Может, мальчик просто бредит?
— Зря, — повторил Насим. — Мы всё равно умрём, хозяин. Лучше уж от жажды, чем…
— Чем? — переспросил Амин, когда мальчик замолчал. — Насим, ты что-то знаешь про это место?
Аллат, откуда мальчишке-рабу что-то там знать?
Насим вздохнул. Бросил на юношу короткий взгляд.
— Кажется, да, хозяин. Я не уверен, но пока всё сходится. Говорят, единственное место, где растут плоды алчности, а ещё счастья, любви, богатства, справедливости и гармонии — это сад джинов.
— Что-то это не похоже на сад, — хмыкнул Амин.
Мальчик покачал головой.
— Но это единственное место, хозяин. В любом случае, если нас убьют этой ночью, значит, это он.
Амин уставился на него.
— Убьют? Джины?
— Да, хозяин.
— А других предположений нет? — тоскливо спросил юноша, подкладывая очередную веточку в костерок.
— Боюсь, что нет, хозяин.
Амин вздохнул.
— И где носит этого маленького паршивца, когда он так нужен?.. Валида, — добавил он в ответ на недоумённый взгляд.
Насим отвернулся.
— Удача не бывает постоянной, хозяин.
Амин недоумённо глянул на него и лёг на спину.
— Ну а до ночи нам ничего не угрожает? В саду джинов.
— Не уверен, хозяин, но, скорее всего, да.
— Тогда я — спать, — зевнул Амин. — Расскажешь потом, откуда всё это знаешь.
Насим побледнел, отводя взгляд. Но больше не произнёс ни звука, глядя на ластящиеся к берегу волны.
— Какой красивый мальчик… — вздохнули рядом.
— Да… Мне всегда нравились светловолосые, — выделился из мелодичного хора женский голос.
— Да что ты, сестрица, — хмыкнул второй, — у твоего последнего султана были темные кудри.
— Вот-вот, я как разглядела, так сразу его оставила, — протянул первый. — Вот ещё, иметь чёрного, как ночь, как шайтан, ребёнка… у-у-ужас!
— Да ладно вам, сестрицы, — перебил третий, — какая разница, какого у него цвета волосы, лучше взгляните на его грудь!
— И руки… — вздохнул первый. — Такие гладкие…
— Это потому, что он не моряк. Ненавижу моряков, — отозвался второй. — Приелись.
Ему вторили первый и третий, соглашаясь.
Амин вздрогнул и открыл глаза. И тут же отпрянул. А девушки, склонившиеся над ним, наоборот, прильнули. Все трое, похожие друг на друга, как капли воды, и красивые, как жаркая ночь. Тонкие пальчики скользили по груди юноши, темные завитки локонов щекотали лицо, алые губы пробегались от шеи к ключице, чёрные глаза завораживали, очаровывая, заставляя забыть, кто ты, зачем ты здесь, что ты делаешь…
Амин до крови прикусил губу, и одна из красавиц тут же попыталась прильнуть к ней, но юноша вывернулся.
— Сайеды… что… кто… — задыхаясь, пытался справиться с собой Амин.
Девушки рассмеялись, подходя с разных сторон.
— Ну что ты, чужеземец?
— Неужели не хочешь получить самую незабываемую ночь в своей жизни?
— Такого у тебя никогда больше не будет…
Амин блаженно вздохнул и краем глаза заметил спящего у огня Насима. Игра света и тени, но мальчик казался бледным до мёртвой синевы.
Амин вырвался, перекатился к костру, выхватывая горящую ветку. Красавицы тут же отпрянули.
— Кто вы такие?
— Какая разница? — кривя полные губки, вздохнула одна.
— Тебе же было хорошо? — вторила вторая.
— И ещё будет, — подмигнув, пообещала третья.
Амин сжал кулаки.
— А потом?
— Потом? — удивлённо вскинула брови одна из красавиц. — А что потом? Есть только “сейчас”! Есть эта ночь — не сомневайся, ты получишь неземное наслаждение. Кого волнует, что будет потом… ми-и-и-лый?
— Меня волнует, — огрызнулся Амин, — Джиньи.
— Кажется, этот чужеземец нас обижает? — надула губки одна из красавиц.
— Не хочет нас?
— Брезгует?!
Амин отступил к спящему Насиму, но схватить его и скрыться в тени не успел — красавицы, наконец, определились:
— Ты посмел оскорбить нас отказом, несчастный! — хором объявили они, моментально превращаясь из ластящихся кошечек в разъярённых тигриц (но не становясь от этого менее притягательными). — Да падёт на тебя кара триединой богини!
Амин, уже держа мальчика, мысленно переспросил: “Кого?”, когда вокруг потемнело, тело отяжелело… а очнулся Амин привязанным к вертикальному плоскому монолиту посреди чего-то, сильно смахивающего на чей-то храм.
— Я был прав, хозяин, — раздался рядом грустный голос.
Амин повернул голову, столкнулся взглядом со связанным, болезненно-бледным Насимом и философски пожал плечами.
— Ну… сад так сад… Какие, говоришь, плоды тут ещё растут?
— Они убьют вас, хозяин, — тоскливо протянул мальчик, потупив взгляд.
Амин подёргал цепи.
— Не думаю.
— Это джиньи, хозяин. Они получат то, что им нужно, и убьют вас. Они ненавидят людей, — горестно, явно уже приготовившись Амина оплакивать, выдохнул Насим.
Амин устроился поудобнее и поднял голову, глядя на широкую, идеально-круглую дыру в потолке.
— Не думаю…
Насим глянул на него как на сумасшедшего.
— Это же джиньи, хозяин…
— О да, — перебил его, ухмыляясь, Амин. — Джиньи. Знаешь, Насим, не то чтобы меня впервые приковывают к жертвеннику, так что… не вижу повода волноваться. Лучше постарайся уснуть, пока здесь тихо.
Мальчик, ошеломлённо посмотрев на него, покачал головой.
Амин зевнул и закрыл глаза. Лично он ещё не выспался.
Вадд уже направлял колесницу к горизонту, когда сонный покой древнего храма разбил гонг, и пол у ног юноши мягко засветился.
— Зря ты не был сговорчивее… раньше, — протянула одна из красавиц, грудью прильнув к скованному юноше. — Нам было бы… хорошо… вместе, — томно шептала она, проводя когтистым пальчиком по шее, подбородку, губам Амина.
Амин подавил стойкое желание укусить её за палец.
— И что же со мной будет? — вместо этого поинтересовался он.
— Нам нужен человеческий ребёнок, — сообщила вторая красавица, появляясь с другой стороны. — Хотя бы один, но лучше три. А потом, как правильно сказал твой раб, мы тебя убьём, смертный.
Амин скептично поднял бровь и фыркнул.
— Он не боится, — надула губки третья красавица, появляясь перед юношей. — Совсем. Почему?
— Может, он глуп? — предположила вторая.
— Или ему просто нра-а-а-авится? — подмигнула первая.
— Или у меня просто есть другое предположение, — усмехнулся юноша, и тут же подавился воздухом: одна из красавиц приникла к его губам, жадно целуя, точно выпивая дыхание.
— Какая разница, сёстры? — махнула рукой третья джинья, скидывая тунику. — Мы всё равно возьмём своё, — и, навострив коготки, потянулась к бёдрам юноши.
Небо загорелось и вспыхнуло, обрушивая звёзды и швыряя колесницу брата Аллат в разные стороны.
— Он мой!!! — скрипела свалившаяся с неба огненная красавица.
Амин возвёл взгляд к облакам и молча, но очень красноречиво высказал тем, что он обо всём этом думает.
Облака молча же посочувствовали.
А огненная крылатая дева тем временем с остервенением гоняла по храму троих джиний, выкрикивая что-то на незнакомом и наверняка очень древнем языке (или языках?). Джиньи пищали в ответ нечто извиняющееся и взвизгивали, когда огненные капли попадали на их кожу.
Амин повернулся к остолбеневшему Насиму и подмигнул.
— Вот примерно об этом я и думал.
— Это… — ошеломлённо выдохнул мальчишка. — Вы же не могли знать… она никогда не возвращается…
— Она, — глянув на огненную красавицу и торопливо отведя взгляд, хмыкнул Амин, — возвращается всегда. Очевидно, некоторые из ваших прилипчивы, как…
— Наших? — перебил Насим, забыв про вечное “хозяин”.
— Ну, ты же тоже джин, — улыбнулся Амин.
Ответом ему стал недоумённый взгляд.
— Нет, хозяин.
— Нет? — не обращая внимания на раздавшийся рядом визг, удивился Амин. — А кто же тогда?
— Скажи уж честно, что тебе понравилось, — протянул разлёгшийся на софе Валид. — Конечно, такие красавицы…
Амин в который раз изучил потолок — точнее, переплетение ветвей. Как джинам, гулям или шайтан знает кому удалось запихнуть деревья на небольшой с виду кораблик, и заставить его плыть, причём без моряков, у юноши в голове не укладывалось.
— Вы, смертные, — Валид потянулся к чаше с щербетом, — так падки на красоту… Ты вот не можешь на меня смотреть, когда я меняю обличье.
— Но если однажды тебе придёт в голову приковать меня к жертвеннику и попытаться изнасиловать… лучше сразу, — Амин красноречиво кивнул на поручни, — ныряй.
Валид обиженно глянул на него.
— Я не умею плавать.
— Вот-вот.
Мальчик поковырял щербет и разочарованно отставил чашу.
— Ты не мог знать, что я за тобой вернусь.
Амин глянул на него и усмехнулся.
— Правда?
— Правда. Ты не вещий, — отозвался мальчик, гоняя по блюду виноградины.
— Для некоторых вещей не нужно быть вещим, — улыбнулся юноша. — Лучше скажи, где тебя так долго носило?
Валид тоскливо вздохнул.
— Ну, мне было плохо, я упал в воду, захлебнулся, умер, опустился на дно, там меня нашли здоровенные рыбины, одна вцепилась мне в…
— Всё-всё, я понял.
Настал очередь мальчишки усмехаться.
— Чем задавать глупые вопросы, ничтожный смертный, не хочешь ли поговорить о своём рабе? — и обиженно добавил. — Его ты спас.
— Если бы ты попался мне на глаза, я бы и тебя спас, — отозвался Амин. И быстро добавил: — Но я буду очень благодарен, если ты объяснишь, почему он сейчас лежит полумёртвый в каюте и, судя по молитве, прощается с жизнью.
— Ему плохо от волшебства джинов, — пожав плечами, ответил Валид. — Точнее, ему плохо от любого волшебства, которое происходит рядом с ним. Это его проклятье.
— И как я сразу не догадался? — скептично хмыкнул Амин. И, забрав у мальчишки блюдо, сел напротив. — Что ещё ты знаешь про Насима и что следовало бы знать мне?
Валид покосился на него и как бы между прочим проронил: