: барабаны, ритмичная музыка джунглей, перкуссия. На бумаге мы отлично подходили друг другу. Но я все еще не был уверен. Это была огромная ответственность. И я сомневался, что они были уверены в своем выборе. Разве Disney не знал, что моим последним релизом был Both Sides – второй (даже не первый!) мой альбом о расставании? И разве они не слышали об истории с факсом, не говоря уже об истории с налогами?
Но эти ребята приехали из Америки, поэтому они были по большей части изолированы от влияния британской желтой прессы. Кроме того, они были из Disney. Они знали, что делали. Крису Монтану, который отвечал за музыкальную составляющую, принадлежала великолепная идея пригласить Элтона Джона для работы над «Королем Львом», то есть он явно был неглуп. К тому же немного слушателей вслушивались в тексты песен альбома Both Sides, и его признанный всеми коммерческий провал оценивался тем не менее в семь миллионов распроданных по всему миру копий. Из этого всего я сделал вывод, что Крис думал: «Этот парень горяч и уже довольно долго высоко держит планку, а для создания фильма нам как раз нужен кто-то достаточно высокого уровня, в котором мы будем полностью уверены».
В общем, я, как всегда, сомневался в своих возможностях и сказал: «Я не знаю, смогу ли я написать песню, подобную Be Our Guest из «Красавицы и Чудовища». Я не умею писать веселые песни и не уверен, что смогу написать ее для вас».
Сотрудники Disney ответили: «Если бы мы хотели этого, то мы попросили бы Алана Меркена (выдающийся американский композитор, писавший музыку для мюзиклов и фильмов). Мы хотим, чтобы ты был самим собой».
Все сразу встало на свои места. «Что ж, если вы хотите, чтобы я был самим собой, то я, возможно, смогу это сделать».
И еще кое-что: они сказали, что мне не обязательно было выходить из дома и ехать куда-то, чтобы писать музыку для них. Я мог заниматься этим у себя в студии, в саду, в своем новом доме в Швейцарии.
Кроме того, меня попросили выступить в качестве именно автора песни. Они выбрали меня за мою способность создавать песни в своей особой, характерной только для меня манере. Больше всего меня порадовало то, что мне не нужно было исполнять их – я должен был только написать. То есть я мог продолжить, как и хотел, оставаться в тени, на вторых ролях во всех проектах, за которые брался.
Решающим аргументом, склонившим меня к согласию, было то, что мне не нужно было торопиться – они сказали, что это долгосрочный проект. И они не обманули: «Тарзан» вышел на экраны кинотеатров только спустя четыре года.
Это было предложение, от которого я не мог отказаться.
Подписав с ними договор, я полностью посвятил себя «Тарзану», взявшись за него с той серьезностью и целеустремленностью, с которыми я работал над всеми проектами. Для меня это был не просто анимационный фильм для детей. Меня попросили сделать что-то, что останется в истории. Это главная особенность диснеевских фильмов: они переходят из поколения в поколения, становясь, как правило (в случае с самыми великими из них), со временем только все более популярными. То же самое нельзя сказать ни об одной из рок-групп. Я и не думал, что «Тарзан» обретет такое же долголетие, как «Белоснежка». Но если мы все сделаем правильно (и, конечно же, если вся команда – художники-мультипликаторы, сторибордисты, сценаристы – сработает слаженно), то он будет актуален еще очень долгое время. Учитывая современную тенденцию придавать идеям разную направленность, «Тарзан» также мог стать театральным мюзиклом.
Но давайте не будем бежать впереди паровоза. Осенью 1995 года в Швейцарии, отбросив в сторону свою извечную проблему с уверенностью в себе, я начал писать. Я продолжал писать, писать очень много. Я написал неимоверное количество музыки. Я написал You’ll Be In My Heart, и Son of Man, и Strangers Like Me. Команда Disney была в восторге от моего энтузиазма, глубины и качества материала. Просто удивительно, на что ты способен, когда находишься в постоянном страхе.
Я вложил в этот проект всего себя, целиком и полностью, каждая его мельчайшая деталь была невероятно личной для меня. Колыбельная You’ll Be In My Heart зародилась на основе мелодии, которую я в своей голове пел для Лили, когда она была еще совсем маленькой. Я был настолько вовлечен в проект, что не ограничился простым написанием песен. Я слышал демоверсии песен Элтона Джона для «Короля Льва», и на них были только он, фортепиано и драм-машина. Я изо всех сил старался понять, как пишется музыка к фильмам, механизм ее создания. Поэтому мои демоверсии не были простыми любительскими записями – я делал их практически завершенными, готовыми песнями. Disney они очень понравились. А если твоя работа нравится Disney, ты чувствуешь себя на седьмом небе от счастья.
Тем не менее такой проект представлял собой настоящие творческие качели. В производство диснеевских фильмов всегда вовлечены сотни людей, то есть к твоей работе всегда будет множество дополнений и поправок. В таких проектах нет такой вещи, как сценарий; есть только примерный план. Он может измениться (и обязательно будет изменен) в любую секунду, поэтому и музыку тоже нужно будет переделывать. Персонажа могут вычеркнуть из сценария; значит, убирается и его песня. Повествование уходит в другую сторону – соответственно, текст песен должен быть переписан. Но меня это не беспокоило. Я много лет был частью музыкальной группы – я привык к совместной творческой работе.
Когда я взялся за этот проект, я думал, что исполнять все песни будут актеры, озвучивавшие персонажей «Тарзана». Disney придерживался именно такой политики: песни были важными деталями в развитии сюжета, поэтому их должны исполнять сами персонажи. Даже в мультфильмах с говорящими животными должна была сохраняться именно эта внутренняя логика Disney.
Еще одним здравым решением было то, что я буду следить за тем, как песни будут записывать в студии. Когда мы дошли до этого этапа, я отправился в студию в Нью-Йорке. В процессе написания песен я отправлял всей команде получившиеся демоверсии. Как оказалось (я не знал об этом), они очень их полюбили. Полюбили настолько сильно, что не могли представить себе, что кто-то другой может спеть их. Но они планировали попробовать. Гленн Клоуз, озвучивавшая гориллу по имени Кала (приемную мать Тарзана), должна была петь You’ll Be In My Heart, а Рози О’Доннелл (сводная сестра Тарзана Терк) – Trashin’ The Camp. До начала записи мне поручили поработать с Гленн над ее материалом.
До того момента я ни разу не задумывался о том, что, например, в In The Air Tonight драм-машина никак не участвует в слабых долях такта. Поэтому тем, кто не играет на барабанах, тяжело услышать ее – то есть им трудно понять, когда нужно вступать. И тогда я понял, что You’ll Be In My Heart построена по такому же принципу. И у Гленн никак не получалось осилить эту песню – она не могла вступить вовремя. Она пела на Бродвее, она