Я, физрук-профессор магии
Глава 1
Глава первая, в которой я умираю в своем старом мире обычным физруком, возрождаюсь в новом мире цельным профессором и имею весьма содержательную беседу с директором!
- Толя, давай, тяни.
- Не возражаю.
- Ну, вздрогнули.
- Первый пошел!
Такой обстоятельный и плодотворный диалог у нас происходил с Виктором Андреевичем, учителем трудов и черчения, далеко не в первый раз. Постоянным было одно - место встречи. Которое изменить было нельзя. Скрытое деревянной ширмой от основного класса, и представляющее собой подсобку для хранения инструментов, всяческих материальных заготовок, учебных пособий и прочего хлама. Очень удобный закуток, скажу я вам. Ни окон, ни лишних глаз, одна находящаяся под бдительным контролем дверь. А сколько тут было выпито прекрасных напитков и проведено серьёзных мужских разговоров, и не счесть!
Вот и сейчас, пользуясь выпавшей оказией, мы с Андреичем весьма вольготно расположились на двух стульях от парт, поставив меж собой деревянный ящик от щеток для металла, заставленный закуской, и наслаждались компанией друг друга и благородным напитком водкой.
Я опрокинул стаканчик, блажено зажмурился, взял с импровизированного столика кусочек ржаного хлеба, щедро намазанный плавленным сыром, положил сверху шпротину, посыпал нарезанным лучком и оправил вслед за водкой. С наслаждением зажевал и аж пустил слюну. Вкуснота!
- Теплая, зараза, - чуть поморщился Виктор Андреич, закусывая ломтиком соленого огурца. - Середина сентября, а теплынь стоит, не передать.
- Нормалек, - флегматично отозвался я, подставляя стаканчик. - Начисляй, Андреич.
- Принимай.
Сказано - сделано. Выпив по второй, мы пришли в еще более благостное расположение духа и заговорили о политике.
- Ты за кого хоть голосовал на последних выборах? - Виктор Андреич, в сером костюме и круглых очках, благородной лысиной и оставшимися седыми волосами напоминая вождя мирового пролетариата, отрезал кругляш варенки.
- За Жирика.
Я бросил в рот кусок колбасы, а Андреич от изумления аж закашлялся. Пришлось приложить свой твердый кулак к его сухопарой спине. Он с натугой выдавил:
- Так он же помер!
Я назидательно ткнул в него пальцем.
- Но дело его живёт! За то и выпьем. Начисляй.
- За такое и не грех, Толян.
Мы впили и по третьей. А что? Имеем право. Как ни крути, мы чуть ли не единственные мужики в нашей школе. На том и стоим. Вот прежняя директриса это отлично понимала. С уважением относилась. И к Андреичу, и ко мне. Я, бывало, даже подменял историчку. Язык у меня был подвешен. А книг я прочел не меньше, чем выпил за свою жизнь. Вот с новой главой школы у меня отношения не ладились. Даниловна то была теткой старой закалки. Пока не покинула нас, уйдя не в мир иной, но на пенсион. Новая директриса, поднявшись из простой географички, перескочив завуча, до главы школы, достоинствами старой похвастать не могла. Молодая была ишо. Особливо по сравнению с такими матерыми зубами как мы с Витьком. И взгляды на жизнь, а так же планы, имела уж больно современные, куда такие динозавры, как мы, явно не вписывались
Был в нашем коллективе еще один мужик. Андрей Николаевич, преподаватель информатики и ОБЖ. Но с нами он не пил. Нет, не потому, что был непьющим или считал ниже своего достоинства. Просто предпочитал бухать дома в одиночку. Тоже жизненная позиция, заслуживающая уважения.
И тут в дощатую дверь постучали, прерывая наше суровое мужское уединение. Мы с трудовиком недовольно переглянулись. Тарабанили условным стуком, значит, свои. Но все равно нарушать космическое равновесие в момент разливания по стаканчикам четвертой дозы... Не комильфо!
- Кого там принесло? - обманчиво мягким голосом (под который было немало сломано деревянных указок, выструганных в стенах этого класса, о спины самых непонимающих и непослушных) поинтересовался Виктор Андреич, на всякий случай пряча початую бутылку водки за ящик. Я же принял самый независимый вид и подвернул рукава спортивной куртки.
В приоткрывшуюся дверь просунулась коротко стриженная голова упитанного бузивка лет пятнадцати. А следом проникла и его рослая туша, облачная в черный спортивный костюм.
- Анатолий Александрович, я к вам, - просительно затянул малец. - Извините за опоздание...
- Хорошо ты их выдрессировал, - одобрительно крякнул трудовик, возвращая бутылку на ящик.
Я смерил мявшегося в дверях ученика грозным непрощающим взглядом.
- Бочка, урок уже десять минут идет, - недовольно пробурчал я, кладя на ломоть хлеба кругляш колбасы и дольку свежего помидора. - Ты какого лешего опаздываешь?
- Задержался в туалете, - потупился он.
Я не донёс до рта стаканчик с водкой и перевёл гневный взор на ноги школьника, обутые в кроссовки размера эдак сорок четвертого.
- А где твои кеды? Где сменка?! - загромыхал я негодующе.
- Забыл...
- Забыл?! И еще в спортзал просишься? На улице шарахался, в туалете был, говно топтал, и теперь хочешь в своих кирзачах в спортзал завалиться?!
Бочка несколько раз поменялся в румянном лице, покуда я разражался гневной тирадой. Я опрокинул таки стопку и, не закусывая, рявкнул:
- Пошел вон и без сменной обуви не возвращайся!
Пацана как ветром сдуло. Андреич уважительно хмыкнул и заглотнул свою порцию.
- Уважаю, Толя. Никому спуску не даешь. Даже Танька не рискует с тобой лишний раз связываться. А меня зачастую поедом ест!
Я закусил сооруженным бутером и, жуя, снисходительно пояснил:
- Витя, ты ж, бывает, за один урок можешь одному и тому же человеку сразу четыре оценки поставить. Причем две из них будут двойками, а две пятерками!
Андреич скромно потупился и потянулся за стремительно пустеющей бутылкой. Я добродушно засмеялся. И тут же понял, что сделал это зря. Кусок колбасы определенно пошел не в то горло. Я закашлялся сильнее, поднялся со стула и замер, хватая раскрытым ртом воздух, которого так стало не хватать моим легким. Я силится вдохнуть, но не мог! Твою мать!
- Толя, Толя, ты чего? - обеспокоенный Андреич поднялся вслед за мной. - Подавился что ли?
Я снова разразился надрывным кашлем, чувствуя как начинает багроветь горящее от жара лицо, а глаза туманиться. Я судорожно вцепился в заваленный всякой всячиной металлический стеллаж, вздрагивая всем телом, хрипя и не в силах выдавить ни слова. Мои ноги начали подкашиваться, а в глазах еще сильнее темнеть. Мир вокруг меня вместе с подскочившим ко мне трудовиком стал растворяться. А ведь только на той неделе стукнуло пятьдесят, успел подумать я, прежде чем отключился.
–———————————
- Повторюсь, очень рад, что вы отыскали возможность присоединиться к нашему дружному сплоченному коллективу, профессор! Уверен, в Колдовгасте вам понравится. У нас на редкость сильный и достойный всяческих похвал штат преподавателей, замечу. Но заполучить такого известного знатока, как вы, это, безусловно, удача даже для нашей школы, профессор Даркен!
Я сидел, словно кол проглотивши, и моим первым осознанным порывом после пробуждения, было вдохнуть всей грудью чистого живительного воздуха. Что я и сделал. От потока воздуха, теплого, наполненного удивительными запахами горящих дров, сушенных трав и незнакомых мне пряностей, я закашлялся.
- Возьмите воды, профессор! Я понимаю. Ваш путь к нам был долог и тяжел. А я сразу вызвал вас к себе... Как считаете, стаканчик вина способен смочить ваше изнуренное пылью дорог горло?
- Лучше водки! - на автомате выпалил я, восстановив дыхание и наконец соизволив осмотреться. А осмотревшись, я понял, что одним стаканчиком даже шестидесятиградусного самогона тут не обойдёшься...
- Водки? Не слышал о таком напитке! Должно быть что-то навроде пунша? Признаться, я слабо знаком с обычаями вашей родины, хе-хе!
Все больше обалдевая, я уставился на дребезжаще хихикающего старика, сидевшего напротив меня за дубовым столом в огромном старинном кресле. Ладно, что он был древним, как егепитеские пирамиды, был одет в чудную хламиду, с колпаком на голове и напоминал безумного волшебника... Это я готов простить, гарантирую! Но чтобы этот старый пень не слышал про водку?! Вот это уже ни в какие ворота не лезло. Да что здесь происходит? И где это здесь? И почему я нахожусь тут? А не в больничной палате, после того, как вырубился в классе трудов Андреича? Но отказываться в данном случае от стакашки красного тоже не хотелось. Хоть я вино и не жаловал. Но в горле внезапно так пересохло, что водой точно было не обойтись!
- Было бы неплохо и винца, - пробормотал я. - Только побольше.
Довольно потерев клешни, этот старик Хоттабыч поднял свои мослы и подошёл к такому же старинному, как и стол, резному шкафчику. Оттуда он вытащил шикарного вида бутыль и торжественно поставил на стол, присовокупив к ней два причудливых стакана. Я же тем временем ещё раз осмотрелся. На этот раз более обстоятельно.
Признаюсь, из своих пятидесяти лет я больше половины жизни не ограничивал себя в пристрастии к пшеничной, но память моя и глаза были по-прежнему остры. И отличить фуфло от реально стоящих вещей я был в состоянии. Так вот, комната, в которой мы находились с этим стариканом мафусаиловского возраста, не была туфтой. Нет, ребята, это не постановочные декорации из исторического фильма. Вся обстановка была взаправдашней.
Пышущий приятным жаром камин, толстенный ковер под ногами, внушительный, заваленный всякими любопытными безделушками письменный стол, кресла, картины на стенах, шкаф, книги, тяжелые гардины на окне, свечная люстра, все было настоящим и на первый взгляд тянуло на наслабую деньгу. Кабинет был без преувеличения роскошен и внушал уважение. И нисколько не походил на больничную палату! Так что же все таки происходит? Почему я здесь, кто этот ветхий старик и за кого он меня принимает?
Я взял протянутый стакан с вином, принюхался и пригубил. Черт! Сроду не пил ничего похожего. Не водка, конечно, ни разу, но ничего, полоскать изредка рот пойдет. Я в три глотка осушил стакан и повторно протянул руку, не обращая внимания на округлившиеся от ужаса глаза хозяина кабинета. К своему стакану он даже притронуться не успел. А он забавно выглядел, со своим крючковатым носом, длинными распущенными седыми волосами и окладистой, аккуратно расчесанной бородой.