Возились мы долго, наверное часа четыре, не представляю, как Наджибулло собирался идти на эту операцию самостоятельно. Но в итоге у нас все получилось.
Жить своей работой — это прекрасно. Особенно если ты хирург. Это замечательно, но только не для тебя, а для пациентов. Потому что в какой-то момент ты понимаешь, что жизнь проходит мимо тебя, утекает сквозь пальцы.
В Новосибирске я работал на две ставки, практически жил в больнице. Мне нравился этот драйв, ощущение себя супергероем, да и денег хватало. Среди врачей бытует такая присказка: «Когда работаешь на ставку — жить не на что; когда работаешь на две ставки — жить некогда». Так вот — мне хотелось жить.
Одна моя коллега, акушер-гинеколог, переводилась в Сургут в поликлинику. В один из ее последних дней мы пересеклись в буфете, решили выпить кофе.
— Слушай, мне говорили, что в той поликлинике в Сургуте, в которую я устраиваюсь, есть две свободные ставки хирурга. Не хочешь? — живо предложила коллега.
— Ты чего? Зачем? Мне и здесь хорошо, — рассмеявшись, отрезал я.
— Да? И сколько ты так планируешь еще пахать за гроши?
— Да хорошая зарплата у меня, не жалуюсь.
— Конечно, хорошая, ты же на две ставки как вол вкалываешь. Короче, держи номер отдела кадров, позвони им. Ты же хороший врач. А там как знаешь.
Я не сразу позвонил. Даже сама мысль поменять место работы, где у меня столько друзей-коллег, где мне все понятно и знакомо, променять операционную на какую-то поликлинику, долго не укладывалась в моей голове. Пока не получил расчет.
Я позвонил в отдел кадров, и меня перенаправили к главврачу. Я перезвонил ей, после чего мне назначили собеседование.
Собеседование я прошел успешно, зарплату мне предложили такую же, какую я получал здесь. Это решило дело. Так я переехал из Новосибирска в Сургут.
О том, как я переболел коронавирусом…
Две тысячи двадцатый год явно решил всех удивить. Или добить…
Тут уж кому как повезет.
Мы столкнулись с тем, чего не знали ранее. COVID-19, коронавирус.
Кто бы мог подумать, что новый вирус принесет столько трудностей и ограничений.
Медики, находящиеся в красной зоне, подолгу не видят свои семьи, работая на износ. В борьбу с инфекцией втянуты врачи самых разных специальностей. И даже если ты официально не «ковидник», есть риск встретиться с зараженными или контактными пациентами…
Это и произошло со мной в июле.
На тот момент я работал в поликлинике. Большинство наших пациентов были старше 65 лет, то есть лицами, находящимися в группе риска. Поэтому, если им была необходима хирургическая помощь в рамках амбулаторного лечения, мы выезжали на дом для ее оказания, чтобы свести к нулю контакты пожилых людей с коронавирусными пациентами.
Мои мысли о предстоящем отпуске и отдыхе с семьей развеял звонок заведующей поликлиникой.
Она сказала, что терапевт оставила заявку на посещение пациента, которому требовалось снять швы после операции.
Когда я увидел возраст больного, меня взяли сомнения, зачем идти к нему домой, если это молодой мужчина, который не находится в группе риска.
Заведующая пояснила, что пациент был в контакте с зараженным коронавирусом, поэтому находится дома на карантине. Успокоила меня заведующая тем, что мазки у пациента сданы и вирусом он не заражен.
Сомнительное мероприятие, конечно, но работа есть работа.
Цитируя слова особо одаренных диванных критиков: сами выбирали, знали, куда шли.
В общем, для начала я, как и полагалось, сходил к инженеру по охране труда. Тот провел мне краткий инструктаж.
Старшая медсестра под подпись выдала костюм СИЗ: средство индивидуальной защиты.
В него входили абсолютно не дышащий одноразовый халат, создающий парниковый эффект, шапочка, очки, бахилы, марлевая маска и перчатки.
Узнал адрес, заказал машину…
Может, профессиональное чутье, может, внутренний голос подсказывали мне, что в этом вызове что-то неладное…
На адресе меня встретила приветливая семья, жена, дети пациента.
Сам больной — молодой вежливый мужчина — лежал на диване.
Он поведал мне, что лежал в отделении травматологии с переломом голени с повреждением ахиллова сухожилия. В итоге была проведена репозиция и остеосинтез, сделана пластика сухожилия.
Перелом, черт бы его побрал! Это не хирургический, а травматологический профиль. Почему этого не значилось в заявке от терапевта, я не понимал…
Швы я, конечно, снял. Но какая же злость закипала внутри! Как можно настолько безответственно относиться к своей работе?!
Сев в машину, я позвонил заведующей и в подробностях описал ситуацию, попросив разобраться в действиях терапевта.
Оказалось, что она даже в анамнез не углублялась. Просто увидела запись «снять швы» и передала это дело хирургу.
Говорит ли это о ее компетентности, я судить не берусь.
Но очень бы хотелось, чтобы врач более вдумчиво выполнял свои прямые обязанности.
Это был вторник, конец рабочего дня. Все шло как обычно.
После работы я пришел домой, поужинали всей семьей, поболтали. В пятницу вечером я почувствовал легкое недомогание — першение в горле и слабость, а кроме того, дичайше хотелось спать.
Признаться, я не придал этому значения. Несмотря на появление короны, банальные ОРВИ никто не отменял.
В субботу появилась ломота в теле. Привычно махнул таблетку и чай. Болеть, конечно же, не хотелось.
В воскресенье начала подниматься температура: 37, 38, 39…
Принял жаропонижающее.
Помимо температуры, мучила сильная головная боль. Если я такое почувствую снова, то уже вряд ли с чем-то спутаю. Адская пульсирующая боль, голова кажется настолько тяжелой, что не знаешь, куда себя девать…
Лекарства не помогали.
Ночью проснулся в поту, с сильным ознобом. Поверьте, я не робкого десятка, но тогда было ощущение, что осталось мне совсем недолго.
С трудом поднявшись, я пошел на кухню, выпил две таблетки и стакан горячего чая с лимоном. Стало немного легче, боль начала отступать.
Но ртутный столбик градусника упрямо показывал 39,8…
Утром я позвонил заведующей, сообщив о своем состоянии и попросив открыть больничный.
В течение пяти дней, что я сидел дома, температура не спадала.
Неужели коронавирус…
Заведующая прислала мобильную бригаду, чтобы у меня взяли мазки.
Ко всем имеющимся жалобам добавились одышка и сильный кашель. То становилось лучше, то подступало вновь… наплывами.
После появления одышки я решил вызвать скорую. Приехала она, как ни странно, очень быстро.
Мужчина, врач СМП, вел себя достаточно пафосно. Конечно, где мы и где они, романтики дорог, первыми приходящие на помощь. Это сарказм, если что. Не знаю, почему мне настолько часто не везет на коллег с СМП…
Везти меня в инфекционную больницу он не хотел, «не видя смысла меня госпитализировать, хотя налицо картина короновируса». Я сказал, что сам врач и всю эту кухню с работой скорой и приемного покоя знаю изнутри. Как коллега коллегу попросил.
Только после этого, с лицом недовольным и обреченным, он решил меня госпитализировать, и то с припиской «по настоянию пациента».
Да хоть как…
В инфекционной больнице я около получаса простоял в очереди, передо мной было семь человек. Поверьте, для такого потока это достаточно быстро.
С момента поступления до КТ прошло 40 минут. Я получил полное обследование.
Следующие полтора часа я ждал описание КТ. Честно говоря, сильно переживал. И за себя, и за семью, которая осталась дома.
Врач вызвал меня в кабинет.
Коронавирус был подтвержден. По КТ: нижнедолевая полисегментарная пневмония.
На снимках был отчетливо виден эффект матового стекла. Что это такое? В норме легочная ткань должна быть прозрачной, но, если в альвеолах накапливается жидкость, мы видим белесые полупрозрачные участки. Это и есть «эффект матового стекла».
Он наблюдается с третьего-четвертого дня болезни и зачастую сохраняется несколько месяцев.
У больных средней и легкой степени тяжести легочные изменения исчезают через пару месяцев после выздоровления.
Врач заверил, что у меня была именно легкая форма.
Это, безусловно, успокаивало. Мне назначили лечение, состоящее из противовирусных и антибиотиков. Я продолжал находиться на карантине. Пришли и результаты взятого мазка — положительные.
Еще одно подтверждение заболевания…
Это означало, что больны, скорее всего, все члены моей семьи.
Спустя несколько дней симптомы появились и у супруги. Тоже мазок и тоже подтверждение.
Дни летели, но мне так никто и не звонил. Хотя в таких ситуациях с пациентом на связь выходит Роспотребнадзор или эпидемиолог — для определения группы контактных лиц.
Ничего подобного не происходило. Заведующая уверяла, что со мной обязательно свяжутся.
В итоге я решил связаться с ними сам.
Дозвониться было невозможно. Трубки не поднимались, номера были заняты…
Чувство справедливости и желание разобраться в происходящем заставили меня позвонить в Москву. Там дали тот же номер, на который я звонил ранее. Замкнутый круг.
Я решил написать в администрацию округа. И уже на следующий день со мной вышли на связь.
Замглавы администрации пообещал связаться с нашим инженером по охране труда. И, как ни странно, обещание свое сдержал.
Почти сразу после этого мне позвонили из больницы. Тем, что я дошел до администрации, были, конечно, возмущены. Но что поделать, виноваты сами.
Мои догадки относительно переносчика инфекции подтвердились.
Документы на положенную выплату были благополучно оформлены.
Мы продолжали сидеть дома. Болела, судя по результатам мазков, уже вся семья: я, жена и двое маленьких детей.
Прочно закрепив за собой статус коронавирусной семейки, носа из дома мы не показывали. Хотя жене очень хотелось. Оно и понятно, тяжело сидеть взаперти.