Почувствовав, что вхожу в измененное состояние сознания, еле успел крикнуть: "Блурри, охраняй нас", прежде, чем "завис" окончательно…
…Кромешная тьма, в которой изредка проплывают судорожно мерцающие красные огоньки. Стук когтей по камню. Совсем близко от меня проходит мертвый гепард. Шкура лезет с него клочьями, разлагающаяся плоть отваливается на каждом шагу и мокро шлепается на невидимые камни. В зубах мертвец несет пушистый, серенький комочек. То жизнь Мррн.
Я прыгнул, опередив полуразложившийся труп, и повернулся к нему. Смерть опустила свою ношу, закрыв ее от меня лапой.
- Отдай ее мне. - смиренно попросил я.
Череп взглянул на меня чернотой глазниц - в них не было ничего, ни единого чувства. Абсолютная, всепоглощающая пустота. Я почуял тошнотворный запах гниющей органики, когда Смерть наклонилась вперед, словно готовясь к обороне - на самом деле она могла запросто смести меня с пути, вышвырнуть из этого пространства. Или уничтожить. Поэтому я не требовал, а лишь просил.
Ее голос был столь же пустым, как отраженная в глазницах бесконечность:
- Ее час настал. Я забираю ее с собой. Хочешь бороться за нее?
Я склонил голову, признавая могущество Смерти. Перед ней равны все сословия - от бомжей до императоров, все народности, независимо от расовых, этических, религиозных различий. Все живые существа, вся Природа равна перед ней, даже горы, планеты, звезды, галактики рождаются, стареют и умирают.
В животном исполнении мой жест означал подчинение: вот моя шея, если хочешь - бери мою жизнь.
- Я не буду бороться с тобой, Смерть - это бессмысленно для меня. Я только прошу: оставь ее мне. Взамен я дам тебе другое.
Я не поднял глаз, ощутив жгучий холод и жар на загривке - но шерсть встала дыбом. Возле уха клацнули зубы:
- Дашь свою жизнь за нее?
- Нет. - я не сводил взгляда с серого котенка, свернувшегося клубочком - но лапа Смерти неколебимо стояла между нами.
- Жизнь - высшая цена. Что иное может быть выше, дороже жизни?
- Знание. - я вскинул голову и прямо посмотрел в тот мрак, куда с радостью и наслаждением отправлял газелей, антилоп, буйволов. Мои глаза сверкнули чистым золотом. - Знание Жизни! Смерть, ты забираешь то, о чем не имеешь понятия. Для тебя жизнь ничего не значит. Я подарю тебе знание Жизни - чтобы ты могла понять, почему я прошу оставить ее, - я указал глазами на Мррн, - почему она дорога мне.
Мир тьмы прорезал яркий образ, он вспыхнул, как сверхновая звезда. То была Асва. Я пошел от начала начал - посещения Храма Жизни и слияния двух клеток. Развитие Жизни в материнском чреве, ее появление на свет и первый слабый писк. Когда три теплых комочка шерсти нежно прижались к Асве и затихли, кормясь молоком, слезы, изливающиеся из самых глубин души, омыли картину семейного счастья, выделив, усилив ее краски и линии. Являлись все новые и новые образы, их свет рассеивал мрак. Взахлеб, не тая слез и чувств, не замечая тяжелого запаха и взгляда пустоты, я рассказывал безмолвному зрителю обо всем, что познал и пережил, раскрывая память, словно фотоальбом и вырывая оттуда живые, трепетные страницы.
…Дети - их робкие, неуверенные шаги. Передние лапки пошли, задние стоят - и котенок, растянувшись в длину, падает. Передние лапки стоят, задние идут - котенка складывает вдвое и снова шлеп на бок. Первое знакомство с окружающим миром, огромным и таинственным. Все трое смотрят на бабочку, Тонка боязливо касается ее крыльев - бабочка резко взлетает, и малыши отскакивают. Вот Рай взобрался на высокую кучу сухого слоновьего помета. Нет, чтобы обойти - ему непременно нужно залезть и перелезть через эту гору. Послеобеденный час, Мррн пробует мыть брюшко, но теряет равновесие и катится на спину. Игры с отцом, их маленькие лапки на его носу. Он ласково мурлычет, охотно позволяет теребить себя за хвост и уши. Отец даже больше, чем мама. Неужели мы тоже будем такими сильными и большими, как он?..
…Мама в страшной тревоге - к нам лезет враг, хочет убить нас, а заодно и маму. Она желает помочь нам, спасти, но боится врага. Уже мы видим над нами огромную, страшную пасть. Внезапный оглушительный рев и мощный поток чего-то горячего и липкого. Нам жутко, мы тонко пищим, придавленные тяжелым. Тяжелое уползает, издаем дружный жалобный писк. В сиянии Солнца над нами склоняется окровавленная морда отца. Тянемся к нему и падаем - лапки не держат, трясутся от пережитого ужаса. Он выносит нас. Что с мамой - почему она отскакивает от нас, отталкивает? Она боится нас? Мы испачканы до неузнаваемости чем-то страшным. Жаркий, влажный язык отца скребет, чистит нашу шерстку, успокаивает. И кроме любви, его глаза выражают еще какие-то чувства - чужие, странные. Страшные… Но он любит нас, и мы успокаиваемся…
…Мы на охоте. Мама приказала лежать и ждать. Честно исполняем ее приказ. Отец лежит рядом, охраняя нас. Вот он привстает, вглядывается туда, где слышен бег и топот, и через миг исчезает за пеленой дождя. Какой быстрый, вот бы нам так бегать. Мама зовет - торопимся на зов. Сколько мяса - огромная туша. И такая толстая шкура. Порвать ее нашими маленькими зубками невозможно. Тащим за уши - они мягкие и удобные. Помогает мама - она показывает, где нужно рвать. Оказывается, это вовсе не уши. Едим и мурлычем. Как вкусно…
…Отец иногда отдает очень странные приказы, нам сложно бывает понять его истинные намерения. Но тогда его слушается даже мама, и мы тоже стараемся. Отец много рассказывает, нас часто утомляют его рассказы, хотя говорит он коротко и понятно, бывает, эмоционально и бурно. Особенно жестко отзывается о двуногих. Наверное, он очень стар и многое испытал на себе. Он учит многому такому, чего мы никогда не слышали от мамы, и случается, она - воплощение опыта, силы и ловкости для нас - учится у него. Недавно он раскрывал секреты "мертвого удава", объяснял, как от него освободиться…
Вкладывая душу, философию и фантазию, вспомнив все, что знал о прошлом и настоящем своих детей, я закрутил калейдоскоп картин об их будущем, о том, что им предстояло узнать: самостоятельная охота, проявление и развитие половых инстинктов, радость любовных игр, освоение новой территории, материнство. Все, что теперь проходило мимо Мррн…
Наконец, выдохшийся, я замолчал, готовый принять любой ответ. Образы памяти, многоцветные, переливающиеся, заняли все пространство, вытеснив тьму куда-то в иные измерения.
Взгляд и голос Смерти не изменились:
- Ты сам - смерть. Ты сам - жизнь. Ты знаешь цену жизни. И смерти. Ты убедил меня. Я отдаю ее… Тебе.
Наклонясь, Смерть снова взяла Мррн за шкирку и положила у самых моих лап. Помня ее же тактику, я прикрыл собой эту маленькую, неокрепшую душу.
Смерть уходила прочь. Образы расступались перед ней, озаряя душевным светом голый скелет, кости которого были словно из чистейшего горного хрусталя.
Я вспомнил сцену недельной давности - здоровая и веселая Мррн резвится среди термитников. Этот образ сформировался передо мной. Подняв Мррн как величайшую драгоценность и чувствуя языком удары ее сердца, собрав всю боль, волю и силу, я совершил последний, невероятный прыжок в Жизнь…
…И упал, обессилевший, возле спящей дочери. Несколько секунд смотрел в одну точку, не понимая, где я и что со мной. Осознание и мышление возвратились постепенно. Мррн дышала глубоко и ровно. Не вставая, обследовал ее - я до сих пор был в прямой связи с ней через шнуры НанОрга. Сердце в норме, дыхание тоже, кровь чистая, антитела присутствуют. Вытащив свои иглы, убрал все, и лег на другой бок. Отдыхая, думал над случившимся.
Меня редко обманывало чувство времени. ТАМ течения времени не было совсем, а ТУТ Солнце не так уж далеко подвинулось по небу.
"Блурри, сколько времени прошло с того момента, когда я выключился?"
"Ровно 13 минут".
Число 13, определенно, любит меня всю жизнь, и часто подкидывает приятные сюрпризы. Сегодня я за 13 минут спас Мррн. Еще надо понаблюдать за ней, убедиться, что она полностью выздоровела, но в самом главном сомнений нет - ее жизнь вне опасности. Однако…
Когда я лечил Чанзо, он находился в таком же состоянии, как Мррн. К Стронгерам я приехал глубокой ночью, на всю операцию потратил часов пять - утром гепард был здоров, хотя сильно отощал за время болезни. Но эти пять часов не укладываются в 13 минут - Мррн болела смертельно, и НанОрг, определенно, не мог за такой короткий срок полностью очистить от вируса весь объем ее крови. Значит, дело не только в симбиоте. Встреча со Смертью Мррн была сновидением, и что-то, более могущественное, вмешалось в ход этой истории, победив болезнь. Что-то помогло мне… А может, наоборот, вирус был проявлением смерти, и когда Смерть отпустила Мррн - вирус исчез сам? Я вспомнил о сотнях необъяснимых, с позиции медицины, случаях выздоровления.
"Ты знаешь цену жизни. И смерти. Ты убедил меня. Я отдаю ее… Тебе".
Да, не противостояние, не жестокая борьба, а именно убеждение спасло Мррн. Сверкающие на Солнце хрустальные кости скелета - знак того, что Мррн очистилась от скверны, которая была в ней. Смерть растворялась в ярком свете, переходя в другую форму - в Жизнь. Не НанОрг, а моя сила воли, убеждения и смирение помогли нам выжить. Физическая оболочка, дополненная симбиотом, на этот раз особой роли не играла.
"Изменив себя до неузнаваемости, пройдешь через смирение и ярость, ненависть и любовь, разлуку и встречу". Новый фрагмент в предсказании Монаха занял свое место. Высшее смирение, к которому стремятся дзэн-буддисты, последователи Дао и многие иные искатели духовных вершин - я познал его. Конечно, сие не значит, что отныне я позволю любому шакалу безнаказанно хватать меня за пятки, или буду спокойно смотреть, если на моих глазах станет умирать кто-то из близких. Мир остался прежним - прекрасным и жестоким, мое отношение к нему тоже прежнее. Я буду жить и убивать как прежде.
Душа высокоразвитого существа подобна многогранному алмазу, отшлифованному годами познания. На алмазе моей души появилась еще одна грань, еще один луч света озаряет ее глубины.