Преподобный Маккин попытался пресечь конфликт, который грозил привести к куда более серьезным последствиям. Если начнется драка, кто-нибудь непременно пострадает.
— Не связывайся, Джон. Я все улажу.
Джонас нагло ухмыльнулся:
— Вот и молодец. Улаживай.
Между тем вокруг уже собралась толпа. Но вскоре те, кто стоял поблизости, даже не зная, в чем дело, поняли, что лучше держаться подальше от этих двух наглых типов с не внушающими доверия физиономиями.
— Нам с тобой нужно поговорить о делах, священник.
— У нас не может быть с тобой общих дел, Джонас.
— Хватит важничать. Я же знаю, что вам тут нелегко живется, в этом месте. Могу помочь. Думаю, двадцать штук вам сейчас не помешали бы.
Преподобный Маккин удивился, откуда этот бандит узнал о финансовых затруднениях «Радости». Конечно же, не от брата, который избегал его как чумы, потому что тот запугал его до смерти. Спору нет, двадцать тысяч долларов оказались бы сейчас просто манной небесной в пустой кассе общины. Но не от этого же человека, со всем его багажом за плечами, принимать деньги.
— Можешь оставить свои деньги при себе. Мы сами справимся.
Джонс стал тыкать ему пальцем в грудь, словно хотел продырявить:
— Отказываешься от моих денег? Считаешь, они грязные?
Он помолчал, словно обдумывая услышанное, и снова уставился на Маккина:
— Значит, мои деньги не подходят…
Потом кивнул на людей, стоявших вокруг, и вскипел гневом:
— А деньги этих мерзавцев устраивают, да? Этих мужчин в пиджаках и при галстуках, которые выглядят как порядочные и которые покупают у меня проституток и все прочее, чем торгую. И этих женщин с видом святош, которые тащат к себе в постель любого чернокожего, какого уговорят.
Толпа возмущенно загудела. Не оборачиваясь, священник услышал, что кто-то из женщин упал в обморок.
Рэпер продолжал изливать свою злобу:
— Я хотел сделать добро. Хотел помочь брату и этому вашему сраному приюту.
Джонас Мэнсон сунул руку в карман, а когда достал, все увидели в ней складной нож. Маккин услышал сухой щелчок и заметил, как блеснуло лезвие. Гомон вокруг усилился, как и топот ног по деревянному полу террасы и истерические крики женщин.
С ножом в руке Джонас повернулся к Джубили, который в страхе смотрел на него:
— Слышал, братик? Эта ворона мнит себя большим человеком.
Джубили отступил, а Джонас все ближе подходил к картинам. Маккин бросился ему навстречу, но тут наперерез ему шагнул Дуд и необычайно ловко для своей комплекции схватил и вывернул ему руку. Нажал посильнее, и священника пронзила боль, а в легких не осталось воздуха.
— Не волнуйтесь, святой отец. Это дела семейные.
Хулиган снова обратился к Джубили, который, казалось, вот-вот грохнется в обморок:
— А ты, значит, молчишь. Позволяешь этому куску дерьма оскорблять твоего брата.
Быстрым, резким движением Джонас полоснул по диагонали полотно, стоявшее перед ним на мольберте. Он хотел сделать то же и со второй картиной, но тут вдруг раздался голос:
— Ладно, парни, поразвлекались, и хватит. А теперь опусти нож и ложись на землю.
Отец Маккин обернулся и увидел полицейского в форме, который стоял на лугу и целился в Джонаса. Рэпер равнодушно смотрел на него, словно видеть нацеленное на себя оружие — дело привычное.
Полицейский нетерпеливо дернул пистолетом:
— Слышал, что я сказал? Ложись на землю, и руки за голову. А ты, обезьяна, отпусти человека.
Преподобный Маккин почувствовал, как ослабла хватка, и глотнул наконец воздуха. Дуд отпустил его и присоединился к приятелю. Медленно, словно снисходя, оказывая любезность, а не выполняя приказ, они легли на землю и заложили руки за голову.
Пока полицейский держал их под прицелом и вызывал по рации подмогу, священник, освободившись наконец, обернулся к озеру и с волнением стал искать на велосипедной дорожке того, к кому не сумел подойти.
Его кошмар — человек в зеленой куртке — исчез.
Глава 28
Вивьен с тревогой прислушивалась к переменчивому шуму двигателя, пока вертолет снижался.
Она не любила летать. Не любила находиться в каком бы то ни было незнакомом средстве передвижения, которым не могла управлять, особенно если оно подбрасывает при каждом воздушном завихрении и заставляет нервничать при перемене вращения ротора.
Она посмотрела в окно на приближающуюся землю. Словно висящие во мраке, который, казалось, окутал все на свете, сверкали внизу огни большого города. Красочные и вызывающие, разбросанные вокруг, точно мерцающие звездочки.
Вертолет наклонился и сделал вираж. Внизу светилась яркими огнями взлетная дорожка небольшого аэропорта.
Неожиданно в наушниках гулко зазвучал голос пилота.
За все время пути они не обменялись ни словом.
— Скоро садимся.
Вивьен обрадовалась и понадеялась, что, раздобыв нужные сведения, на обратном пути легче перенесет это томительное пребывание между пустотой и мраком.
Темнота застала их уже где-то на середине пути, и Вивьен все удивлялась, как пилот умудряется разобраться в этой россыпи разноцветных схем и диодов на подсвеченном пульте перед ним.
Рядом с ней, немного откинув голову назад и сняв наушник, спал, слегка похрапывая, Рассел. Вивьен некоторое время смотрела на него при слабом свечении пульта и вспомнила эту голову и ровное дыхание Рассела той ночью у нее дома, когда она поднялась с кровати и подошла к окну.
Той ночью, когда мир взорвался — во всех смыслах слова.
Рассел открыл глаза, словно ему тоже привиделась во сне эта картина.
— Кажется, я уснул.
— Ну, если только ты не храпишь и когда бодрствуешь, то я сказала бы — да.
Он повернулся к окну и зевнул.
— Где мы?
— Садимся. Прилетели.
— Хорошо.
Вивьен посмотрела вниз, на землю, которая после недолгого отсутствия вновь готовилась принять их, хотя и очень далеко от того места, откуда они прибыли.
Она чувствовала, как спешка затягивает ее, словно водоворот, а ответственность давит сильнее воздуха.
После разговора с Джереми Кортезе почти весь остаток дня ушел на получение искомой информации. Белью связался с Уиллардом, начальником Департамента нью-йоркской полиции, который тотчас подключился к делу, разослав агентов во все большие и маленькие больницы Манхэттена, Бронкса, Квинса и Бруклина.
Код RFL…
Розыски велись даже в Нью-Джерси с помощью местной полиции.
Они втроем ожидали результатов в кабинете капитана на третьем этаже, сражаясь каждый со своими призраками и стараясь изгнать их.
Вивьен хотелось, чтобы поскорее зазвонил телефон на столе, и в то же время она опасалась, что зазвонит ее мобильник и принесет плохие известия из клиники, где лежит Грета.
Рассел сидел в кресле, положив ноги на столик перед собой. Смотрел в пространство, показывая, что умеет отвлекаться, тогда как ей это плохо удавалось.
Капитан все это время читал доклады, но — Вивьен могла поспорить — не понимал в них ни слова. Молчание походило на паутину, из которой никому не хотелось выпутываться. Разговоры привели бы только к новым предположениям и надеждам, а в данный момент им требовалось только одно — конкретная информация.
Когда телефон на столе зазвонил, за окном уже сгущались сумерки. Капитан так быстро схватил трубку, что Вивьен, несмотря на обстоятельства, невольно подумала, что выглядело это, как в мультике.
— Белью.
Невозмутимое выражение на лице капитана не порадовало обеспокоенных Рассела и Вивьен.
— Подожди.
Он взял ручку и бумагу и что-то быстро записал под диктовку.
— Отличная работа, ребята. Поздравляю.
Не успела трубка вернуться на свое место, как капитан протянул Вивьен бумагу. Она взяла ее, словно какой-то предмет, который только что вынули из огня.
— У нас есть имя. Из больницы «Вера самаритян» в Бруклине. Две медсестры очень хорошо помнят этого человека. Говорят, он был чудовищно обезображен, изуродован с головы до ног. Скончался чуть больше полугода назад.
Вивьен взглянула на бумагу, которую держала в руках. На ней торопливым наклонным почерком капитан записал:
Уэнделл Джонсон — Хорнелл, штат Нью-Йорк,
7 июня 1948
140, Бродвей, Бруклин
Вивьен показалось невероятным, что тень, за которой они безрезультатно охотились, внезапно превратилась в человека с именем, адресом и датой рождения.
Но столь же невероятным оставалось число жертв, связанных с этим именем, и тех, кто еще мог увеличить его.
Пока она читала, Белью уже действовал. В эту минуту, его, как и Вивьен с Расселом, охватило волнение и нетерпение. Он уже говорил с секретарем.
— Соедини с полицией в Хорнелле, штат Нью-Йорк.
И в ожидании ответа включил громкую связь, чтобы и остальные слушали разговор.
Из динамика прозвучал профессиональный голос:
— Управление полиции Хорнелла. Чем могу помочь?
— Я — капитан Алан Белью из управления полиции Тринадцатого округа, Манхэттен. С кем говорю?
— Дежурный Дрю, сэр.
— Мне нужно поговорить с вашим начальником. И как можно быстрее.
— Минутку, сэр.
Звонок переключили на ожидание, сопровождающееся музыкой, но очень скоро ее сменил низкий, более солидный голос:
— Капитан Колдуэлл.
— Капитан Алан Белью из полиции Нью-Йорка.
На том конце повисло неловкое молчание. В эти дни любое упоминание о Большом Яблоке сразу же вызывало представление об объятых пламенем домах и накрытых простынями трупах.
— Добрый вечер, капитан. Чем могу помочь?
— Мне нужна информация о некоем Уэнделле Джонсоне. По моим сведениям, он родился в Хорнелле 7 июня 1948 года. Есть что-нибудь на него в ваших файлах?