Амин, бессильно закрыв глаза, постарался представить, что всё это сон, и на самом деле они уже плывут в Гарибу.
Даже не обладая пророческими способностями, он уже давно понял: идеи Валида хорошо не заканчиваются.
По крайней мере, для людей.
— А при твоём предке… — радостно бубнил Валид, уткнувшись носом в пол сбоку от Амина.
И юноше стоило огромного труда его в таком положении удерживать.
— … который был тем ещё мерзавцем…
Амин, задыхаясь от лезущей в рот накладной бороды, скрипучим “старческим” голосом желал великому солнцеликому и ясноокому царю всех благ и долгой-долгой жизни. А про себя радовался, что прижатый к полу маленький негодник не орёт на весь тронный зал.
— …баловался молодым вином, зёрнами мака и даже, сволочь, пару раз пытался ухватить меня за лапы со словами: “Ну куда же ты, прелестная птич…”
Амин, чей велеречивый, обкатанный годами “тренировок” словесный поток всё-таки иссяк, сжал шею мальчика сильнее. Валид пискнул что-то отдалённо и при хорошем воображении напоминающее вежливое обращение и зашептал уже более полезные вещи.
Так, царь, грозно взирающий на недостойного, именующего себя мудрецом из Аиши, и его сына с золотого трона на вершине пирамиды на четырёх слонах, на трёх китах… в общем, где-то под потолком — как и полагается царю — с удивлением узнал, что его младший и не так давно почивший брат на самом деле его… хм… ну да, очень любил. А что отравить пытался — ну так с кем не бывает! А виноват на самом деле садовник. Да вы сами спросите эту гни…э-э-э… этого уважаемого сайеда. Неспроста он всё время ходит в юбке выше колен и глаза подводит по-женски. И кошек любит. Нормальный мужчина, а тем более садовник никогда не любит этих тва… э-э-э… (Валид снова пискнул, но быстро зачастил дальше). А ещё духи… м-м-м-м… ветра сообщают, что засухи в этом году так и бы… э-э-э… не будет. А великий шакал Суинаби требует, чтобы крышу в храме, наконец, починили, ибо его оскорбляют сквозняки и… Дальше шла такая нецензурная фраза, что Амин не выдержал, оглянулся, а Валид умудрился даже в положении ниц пожать плечами — мол, я чего, это шакал так сказал.
Царь сдался на жалобе от духов воды о том, что река слишком грязная, а сайед водоносчик на самом деле и вовсе творит непотребное в свободное от работы время.
Амину и примолкшему Валиду задали последний вопрос: сколько у царя жён. Амин подавился вдохом — царский гарем (а жёны здесь вполне приравнивались к наложницам) назубок знали только евнухи, а уж тем более не какой-то мудрец из богами забытой Аиши…
— Двести восемьдесят три, — без запинки отрапортовал Валид — так, будто лично их ночью считал.
— Двести восемьдесят три, — повторил Амин, — о, мудрый и любимый богами…
— Двести восемьдесят две, — фыркнув, поправил стоящий на ступеньку ниже трона визирь. — Что подводит под сомне… — начал он, но глянул на царя и осёкся.
— Сам вчера женился, лишь бы девственницей нахаляву разжиться, чистой и красивой, — пробубнил Валид, — а ей, между прочим, всего пятнадцать! А её родителям соврал, что солдат, и нагло вылакал у них всё молодое вино. Ну прямо как папаша!
Его тихое, но назойливое бурчание перебил сам царь, подскочивший с трона, как ужаленный, и слишком поспешно для недосягаемого божества объявил, что мудрецу из Аиши позволено встретиться с царевичем и даже жить с ним — до дня рождения царевича. Но если до этого мудрец не узнает, что или кто проклял его сына…
Амин поспешил рассыпаться в благодарностях — знать подробности своей казни ему совершенно не хотелось.
— Сейчас побежит свою зазнобу перепрятывать. От визиря, — бурчал Валид, помогая “отцу” подняться, когда они доползли до дверей зала.
Амин толкнул его вперёд и, слепо нашаривая клюкой дорогу, дождался, когда их окружат стражники и только тогда облегчённо вздохнул.
— Кажется, получилось, — удивлённо шепнул он мальчику.
— Ха! — фыркнул тот. — Да я всю эту царёву семейку…
Один из стражников подозрительно оглянулся и “слепец”, отвесив подзатыльник “сыну”, с силой сжал плечо мальчика, якобы чтобы идти стало удобнее.
“Сын” непочтительно скривился, но послушно побрёл к высокой башне в центре сада.
Стража в башню не пошла, осталась снаружи. Насколько Амин понял, в личные покои царевича теперь даже слуг не пускали, чтобы не дай боги…
И, похоже, уже довольно давно. Потому что даже будучи мастером, такой беспорядок создать в одночасье очень, очень сложно.
Кажется, луноликому наследнику грозила смерть от грязи. И духоты. И неприятного — Амин поспешно зажал нос — запаха.
Сам царевич, удивлённо выглянувший к гостям, выглядел вполне пристойно. Пристойней того же Валида. “Но носить охотничий костюм в комнатах…”, - подумал было Амин, но спохватился и бухнулся перед царским отпрыском на колени.
— Вы кто? — требовательно “поинтересовался” царевич, спокойно подходя к Амину. — Вас отец прислал? Отвечайте!
Ответ и так был очевиден, но Амин всё равно завёл трогательную речь о маленьком любимце богов и великолепной надежде Нури.
У Валида имелись свои методы знакомства с будущими царями.
— Привет, малой! Слушай, ну у тебя тут и свинарник! Ты, случаем, сам-то ещё не завшивел? Я вшей страсть как боюсь, — заявил мальчишка, уворачиваясь от руки Амина и спокойно подходя к царевичу.
Наследник уставился на него точно на джина из бутылки.
— Ты… кто такой? — выпалил он, наконец.
— Я — твой новый сосед, — радостно сообщил Валид, “по-дружески” толкая царевича в плечо. — И я тут буду жить, если ты ещё не понял. Две недели. Значит так! Объясняю правила проживания со мной. Два раза не повторяю. Ясно?!
Царевич остолбенело таращился на него. Амин подполз ближе к детям и попытался схватить Валида за руку, но тот снова увернулся.
— По утрам ходить на цыпочках, я сплю, — вещал маленький паршивец. — Отдавать мне сладости доб-ро-воль-но… Амин, да встань ты уже, наконец! Что ты прямо как не родной? Нормальный же царевич, видишь: понимает, кто тут главный. Да?!
“Нормальный” царевич, наконец, ожил, но стражу звать почему-то не стал. Он просто с размаху попытался заехать нахальному пришельцу по носу. Валид снова увернулся, но в долгу не остался и очень скоро детвора сцепилась и с остервенелым писком, прерываемым не менее остервенелым рычанием, покатилась по полу.
Амин, оцепенев, в панике смотрел на них, не зная, что ему делать с разбушевавшимися детьми, один из которых — царевич, а другой вообще не человек.
Но дети неожиданно решили всё сами. Драчуны в какой-то момент замерли: Валид верхом на царевиче. Мгновение стояла тишина, прерываемая разве что тяжёлым дыханием. Потом наследник, восхищённо глядя на другого мальчика, произнёс:
— Ух ты! Это было… весело! Со мной ещё никто…
— Я тебя ещё и не такому научу, — самодовольно усмехнулся Валид, вставая и помогая встать мальчику. — Хочешь, покажу, как иголку в щёку втыкать, а из второй вытыкать?
— Хочу! — воодушевился царевич, и Амин похолодел.
— Валид…
— А это мой друг, — вспомнив про юношу, представил его Валид. — Он очень устал, за ним всю ночь бегали убийцы с во-о-от такенными саблями, — у царевича снова восхищённо заблестели глаза. — Мы вместе долго скакали по крышам, а потом он всех убийц перебил и теперь хочет спать. У тебя тут вроде безопасно, так что, Амин, отдыхай.
Царевич закивал, сообщив, что он не против посмотреть, как бородатый батыр[31] разделывается одной левой с убийцами с во-о-от такенными саблями.
— А борода у него ненастоящая, — подмигнул Валид, и царевич восхитился ещё больше.
Бороду пришлось отдать — мальчишки цепляли её на себя по очереди, а то и вместе.
— Валид, пожалуйста, — украдкой шепнул Амин, на что мальчик только оскорблённо хмыкнул, гаденько пожелал спокойного сна и утащил царевича в другую комнату.
Амин, и впрямь валившийся с ног, позволил себе стереть “морщины” с лица, лечь, подтащить под голову ближайшую подушку с пола и закрыть глаза — чуть-чуть, на пару мгновений.
Но даже шумные игры веселящихся мальчишек его в итоге не разбудили.
Проснулся Амин на закате. Было тихо — странно тихо, Амин было испугался не случилось ли что с мальчиками. Но произойди с царевичем беда, сюда сбежалась бы вся царская стража, и так тихо уж точно бы не было.
Амин откинул тонкое шерстяное покрывало, удивлённо его скомкал. Юноша точно помнил, что раньше его в комнате не было. Рядом обнаружился кувшин с водой и чаша для омовений. Очевидно, слуги сюда всё-таки приходят, решил Амин. Ни царевич, ни тем более Валид не стали бы за ним так ухаживать.
Тёплые ало-золотые лучи нитями прошивали изящные оконца, мимо которых Амин проходил, ища детей. Башня оказалась просторней внутри, чем он думал, и Амин скоро умудрился запутаться в ярусах и переплетении комнаток. У неё совершенно точно было две винтовые лестницы и они-то и сбивали с толку, периодически пересекаясь и раздваиваясь в самых неожиданных местах.
На крыше, куда юноша выбрался совершенно случайно, было ветрено, тепло и очень солнечно. Последние закатные лучи ласково гладили бурые плиты, точно Аллат, ласкаясь, задумчиво изучала человеческую игрушку.
У Амина захватило дух, когда он выпрямился. Вокруг, несдерживаемое ни стенами, ни даже малюсенькой оградой, многослойным покрывалом развернулось небо. Пронзительно алое, с золотыми и сиреневыми блёстками облачков оно было со всех сторон и, Амин был уверен, глянь он вниз, там тоже будет небо.
Лучи ласково окутали юношу. Амин широко, радостно улыбнулся, распахивая руки. Свобода… сейчас она не была пустым звуком. Она была здесь, в небе, бескрайнем, волшебно-красивом, в свистящем ветре — настоящая свобода, как в детстве, когда он верил, что может полететь над океаном, как летают птицы…
Амин расслабился и представил, что ветер уносит его вверх, в алую прозрачную вышину, что земля проплывает у него под ногами, что его тело лёгкое, как пёрышко.