Амин, закрыв распахнутый от удивления рот, попытался обратить на себя внимание.
— Сайед…
— О, всемилостивая Аллат, они сделали из тебя раба, о, пусть их кости сгрызут гули…
— Уважаемый сайед! Немедленно отпустите моего… раба!
Толстяк замер. Медленно повернулся к Амину и уронил полузадушенного Насима ему под ноги.
— Так это вы хозяин моего дражайшего племянника, моей кровиночки, зеницы моего ока?! Вы должны немедленно его продать! Сколько мер золота успокоят вашу жадность?
Опешивший Амин открыл было рот, но его бессовестно перебили.
— Слышь, дядя, а не пойти ли тебе к шайтану вместе с твоими гулями!
Перед толстяком словно по волшебству из воздуха возник Валид — бровки хмурятся, губки вытянуты трубочкой.
— Это… ещё что такое?! — заверещал толстяк, оценив обманчиво безобидный вид мальчишки. — Это кто?
Амин выдохнул:
— Простите, сайед, это мой брат, и он…
Валид увернулся, когда юноша попытался его схватить, и угрожающе достал кулёк черешни. Ещё более угрожающе засыпал всю её в рот. И метко запустил чередой косточек в толстяка — благо можно было особо и не целиться.
“Дядя” завопил, призывая все кары Аллат на современную молодёжь.
— Валид! — простонал Амин, всё-таки хватая мальчика за руку.
— Он ему такой же дядя, как я — твой брат, — фыркнул Валид, перекрывая крики. — Пойдём уже. Уважаемый сайед обознался.
— Не понимаю, — уже на корабле, в каюте, качал головой Амин. — Ты его точно не знаешь?
— Нет, хозяин, — в который раз ответил Насим.
— Но зачем он тогда…
— Я ж сказал, обознался, — буркнул валяющийся на кровати Валид. — С вами, людьми, это бывает. Ой, что ж мне так больно, а? А-а-а-а…
Амин в который раз потянулся, положил руку ему на лоб, потом на живот.
— А зачем ел столько сладкого? Умеренней надо быть.
— Я всегда ем сладкое, — отмахнулся мальчишка, катаясь по кровати. — Ой, плохо мне…
Корабль уже отплыл, так что отнести мальчика к лекарю Амин не мог. Но, поймав капитана, смог выпросить у него настойку, которая якобы в таких случаях помогала. Валид жаловался, что она горькая, но потом быстро заснул — глубоко, как мёртвый.
Амин не выдержал и около полуночи сам прикорнул рядом, убаюканный мерным покачиванием и шумом моря.
И не видел, как сидевший в углу Насим встал и, ступая тихо, как кошка, прокрался за дверь каюты на палубу.
А спустя совсем немного оттуда донеслись пьяные крики и ругань.
И первый предсмертный вопль.
Амин вынырнул из тяжёлого, ядовитого сна, когда вода залилась ему в нос. Открыл глаза, и его тут же накрыло с головой волна, несущая громоздкие доски, лёгкие обломки, намокший кусок паруса… Кто-то схватил Амина за руку, утягивая на дно, юноша отбивался, в другую руку сама собой ткнулась джамбия, и вода бы окрасилась кровью, не будь она тёмной, как чёрное стекло — ночь ещё не сошла на нет, и Вадд спокойно взирал на тонущий в полнейший штиль корабль.
Амин вынырнул, кашляя и пытаясь вдохнуть, машинально схватился за проплывающую мимо доску, пряча поудобнее джамбию. Судорожно огляделся.
Его сносило от обломков корабля влево, и сколько Амин не пробовал грести — всё без толку. В горло то и дело набивалась вода — Амин и раньше не особенно хорошо плавал, а со снующими тут и там досками, грозящими задавить, и вовсе получалось из рук вон плохо.
Амин пытался звать, но захлёбывался, а в темноте ночи разобрать что-то было невозможно. Только раз неподалёку мелькнули белые шальвары, и Амин, оттолкнувшись от доски, нырнул следом за ними. И с трудом вытащил на поверхность бессознательного Насима. Мальчик висел, как тяжёлая кукла, на руках Амина, и они чуть вместе не утонули, пока юноша пытался ухватиться хоть за какую-нибудь доску.
А потом их отнесло совсем далеко и ещё долго било от волны к волне — ветер внезапно подул странно сильный.
Амин пытался звать Валида, прекрасно понимая, что это глупо. Успокаивал себя, что уж птица-феникс выживет обязательно.
Правда, фениксы боятся воды и совсем не умеют плавать. И характерной золотой вспышки Амин не видел…
Но об этом юноша сначала запретил себе думать, а потом это стало слишком тяжело — держаться за доску, держать Насима, держать глаза открытыми…
Юноша сам не заметил, как провалился в смертельную дрёму.
Солнце светило прямо в глаза. Амин попытался отвернуться, но и это не спасло. Попробовал прикрыть глаза рукой, но рука не поднималась. Сил не было, и если бы не раздражающе яркий свет, Амин так бы и остался лежать, не шевелясь, купаясь в тяжёлом сне. Но пришлось собираться с силами и хотя бы повернуться.
Вместе со светом вернулось и ощущение соли на губах, и жара. Амин поспешно повернулся на живот, и тут же обнаружил, что лежит на песке, а ноги ласково окатывают волны.
С волнами пришли и воспоминания.
Пошатываясь, Амин поднялся на колени. Держа руку козырьком, осмотрелся. Валида по-прежнему не было, зато рядом на животе лежал Насим. Амин подполз к нему. Мальчик дышал, но так и не пришёл в себя.
Помянув про себя шайтана, Амин оглядел побережье. На глаза попалась лишь пальмовая роща в десяти шагах. Простиралась она куда хватало глаз.
Вздохнув и позволив себе ещё мгновение отдыха, Амин подхватил Насима, и, шатаясь, побрёл к пальмам. Там хотя бы была тень.
Шага с пятого — Амин их считал, чтобы хоть на чём-то сосредоточиться — ему стало казаться, что он сходит с ума. Повсюду слышались голоса — громкие, разные: мужские, женские, детские. Но что они говорили, Амин разобрать не мог, а когда оборачивался, рядом никого не было. И за деревьями — юноша мог поклясться — тоже никого не было. А голоса были. И сопровождали каждый шаг.
Но куда важнее голосов для Амина сейчас оказалось журчание воды. Широкий ручеёк тёк по серебряному руслу, впадая в мраморную чашу с золотыми бортиками, но все эти мелочи Амин отбросил. И буквально рухнул рядом с чашей, припадая к воде. И голоса тут же умолкли.
“Наверное, брежу”, - решил Амин, умывая лицо и наклоняясь над Насимом, вливая в его приоткрытой рот воду из горсти. Мальчик вздрогнул, подался вперёд, жадно глотая воду. Амин помог ему наклониться над чашей и сам, напившись, опустился рядом.
Оглушительный треск заставил подскочить. Где-то неподалёку что-то большое с шумом рушило деревья, пробираясь к ручью. Верхушки пальм отчаянно колыхались, когда Амин, схватив Насима, бросился бежать — подальше, куда угодно, лишь бы подальше.
А вслед ему несся звериный рык:
— Во-о-ор-р-р! Как ты посмел осквернить мой источник?! Во-р-р-р!
— Хозяин?
Амин вздрогнул, приходя в себя. Над ним склонился Насим — расширенные от ужаса глаза, опухшие веки, воспалённая царапина на щеке. Амин удивлённо отметил про себя, что слишком чистая и слишком глубокая, чтобы причиной её была, допустим, ветка. Кто-то полоснул мальчишку клинком, и не далее чем прошлой ночью.
Амин отогнал от себя и эту мысль. Голова кружилась, в ушах шумело — гомонили птицы, шуршали ветки… но хоть голосов не было.
— Что… происходит..? — пробормотал юноша, сжимая пальцами виски.
Мальчик молча протянул ему странный фрукт — похожий на фигу, но намного крупнее и с золотистой кожурой. Амин удивлённо вскинул брови.
— Что это?
— Они съедобные, хозяин, — тихо отозвался Насим. И ещё тише добавил: — И ничьи.
Амин осторожно счистил блестящую кожуру, попробовал алую мякоть и со стоном вгрызся в неё, судорожно глотая кисло-сладкий сок. А когда выпил весь, рывком потянулся к Насиму.
— Ещё!
Мальчишка захрипел, когда Амин вцепился ему в шею.
— Дай ещ… О, Аллат! Что со мной?
— Моя вина, хозяин, — еле слышно отозвался мальчик, припав к земле. — Вам нельзя больше. Это плоды Аттавии, дерева алчности. Но они придали бы вам сил…
— Алчности? — ошеломлённо выдохнул Амин.
— Да, хозяин, — сжавшись, пробормотал Насим.
Амин глубоко вдохнул. Выдохнул. Вытер губы и протянул мальчику руку.
— Спасибо.
Насим медленно поднял на него взгляд. И вдруг тихо спросил:
— Вы спасли меня, хозяин. Почему?
Амин изумлённо уставился на него.
— Что? А-а-а… Конечно, я тебя спас. А почему не должен был?
Насим смотрел на него, и юноше стало не по себе от его взгляда.
— Потому что я забочусь о тебе… почему это тебя удивляет?
— Я хотел умереть, — по-прежнему смотря Амину в глаза, произнёс Насим. — И вы из-за меня оказались здесь. Я хотел умереть, и мне было всё равно, что произойдёт со всеми вами. Вы не должны были… Не должны были мне помогать…
— Так, всё, я не понимаю, что ты бормочешь, — не выдержал Амин, хватая его за плечо и заставляя встать. — Пойдём-ка лучше осмотримся, — и уверенно направился дальше в джунгли.
Насим, открыв от удивления рот и впервые за долгое время забыв о почтительности, засеменил за ним.
Остров казался пустынным — первые полдня. Потом до Амина дошло, что это не он такой маленький, просто они ходят по кругу.
— Да что же это за место такое! — отодвигая самодельным посохом лиану, не выдержал юноша, когда пляж показался в очередной раз, но отнюдь не с той стороны, где ему следовало появиться.
Насим, шедший позади, покачнулся и попытался упасть на Амина.
— Простите, хозяин…
Амин помянул шайтана, провёл распушим языком по сухим губам, с тоской посмотрел на плещущиеся совсем неподалёку волны.
Ну не в пустыне же они, чтобы умирать от жажды! Если некто не пускает их к ручью, значит, придётся добывать воду самим.
Амину не нравилось вспоминать уроки походной жизни, которые давали всем шехзаде, но иногда и они могли пригодиться.
…Насим немного ожил, когда ему в рот с широкого листа полилась вода. Жадно выпил всю и даже слабо улыбнулся.
— Спасибо, хозяин. Только это всё равно зря.
— Что значит, зря? — откладывая лист и подкармливая разведённый огонь приготовленными заранее ветками, поинтересовался Амин.