— Ну кто же так делает? Корову же замучает! — Севия всплеснула руками и решительно направилась к Глебу.
— Пропала ты сестра! — проговорил Норей, переворачивая очередную глыбу дерна.
*……………*………….*
— То нето! — строго сказала Севия, подойдя ко мне.
Я успел достать пистолет, но было понятно, что она не убивать меня идет. Единственная, кто была не привязанная, Севия прибежала не ко мне, а спасать корову, которую я замучил. Я и сам это понимал, но вот чего не делал в своей жизни, так не доил коров. Раньше.
— Встай! — последовала команда от девушки.
Было приятно, что она использовала слово из русского языка. Видимо, не только я учу язык, но и моя речь может быть понята в будущем кем-то. А что, если свое племя как-то завести? На русском разговаривать будем, письменность «подарю». Было бы не плохо.
Улыбаясь, я встал с табуретки, а мое место заняла Севия. Плутовка то ли специально, то ли не подумав, задрала свою нижнюю рубаху из серого льна, оголяя ноги. Блин… и глаз не оторвать и смотреть нельзя. Белые ножки, ровненькие, в меру, в целом, спортивной фигуры, наливные.
— Блядь! — выругался я, отворачиваясь.
— Йо блят? — спросила Севия, разворачиваясь на табурете и тыча в себя пальцем.
Да она и без белья! Хоть чем-то бы прикрыла…
— Да! Ты сука и блядь, если такое со мной вытворяешь! Я трахну тебя, так проблем наживу и буду бегать по всему Днепру от папаши или еще кого. Может ты замужем и с детьми? — высказался я и пошел к поленнице дров, где валялись не расколотые чурки.
Челентано в фильме «Укротить строптивого» помогла рубка дров, мне не очень. Пошел и махом закинул стакан водки, благо запасы в доме имелись. Кстати дрова на местном… внимание! Так и будет — «дрова»! Дерево — древо. Вот такой он, язык древний.
Когда вышел обратно во двор, там было оживление. Двое пленников кричали и тыркали рукой в сторону за сараями. Обойдя строения и я замер, несмотря на то, алкоголь прибавил мне резвости. У забора стоял белый олень. Большой, я бы сказал, гигантский. Тот, который приходил вчера, так, подросток, перед взрослым мужчиной.
— Мана арана [дух леса]! — кричали все мои пленники, только не слышно было раненого воина, который только чуть приподнял голову с кровати, которую я вынес во двор и туда уложил больного.
Эту фразу я не понял, но в голове крутилось «дух леса».
Олень посмотрел на всех нас, как рассматривает любопытный ребенок найденного майского жука, топнул копытом и скрылся в лесу. Увидел бы такого в голодные годы, не сразу решился убивать подобную красоту.
Не особо любил в детстве зоопарки, но вот здесь, за забором из сетки, у меня складывалось впечатление, что звери приходят посмотреть на меня. Правда, большая часть этих «туристов» здесь и закончили свой жизненный путь. Но это природа. Привет из далекого прошлого будущему Дарвину, который Чарльз!
Мои рабы не очень-то и качественно работали. Все-таки рабство — не продуктивный способ производства, или нужно было палкой по горбу пару раз садануть. Между тем, оставалась задача, которую необходимо решить. Плот. Нужно сходить за ним.
Приковав к батареи раненного Никея, который пришел в себя, но пока не проявлял агрессии, я забрал остальных на катер и отправился за барахлом, среди которого добротный, насколько рассмотрел в бинокль, плот. Севия сдерживалась, но я то видел, что она готова пищать от восторга, что металлическая лодка сама ездит, да еще и так быстро и против течения. Что там им в голову пришло насчет меня, не знаю. Важно другое, что я не смогу убить девушку. Братца ее да, он за полтора часа и трети сотки не вскопал, лентяй. Раненого воина, если будет вопрос моего выживания, убью, еще одного воина, который так и ищет возможности сбежать, нужно убивать уже сейчас, это самый сколький тип. Но Севию… Придется мне бежать от сюда, если из-за нее начнутся проблемы. Все беды от женщины, ибо из-за них, мы мужчины становимся идиотами и слабыми, даже, когда это понимаем.
Я рулил и, наверняка, выглядел глупо, ибо непроизвольно, когда управлял катером, красовался перед аборигенами, строя из себя прожженного морского, ну или речного, волка. При этом, управлял лодкой в третий раз и полноценно сам, впервые. Но облажаться не мог, ибо на меня смотрят.
Все, что было утром, тут же и осталось. Плот был добротным, качественным сооружением. Размеры где-то метров двенадцать на десять. Тут был навес от дождя, что-то вроде платки, в виде натянутого полотна, парус, отдельно весла. С таким агрегатом я смогу чуть ли не постоянную паромную переправу наладить. Моноксилы меня мало интересовали, но две из них, наиболее вместительные и на вид добротные, я все же прикрепил веревкой.
На плоту было немало полезного: шкурки какого-то пушистого животного, еда, опять же в виде грубого помола лепешек, соленого мяса. Соль… значит они ее тут где-то берут. Важная информация. Хотя как же вообще выжить без соли? Но ее же в этих краях нет! Почти нет. Для промышленного производства точно.
За время поездки брат с сестрой о чем-то разговаривали, а вот мужик молчал. Он проявил эмоцию лишь тогда, как я стал раздевать всех погибших на берегу. Хотел тела сбросить в воду, но вспомнил, что трупы могут и всплыть. Да и все мои пленники начали что-то вопить и жестикулировать. Кажется, мне говорили, что тела нужно спалить. Значит, спалим, чтобы не плодить сущности. А воина нужно кончать, его глаза кричали, что он хочет сбежать, но при этом проявляет слишком оценивающий интерес. Другие удивляются, восхищаются, а этот как будто оценщик, смотрит стоимость всего вокруг, приноравливается.
— Сах Ханта, — шепнула мне Севия, указывая на мужика. — Сах дурт дра! [с основой санскрита «Его нужно убить, он врет и хочет убежать»]
— Ага и я тебя! — ответил я, ничегошеньки не поняв.
Вот только хвалил себя за быстрое узнавание смысла сказанного, а тут. Хотя, выражение лица девушки говорило за то, что она негативно относится к мужику. Еще бы! Он был среди тех, кто убил других и, скорее всего, собирался убить и ее. Но по приезду, я, на всякий случай, приковал мужика наручниками к большой, в восемь секций, батареи, которую нашел в сарае. И посадил того извлекать из стручков фасоль, собранную еще предыдущими хозяевами.
В принципе, жить можно. Норея отправил дальше копать, удивительно, но Севия взяла на себя функции по уходу за животными, я только подсыпал комбикорма и сварил варево из свеклы и картошки для свиней. Так что? Вот и наступило оно — время шизлонга и мохито? Еще с десяток рабов и все, можно жить. Только я не собирался делать из этих людей рабов, мне бы как-то сдружиться, да заручиться поддержкой властей. Готов делиться, щедро.
— Сах дурт дра [он собирается бежать]! — проходя мимо меня, одно и тоже, уже в «энный» раз сказала Севия, показывая на прикованного к батареи.
И? Мне вот так, подойти и перерезать горло человеку? Я уже убивал, а сейчас понимаю, что убить, как курицу, человека не готов. Нужно, это ясно, не такой и дурак, чтобы понять, что этот собирается бежать и кому-то на меня стучать.
— Попробуй сделать что-нибудь! — попросил я мужика, чтобы он дал повод, спровоцировал меня на убийство.
— Драва? — спросила Севия.
— Это на трупы? Не-е, леса много, а мне поколотые дрова самому нужны, — забывшись о ситуации «моя твоя не понимай», отвечал я девушке. — И вообще, что-то ты раскомандовалась! Иди корову за вымя дергай!
— Ка вяко [что говоришь?]?
— Сама ты вякаешь, а я говорю, — сказал я и пошел в дом.
А «вяко» — это и правду «говоришь», ну или какой синоним типа «трендишь». Понял это я после. Но сам факт, что слово «вякаешь» из жаргона моего времени, может быть древним, позабавил.
Какое-то безразличие накатило, стало все равно, что будет дальше. Решил попробовать перестать боятся всех и каждого. Девку уже отпустил, только на ночь ее привяжу. Хотелось бы к своей кровати, но… я же выше инстинктов. А остальных завтра отвяжу. Мужика этого, что глазами сверкает, убью, а остальным дам вольную.
Не был я рабовладельцем в прошлой жизни, нечего и начинать. А там будь, что будет. Только вечером в катер снесу собранный мной «тревожный чемоданчик», в виде двух мешков всякого и, собственно, два чемодана на колесиках. Пущу всех в дом, там же животных опять оставлю, сам на чердак, но подставлю лестницу со двора к окну. Начнут ломиться, чтобы убить, я в окно и ходу, дальше искать себе место. В Крым отправлюсь, или… к грекам. В Египет не хочу, еще в прошлой жизни не взлюбил. Но так же нельзя шарахаться каждого шага!
— Сах дра! Сах дра! — в дом ворвалась Севия, показывая рукой куда-то в сторону. — Сах дра [он сбежал]!
Я не понял слов, но выбежал из дома и первым делом посмотрел на место, где я оставил сидеть мужика. Его не было. Наручники были, а его, нет.
— Там! — сказала Севия и указала в сторону реки.
Я даже не осознал, что девушка сказала по-русски, а побежал к катеру. Там столько собрано всего-всякого, что никак нельзя отдавать. А еще, я уверен, что от мужика будут проблемы. Он же бежит к кому-то, чтобы рассказать обо мне. Тот факт, что я здесь, по-любому станет известен и я к этому готов, чтобы в бега. Но все равно надеюсь, то получится выжить и в этих местах. Я все еще жду туман, чтобы уйти в него, домой.
— Дебил! — сказал я, вглядываясь в то, как беглец сует какую-то проволоку во все дырки у руля катера.
Нашел же где-то проволоку. Но это мой косяк. Нужно пройтись по всем местам из будущего и найти все металлическое, да собрать в кучу.
— Тыщ! — я выстрелил из пистолета, подойдя ближе.
— А дебилы жить не должны, а то так в каменном веке и останетесь! — я говорил, хорохорился, на само же деле, психика уже не выдерживает такого мяса.
Сколько я убил человек за несколько дней? Много.
Все спать! День сегодня физически был сильно легче предыдущих, но во психологически… Разложив всех на кровати, я решил все-таки животных оставить в сарае. Может он и хлипкий, но стоящие рядом три капкана с кусками мяса — отличная сигнализация. А сетка-рябица, какая-никакая, но дополнительная защита.