Амин усмехнулся.
— Сыграем ещё раз?
— Ты… мухлевал! — неуверенно объявил мальчишка, отворачиваясь.
Амин вскинул брови и потянулся убрать фигурки.
— Нет, Валид. Это ты мухлевал. И всё равно проиграл.
Мальчик искоса глянул на него. И, скрестив руки на груди, фыркнул:
— Ну и… И не буду с тобой больше играть! Неинтересно. Ску-у-учно.
И, подбоченясь, зашагал прочь — будто ни в чём не бывало.
— Вали-ид, — протянул Амин, собрав фигуры и уложив их в специальное отделение под доской. — Ты кое-что забыл.
Мальчик замер.
— Что?
— На что мы играли?
— Ни на что, — торопливо замотал головой Валид.
— На желание, — улыбнулся юноша.
Валид медленно обернулся и угрожающе заскрипел:
— Ну и что же, смертный…
— Ты моешь полы.
Мальчишка подпрыгнул.
— Чего?!
— Палубу, — подмигнул Амин. — Всю. Вперёд!
— Я больше не буду с тобой играть! — патетично объявил Валид, сжав кулачки.
— Нет, — кивнул Амин. — Не будешь. А полы вымоешь. Удачи.
И, не слушая приглушённое “шайтан” и ещё что-то ругательное на незнакомом языке, направился в каюту.
— Насим? Что ты там делаешь? — заметив мальчика в углу, согнутого в три погибели, лицом к стенке, удивлённо спросил Амин.
— Хозяин? — мальчишка быстро развернулся и уткнулся лбом в пол, выражая полную готовность слушать и исполнять все приказы.
Амин смотрел на него и чувствовал острое желание позвать Рашида — надсмотрщика за дворцовыми рабами Яммы. У него как-то само собой получалось справляться, и шехзаде никогда не сталкивались с такой проблемой как “раб”, да к тому же ещё и непонятный.
После дворца рабов у Амина не было, а на чужих он как-то внимание не обращал.
— Насим, если я прикажу больше не падать на колени, ты перестанешь? — сев рядом с рабом на корточки, поинтересовался юноша.
Мальчик замер. Медленно поднял голову, на мгновение поймав взгляд Амина.
— Хозяин мной недоволен?
Амин мысленно выругался. Похоже, с этим мальчишкой иметь дело будет ещё потруднее, чем с Валидом.
— Я буду тобой доволен, когда ты встанешь, — осторожно произнёс юноша.
Насим ещё мгновение смотрел на него, потом медленно поднялся.
Амин встал следом. Цепко осмотрел мальчика, отметил тени под глазами, впалый живот и, конечно, дрожь.
— Кажется, тебе надо больше кушать и больше спать, — сказал задумчиво.
— Как прикажет хозяин, — отозвался мальчик, пряча взгляд.
— Ложись, у тебя глаза слипаются, — вздохнул Амин, кивая на кровать. И, когда мальчик послушно лёг, свернувшись клубочком, сел рядом. — А теперь запомни — на колени становиться не надо. Мне это не нравится. Падать ниц тоже не надо, мне это ещё больше не нравится. И я буду доволен, только если ты будешь сытый, отдохнувший и желательно перестанешь дрожать — никто здесь тебя не тронет. Клянусь Аллат.
Насим, хмурясь, смотрел на него.
— Хозяин? Вы хотите меня продать — поэтому я должен хорошо выглядеть?
Амин мысленно загнул такое изощрённое ругательство, которое сделало бы честь и его брату — а уж тот выражаться умел… Умеет.
— Посмотрим, — уклончиво отозвался юноша. — Пока — постарайся уснуть.
— Да, хозяин.
Мальчик заснул удивительно быстро — то ли и впрямь ночью не спал, то ли покачивание корабля убаюкало.
Амин и сам задремал. Мерно покачивался пол, слышно было, как шелестят волны, поскрипывают внизу, в трюме, доски…
— Сайед!
Юноша вздрогнул, поднимая голову и встречаясь взглядом с капитаном. Тот не знал, куда глаза деть — и как бы при этом рассмотреть, как странные чужаки устроились. Взгляд пробежался по остаткам сладостей, спящему на кровати рабу…
— Что-то случилось? — натянув маску равнодушия, спокойно поинтересовался Амин, пряча зевок.
— Сайед, — вежливый тон капитана не вязался совершенно, — не могли бы… вы… — и давался ему явно с трудом.
Амин вскинул брови.
— Ваш друг, сайед, — судя по взгляду, ясно было, что “друг” достал всю команду окончательно.
— Ну что там с ним? — простонал Амин, вставая и идя вслед за капитаном на палубу.
У кормы собралась почти вся команда. И дружно тёрла пол в ритме группового танца. В центре на тряпке топтался Валид с отсутствующим видом дирижируя рабабом. А капитан рядом с опешившем Амином пытался знаками объяснить, что, когда команда занимается Иблис знает чем, плыть дальше невозможно, и если этот маленький… шайтан не прекратит…
Амин, стиснув зубы, протолкался мимо матросов, схватил пискнувшего мальчишку за шкирку и поволок в каюту — по мокрому полу это было очень удобно. Стоило двери закрыться, на палубе загремел зычный капитанский голос, раздающий приказы.
— Я сказал тебе мыть пол, — прошипел Амин, — а не…
— Я мыл, — буркнул мальчик. И добавил, ехидно ухмыляясь: — Ты же не сказал, как.
Амин отпустил его, отошёл на шаг. Со вздохом покачал головой.
— Ты совершенно не умеешь проигрывать.
— Это потому, — уселся рядом на пол Валид, — что я всегда выигрываю. В отличие от вас, ничтожных смертных…
— О Аллат, да замолчишь ты или нет?!
Валид фыркнул и, запихнув в рот сушёную фигу со столика, принялся старательно её жевать. Потом не выдержал и поинтересовался, глянув на кровать:
— Из всего, что можно сделать с новым рабом… ты уложил его спать? Амин, ты забавный. Тебе что, совсем не хочется?
Юноша глянул на него исподлобья.
— Чего?
Валид снова фыркнул и потянулся за персиком.
— Я знаю людей, которые придумали бы тысячу и одно занятие для такого вот бедненького, несчастного…
— Очень надеюсь, что я к таким не отношусь, — пробормотал Амин.
Валид почесал затылок, с наслаждением вгрызаясь в персик.
— Он же полностью в твоей власти… Неужели не нравится ощущение? И ты бы правда его освободил? Вот прямо сейчас, если бы была возможность?
Амин, не задумываясь, кивнул.
— Конечно. Больше того, в следующем же порту я постараюсь узнать, как можно…
— О таком хозяине можно только мечтать, — со вздохом перебил его мальчик. — Почему такие, как ты, всегда мало живут?
Амин удивлённо глянул на него.
— Потому что этот мир слишком груб для вас, — сам себе ответил мальчишка. — Аллат помыкает Ваддом всегда, когда есть повод, а тот отрывается на рабах-звёздах… Я уже молчу про остальных богов. Одной Манат довольно сидеть в своей пещере и слепо пялиться на ваши нити… Видишь, даже богам можно, а вы, люди, всегда и во всём нас превосходите… И ты, — мальчик покосился на спящего раба, — по-прежнему хочешь его освободить? Ты словно из другого мира, мира-сказки про которые любит рассказывать Вадд, когда напьётся…
— Валид? — осторожно перебил Амин. — Ты сейчас о чём?
Мальчишка глянул на него, скривил губы в усмешке и махнул рукой.
— Да так… о своём, о мой благодетельный шехзаде.
— Валид!
Мальчишка хихикнул и, захватив чашу с персиками, устроился на доске у окошка, как на насесте.
В дрёме Амину всё казалось, что он видит там птицу. Только не с ало-золотыми крыльями феникса, а, почему-то, лазурными.
Следующим вечером корабль причалил в маленьком порту Малийки — с борта на лодочках увозили фиги и кишмиш, взамен, уже ближе к ночи, привезли бочонки молодого вина из далёкой Анестазии, которые должны были пропутешествовать в Мусаифу.
За всем этим какое-то время уныло наблюдал сидящий на поручне Валид. Потом, устав швырять косточки в снующих у корабля в надежде продать улов рыбаков, прыгнул в отплывающую с фигами лодочку — но и там ему не понравилось. Моряки не обращали на него внимания и отводили глаза, а фиги уже и так надоели до оскомины. Немного покрутившись у причала, мальчишка со вздохом посмотрел на возвышающийся над портом купол местного шахерата[32], и, пожав плечами, направился туда.
… - Сайед, приказом уважаемого Дару-али, да будет Вадд к нему благосклонен, и сама Аллат одарит почестями в райском саду… ясно говорится, что давать свободу рабу с алой меткой, запрещается, ибо именно раб с алой меткой, чьё имя растоптано, а тело давно стало пылью, осквернил когда-то храм госпожи нашей Аллат…
Амин слушал эту историю уже третий раз — почтенным служителям торопиться было некуда и, заполучив собеседника, они тут же отправили рабов за вином, кофе и сладостями. Ибо, как говорил Вадд, странствуя по земле, хорошая история согревает, как вино, горчит, как кофе и тает, как лукум. И пусть уважаемый сайед не обижается на невозможность исполнения его просьбы, ибо, как заповедовала справедливая Манат…
В окно залетела косточка, звонко шлёпнувшись прямо в кофе рассказчика. Тот осёкся, медленно отставил чашку… И спустя мгновение вся компания почтенных служителей в покачивающихся на головах тюрбанах принялась картинно вопить и топать ногами, призывая кары на нерадивых рабов, посмевших пропустить в сад шахерата нечестивца, смеющегося над старостью.
Амин осторожно, по стеночке, выбрался во двор и, поманив ждущего его Насима, чуть не бегом бросился в порт.
Он ничего не имел против старости и уж конечно её уважал, но после таких вот посиделок начинал понимать брата, который каждый раз обещал отрезать язык особенно разговорчивому старцу, особенно если тот был из царских советников.
Амин перевёл дух, отпустил руку Насима — тот моментально отступил на положенный шаг и потупил взгляд.
Амина передёрнуло.
— Что же мне с тобой делать? У тебя точно нет никаких родственников?
— Нет, хозя…
— Племянничек мой родной!!
Амин подскочил, обернулся и тут же наткнулся взглядом на монументального толстяка, чем-то неуловимо напоминающего торговца Ясара из Бакхра. Как и Ясар, этот толстяк избытком вежливости не страдал, оттерев Амина, как тараном, здоровенным животом и бросившись к сжавшемуся Насиму.
— Племянничек мой ненаглядный! — подхватив мальчишку, заверещал толстяк. — Я уж и не чаял тебя на-а-а-айти! Аллат милостива-а-а-а!