Кстати то, что Зависть именно скрывалась, говорило еще кое о чем: вселившись в тело носителя, грех не может после его сменить. По крайней мере, так просто. И даже Бартимус, всем этим заведующий, не способен на такое по одному щелчку пальцев.
Тем не менее одно я поняла наверняка: сдаваться королю с потрохами пока что рано. Прямая необходимость так рисковать отпала. Элиза уже меня не сдаст — просто ничего не помнит. Я же, думаю, смогу сделать намного больше, если меня не посадят под стражу по приказу короля после всех этих моих признаний.
— Все хорошо, его величество сейчас придет! — внезапно услышала я и, обернувшись, увидела Лию, приближающуюся ко мне по коридору.
— Вот и отлично, — с облегчением вздохнула я. — Наша пленница как раз очнулась. Только вот похоже, она была одержима и теперь, когда из нее изгнали ту дрянь, ничего не помнит. Так что ценность ее как свидетеля немножко поубавилась.
Заметно приуныв от этой новости, Лия села на пол рядом со мной, точно так же обхватив голову руками.
— Знаешь, а ты стала какой-то… немного не такой, — проговорила она, глядя в пол. — Ведешь себя странно, да и что-то давненько от тебя никаких гадостей не было. Приболела, что ли?
— Может, и так, — хмыкнула я, запрокинув голову. — Но… Пока что могу сказать только одно: ты в большой опасности. Так что, пожалуйста, будь осторожна и не ходи никуда одна.
Похоже, мои слова немало обескуражили Лию, и девушка удивленно на меня уставилась, вероятно, намереваясь о чем-то спросить. Но тут из коридора послышались ритмичные шаги, и, обернувшись на них, мы увидели приближающегося Роберта Амстора в компании его секретаря. Как раз в этот момент обе мы, судя по всему, припомнили, что вообще-то сидим на полу! И поспешили вскочить на ноги, чтобы официально сделать реверанс.
Элизу все это, к слову, еще больше перепугало. Тем не менее мы пока не спешили ее развязывать — мало ли.
Пройдя вместе с королем в кабинет, мы первым делом усадили Элизу в кресло, и я дала первое слово ей. Как и ожидалось, ничего полезного бедняжка не сказала, лишь растерянно что-то бормотала о том, что ничегошеньки не помнит после того, как в день после третьего испытания меняла постельное белье в покоях Гюстава Зенкланда.
Склонившись над девушкой, Роберт Амстор несколько минут сканировал ее голову и тело заклинаниями, прежде чем проговорить:
— Что ж, похоже, она не врет. Я ощущаю в ее ауре следы, оставленные чужеродной сущностью, но самой сущности не вижу. Тайлер! — повысил голос король, и в ту же секунду в кабинет вошел секретарь.
— Да, ваше величество?
— Лорд Ричардсон уже здесь?
— Ожидает в приемной, ваше величество.
— Тогда передай ему, чтоб сегодня ночью лично не спускал с этой девушки глаз, — строго приказал Роберт.
— Будет исполнено, — кивнул секретарь.
Развязав Элизе ноги, но при этом оставив связанными руки, мужчина вывел ее из кабинета, оставляя нас втроем.
Далее говорила Лия. Ее рассказ был тютелька в тютельку по сюжету книги до того места, когда вместо Роберта спасать главную героиню прибежала я, главная злодейка! Ну а потом… Потом Лия сказала, что у нее закружилась голова, и она сама не поняла, что случилось, и почему через минуту уже я приводила ее в чувство.
Итак, наша девица в итоге все же не поняла, какой именно дар у нее прорезался?
После того, как она закончила свой рассказ, я заговорила сама:
— В общем, мне и добавить-то особо нечего. Я просто гуляла вечером в саду и увидела, что леди Эмильтон отбивается от напавшей на нее девушки с этими странными змеями. Вот и прибежала на подмогу. Ну а потом, когда Лия уложила ее магической атакой, от которой сама чуть не лишилась чувств — помогла связать пленницу, пока та была без сознания.
— Понятно, — протянул король, и, похоже, по моему взгляду он понял как раз то, что я хотела ему сказать сейчас на самом деле. Потому что после проговорил: — Леди Эмильтон, вы можете идти, спасибо. Завтра с вами еще побеседует следователь, которого я лично назначу.
Сделав на прощание реверанс, девушка покинула кабинет. И тогда мы остались одни.
— Итак, леди Вайлет, что же вы хотели сказать мне лично? — поинтересовался Роберт, подойдя ближе ко мне.
— Во-первых, эта девушка, как вы, вероятно, поняли, и есть та горничная — сообщница Гюстава Зенкланда, которая была одержима Завистью.
— Да, именно такие выводы я сделал, — кивнул король, внимательно глядя на меня и подойдя так близко ко мне, чтобы, склонившись над моим ухом, прошептать: — А во-вторых?
— А во-вторых, у леди Эмильтон проявился Божественный свет, — шепнула я, тоже ему на ухо. Теперь я знала, что Бартимус не может проникать в зеркала, и людей с моим даром у него в команде нет. Но все равно не решалась рисковать. — Она сама этого, похоже, не поняла. Но именно поэтому на нее было совершено покушение.
— И вы догадывались об этом покушении, поэтому следили за ней?
— Верно. Вот только если я сообщу вам источник своих подозрений, не будучи полностью уверенной, что вы мне доверяете, моя жизнь, скорее всего, быстро закончится.
— Но вы ведь понимаете, что сейчас я был бы последним дураком, начни вам доверять? — протянул король, внимательно посмотрев мне в глаза.
— Понимаю, — кивнула я, ощутив, как сердце снова предательски заколотилось. — Тем не менее для начала возьмите под стражу Гюстава Зенкланда. Как видите, именно в его покоях убиралась горничная, которая была одержима, прежде чем ее воспоминания оборвались. Вы сами выслушали ее показания.
— С этим спорить не стану, — согласился мужчина. — И завтра лорд Зенкланд будет взят под стражу, а также допрошен. После чего мы с вами, леди Вайлет, обязательно встретимся.
— Буду ждать с нетерпением, — хмыкнула я и, сама того не осознавая, на чистом автомате, закусила краешек нижней губы. — Спокойной ночи, — встрепенулась я и, резко развернувшись, торопливо выбежала из кабинета.
Возможно, мне просто показалось.
Да-да, наверняка та искорка, на миг промелькнувшая в глазах Роберта, мне всего лишь почудилась!
ГЛАВА 11. Альянс
Всю свою жизнь, которую я помнила, начиная с того дня, как очнулась со стертой памятью, я… ненавидела просыпаться. Потому что каждое утро начиналось одинаково: отец заставлял меня топить котят, которых ему регулярно приносили слуги из ближайших деревень. Где, как известно, всегда было достаточно кошек.
И теперь, будучи нынешней собой, я никак не могла просто приять все это. То, что меня в детстве заставляли делать такое, а я, под давлением отца, в самом деле это делала.
Им не нужна была дочь-инструмент, в сердце которой может оставаться сострадание. Поэтому меня растили жестокой, безжалостной и покорно исполняющей приказы, исходящие непосредственно от отца. А «в комплекте», конечно же, шли телесные наказания за непослушание, недостаточно высокие оценки и недостаточно высокие успехи у преподавателей магических искусств.
Тогда, до пробуждения памяти из прошлой жизни, это сработало — я привыкла.
Но теперь от этих воспоминаний по коже каждый раз пробегал мороз, а иногда начинали дрожать руки. Те самые руки, которые раз за разом, каждое утро, топили маленьких слепых котят, беспомощно мяукающих и бесполезно цепляющихся за свою крошечную жизнь.
Все это хотелось снова забыть. Полностью и навсегда. Вот только я понимала, что, во-первых, не смогу при всем желании избавиться от этих жутких воспоминаний, оставив столь необходимые мне для выживания магические умения. А во-вторых…
Во вторых, это было бы нечестно, в первую очередь — перед самой собой. Все это в самом деле было совершено моими руками. Все это в самом деле переживала я и именно я. Отличие лишь в том, что теперь, кроме беспросветного мрака этих воспоминаний и того чудовища, в которое они меня превратили, у меня было кое-что еще. Воспоминания из другой жизни, в которой я пусть и была обычным маленьким человеком, но считала себя счастливой. И эти воспоминания четко доказывали мне: я могу быть кем-то другим, а не только лишь озлобленным зверем. Поэтому должна сделать все, чтобы, используя в том числе и свои воспоминания, остановить мою поехавшую семейку.
Вот только распечатать ту часть памяти, которая все еще оставалась заблокированной, я до сих пор не решалась. Понимая, что еще не до конца приняла себя с уже имеющимися воспоминаниями, и осознавая, что имею слишком высокие шансы не выстоять и потерять себя. А этого допускать нельзя, ни в коем случае. Особенно сейчас, когда в сюжете уже так много изменений, и теперь неизвестно что случится, выбудь нынешняя Я из этой игры.
Так что как минимум для перестраховки я решила делать то, что делала и раньше: отправилась в зеркальное измерение, где заклинаниями сотворила Шкатулку Памяти. Куда скопировала все свои воспоминания на текущий момент и которую собиралась регулярно обновлять.
Оставив шкатулку на столике, я развернулась и вышла в коридор… откуда на меня сразу же выпрыгнул зеркальный демон! Но на этот раз я не стала убегать.
Нет.
Я выставила перед ним руку, активируя защитное заклинание, которое можно было использовать только здесь и которое было предназначено как раз для защиты от местных сущностей. И зеркальный демон, зашипев, убежал, поняв, что легкой добычи здесь не будет. А еще, вероятно, осознавая, что не справится со мной, даже приведи он сюда десяток сородичей.
Вот только я все еще не имела понятия о том, откуда знаю это заклинание. Так же, как и все возможности своего зеркального дара. Вероятно, ответ крылся в тех воспоминаниях, что были стерты из моей памяти в детстве. Увы, Шкатулки Памяти я тогда не делала и не знала, возможно ли получить доступ к тем воспоминаниям.
Тяжко вздохнув, я зашагала по дворцовым коридорам. Кроме создания новой Шкатулки с резервными воспоминаниями, было еще кое-что, на что я хотела бы взглянуть.
Грегор Бартимус. Или, как его знали при дворе, Гюстав Зенкланд. После того, что произошло в ночь свадьбы Анжелы, король все же отдал распоряжение взять его под стражу. Вот только когда за ним в итоге пришли, мужчину обнаружили в одной из дворцовых комнат, без сознания. Министра внутренней безопасности тут же доставили в лазарет, выставив возле него серьезную охрану — чтобы он, придя в сознание, вдруг не сбежал. Вот только в сознание он так и не пришел! Не прошло и двух дней, как врач констатировал смерть, причина которой оставалась загадкой. Экспертиза и вскрытие не обнаружили вообще ничего, в том числе следов магического вмешательства, ядов, травм. Как будто человек просто взял и ни с того ни с сего умер.