Бесконечный ряд одинаковых букв почти гипнотически действовал на глаза.
А
Айчисон, Хэнк
Амелиано, Родриго
Андерсон, Уильям
Андретти, Поль
И все остальные до следующей буквы:
Б
Барт, Элмор
Бассетт, Джеймс
Белленор, Элвис
Беннет, Роджер
Потом Вивьен взяла наугад другую папку.
К
Кастро, Николас
Кантер, Андреас
Корбет, Нельсон
Кортезе, Джереми
Кроу…
И тут внимание Вивьен внезапно сосредоточилось на последнем имени, которое вдруг увеличилось до гигантских размеров. И сразу же вспомнилась счастливая улыбка Джереми Кортезе после того, как она нахамила бедной Элизабет Брокенс.
Вивьен вскочила и в ответ на удивленные взгляды Рассела и Белью бросила только два слова:
— Сейчас вернусь.
Кинулась к дверям и понеслась вниз, на каждой ступеньке рискуя свернуть шею. Ее охватило сильнейшее возбуждение от внезапного выброса адреналина. После стольких «может быть» и стольких «если», после бесконечных «не помню» наконец-то повезло.
Она спустилась в вестибюль, моля бога, чтобы эта надежда, родившаяся по чистой и благословенной случайности, не обманула ее.
Выбежала на улицу и огляделась. Машина с двумя полицейскими разворачивалась, собираясь выехать с соседней парковки. Вивьен помахала им и бросилась навстречу. Подбегая, заметила, как исчезло отражение неба вместе со стеклом, которое опустил водитель.
— Подбросьте на Третью авеню, на углу с Двадцать третей.
— Садись.
Вивьен открыла заднюю дверцу и села на место, обычно предназначенное для арестованных, — впрочем, она слишком спешила, чтобы обратить внимание на эту забавную деталь.
— Включите сирену.
Не спрашивая объяснений, коллега, сидевший за рулем, включил мигалку и так рванул с места, что завизжали шины.
Эта поездка за три квартала показалась ей нескончаемо долгой, так не терпелось поскорее добраться до места. Увидев оранжевое ограждение стройплощадки, она вспомнила, как обнаружили здесь труп Митча Спаррроу — факт, который мог превратиться в еще одну строку архивного документа, но который запустил всю эту сумасшедшую историю. И мог оказаться решающим для ее завершения. Казалось, что безумие — и случая, и людей — превратилось в красную нить, ведущую туда, где можно связать воедино события и действующих лиц.
Машина еще не остановилась, а Вивьен уже открыла дверцу и поспешно выскочила.
— Спасибо, ребята. Удачи.
Она не услышала ни ответа, ни шума отъезжающей машины. Она уже стояла рядом с рабочим, только что вышедшим из проема в заборе. Он растерялся, увидев, как она торопится, и услышав короткий вопрос:
— Где найти мистера Кортезе?
Рабочий показал куда-то за спину:
— Он шел следом за мной.
И тут же появился Джереми Кортезе в той самой куртке, что и в день их знакомства. Когда Вивьен бросилась ему навстречу, он сразу узнал ее. Трудно забыть человека, с которым связано обнаружение трупа.
— Здравствуйте, мисс Лайт.
— Мистер Кортезе, мне нужно кое о чем спросить вас.
Слегка растерявшись, но понимая, что другого выхода нет, начальник стройки согласился на ее просьбу:
— Слушаю вас.
Вивьен отвела Кортезе в сторону, чтобы не оставаться на проходе, где рабочие могли помешать им, и начала издалека, как можно отчетливее произнося каждое слово, как будто они говорили на разных языках:
— Мне нужно, чтобы вы как следует напрягли свою память. Знаю, что прошло много лет, но важно услышать ваш ответ. Очень важно.
Кортезе кивком подтвердил, что понял, и молча ожидал продолжения. Вивьен подумала, что он похож в эту минуту на участника игры «Кто хочет стать миллионером», настолько сосредоточен.
— Мне известно, что вы работали в фирме, которая строила здание в Нижнем Ист-Сайде, то самое, где произошел взрыв в минувшую субботу.
Тень опасения и тревоги мелькнула во взгляде начальника стройки. Эта небольшая преамбула означала, что полиция интересуется лично им. Плечи у него поникли, в голосе послышалось беспокойство:
— Мисс Лайт, прежде чем ответить, могу ли я сам задать вопрос? Мне нужен адвокат?
Вивьен постаралась успокоить его и развеять опасения.
— Нет, мистер Кортезе, вам не требуется адвокат. Я прекрасно понимаю, что вы тут ни при чем. Мне нужно только выяснить пару вещей.
— Да, слушаю вас.
Вопрос, который задала Вивьен, словно зафиксировал на его лице выражение растерянности:
— Среди людей, работавших с вами на строительстве того здания, не помните ли человека, у которого лицо и голова были обезображены шрамами?
Ответ последовал незамедлительно:
— Помню.
Сердце Вивьен заколотилось.
— Уверены?
После первого тревожного вопроса Кортезе, похоже, пришел в себя и смог продолжать разговор. Казалось он спешил отчитаться, чтобы поскорее забыть об этой неприятной беседе.
— Он работал не в моей бригаде, но помню, что встречал иногда человека со шрамами. Должен сказать, на такое лицо невольно обращаешь внимание.
Сердце Вивьен забилось еще сильнее.
— Помните, как его звали?
— Нет. Я даже ни разу не разговаривал с ним.
Огорчение Вивьен тут же сменила родившаяся идея.
— Да благословит вас господь, мистер Кортезе. Тысячу раз благословит. Вы даже не представляете, какую услугу оказали мне. Идите работайте и ни о чем не беспокойтесь.
Пожав ему руку, Вивьен тут же удалилась, а Кортезе остался посреди дороги, бледный от волнения, но облегченно вздохнувший.
Вивьен набрала на мобильнике номер капитана и заговорила, не дожидаясь ответа:
— Алан, это я, Вивьен.
— Что случилось? Куда ты пропала?
— Можешь отозвать своих людей. Больше не нужно искать имя.
Она подождала немного, чтобы Белью осознал ее слова.
— Разошли как можно больше людей во все больницы Нью-Йорка. Пусть проверят все онкологические отделения и выяснят, не умер ли там за последние полтора года человек со шрамами на лице и голове.
Теперь, когда рак довершил свою работу и я уже по другую сторону…
Белью, как, впрочем, и Вивьен с Расселом, уже наизусть знал письмо. Волнение подчиненной тотчас передалось ему.
— Ну ты и молодец! Немедленно отправляю людей. Ждем тебя.
Вивьен выключила телефон, сунула его в карман и торопливым шагом, смешавшись с толпой, направилась в управление.
Она заплатила бы какие угодно деньги, лишь бы стать обыкновенной женщиной среди обыкновенных людей. Сейчас же ей приходилось, глядя на каждого встречного, с тревогой задаваться вопросом, из тех ли он, кого она потеряет, или из тех, кого спасет. Ее хрупкая надежда непосредственно касалась и всех вокруг.
Возможно, человек, разбросавший после себя бомбы, словно камушки в известной сказке, умирая, как все люди, все же оставил также имя и адрес.
Глава 27
Преподобный Маккин неохотно пробирался сквозь толпу гостей, заполнявших кафе «Ботхауз». Лицо его носило следы бессонной ночи, проведенной у телевизора, когда он жадно, словно изголодавшийся, вглядывался в изображение на экране и в то же время мысленно гнал его из своего сознания как нечто ужасное.
Я — Господь Бог…
Эти слова продолжали звучать в его голове, словно отвратительное звуковое сопровождение зрелища, которое продолжала воспроизводить память. Искореженные машины, разрушенные здания, пламя, раненые, залитые кровью люди. Рука, оторванная взрывом от туловища, лежащая на асфальте и безжалостно схваченная телекамерой.
Он глубоко вздохнул.
Он долго молился, прося утешения и просветления там, где обычно находил их. Потому что вера всегда служила ему утешением, отправной точкой, откуда он исходил, и конечной точкой, куда прибывал всякий раз, каков бы ни был пройденный путь.
Благодаря вере началась эта история с общиной, а благодаря результатам, достигнутым со многими ребятами, он позволил себе мечтать — о других «Радостях», других таких же домах по всей стране, где молодые люди, пристрастившиеся к наркотику, перестали бы чувствовать себя мотыльками, кружащими вокруг свечи. Сами же ребята стали в каком-то смысле его силой.
Но в то утро он ходил среди них, стараясь скрыть свою озабоченность, улыбаясь им, когда нужно, и отвечая, когда ждали ответа. Однако едва оставался один, как все снова обрушивалось на него, словно вещи, высыпающиеся из битком набитого шкафа.
Впервые за годы служения церкви он не знал, что делать.
В прошлом он уже оказался однажды в таком положении, еще когда жил в миру и не понимал, что единственное его желание в жизни — служить Богу и своим ближним. Тогда он развеял свои сомнения и тревоги, войдя в мир семинарии.
Теперь же все происходило по-другому. Он звонил кардиналу Логану без особой надежды. Будь тот в Нью-Йорке, преподобный Маккин встретился бы с ним скорее для того, чтобы получить нравственное утешение, а не разрешение, на которое — он знал — надеяться не приходилось. Ни в те сроки, ни на тех условиях, какие требовались.
Он хорошо знал железные правила, которые определяли отношения с верующими в этом вопросе. Это один из важнейших принципов веры — каждый должен быть уверен, что может прибегнуть к таинству исповеди со свободной душой и без опасения, расплачиваясь покаянием за отпущение своих грехов. Но церковь обязывала своего служителя молчать, тем самым обрекая на смерть сотни других людей, если теракты продолжатся.
— Так значит, вы и есть знаменитый отец Маккин, основатель «Радости».
Священник обернулся. Перед ним стояла высокая женщина лет сорока, темноволосая, с безупречной прической. Слишком много макияжа на лице, слишком элегантная и, наверное, слишком богатая. Она держала два бокала, очевидно, с шампанским.
Женщина не ожидала подтверждения. И вопроса не задавала, а лишь отмечала факт.
— Мне сказали, вы очень харизматичный человек и необычайно обаятельный. И не ошиблись.