— Как… — начал Захир, но спутник схватил его за руку.
— Захир, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Рахим, давай пото…
— Он не хочет говорить, что ходит вечером в чайхану и делает ставки на ближайшее Испытание, причём набивает в цене себя, — вставил мальчик. — Но, как я уже сказал, сегодня ему не повезёт, потому как уважаемый сайед отвлечётся на прекрасную гурию…
— Ах ты шайтан! — не выдержав, бросился на него Захир.
Мальчик, сверкая улыбкой — и не забыв подобрать рассыпавшиеся монеты, — кинулся наутёк.
— Зато совершенно бесплатно, сайед! — крикнул он на бегу.
— Шайтан! — прошипел Захир, шехзаде Мунира. — Поймаю — уши надеру… ай!
— Ты взрослый… самоуверенный… глупец! — тягая его за уши, бормотал Рахим, лучший друг и товарищ по детским играм, а ныне официально отправленный отцом Захира присматривать за непутёвым сыном. — Слова “скрытно” и “не привлекая внимания” тебе ни о чём не говорят? Ты что, уже перехотел участвовать в Испытании? Гурии? Ставки? А кто всю дорогу только о прекрасной царевне Алии мечтал?
— Так это же когда выиграю!
— Ты сначала выиграй! Дождёшься — пришлёт султан приказ возвращаться! Забыл: у нас торговая блокада Гарибы, а тут ты к царевне сватаешься?! Язык у тебя без костей, и руки без…
— Ну всё, Рахим, ну я уже понял, пусти… а-а-а-а-ай!
Валид наблюдал за ними со стены, поправляя задирающуюся абаю и обливаясь соком сливы.
Ха, это он-то и переигрывает!
Мальчик, повозив сливовую косточку за щекой, примерился и, хихикнув, запустил ею в побережца, дёргавшего своего господина за уши.
Не то чтобы он не одобрял, когда шехзаде надирают уши… Просто уж больно забавная была физиономия у “подбитого” Рахима.
Золотая статуя прекрасной длинноволосой Аллат высокомерно глядела на него с той стороны стены. Валид на неё тоже поглядел, пританцовывая на стене. Не выдержал — показал рожицу. Не Аллат — ну её, стерву — а светловолосой макушке, затесавшейся среди молящихся.
Обладатель макушки обернулся, глянул на Валида, стирая улыбку с лица мальчика, и снова принялся отбивать Аллат земные поклоны.
Валид надул губы, отвернулся…
И, ойкнув, схватился за щёку.
Сливовая косточка упала под ноги и, заскакав, свалилась за стену, а мальчик обернулся.
Мунирцы — шехзаде со слугой — молча смотрели на него снизу и взгляд этот ничего хорошего не предвещал ни самому Валиду… ни отдельным частям его тела.
“Только спустись, паршивец…”
В такие вот мгновения способность летать оказывалась очень кстати…
— А говорят, будет бассейн с крокодилами, — взахлёб рассказывал последние сплетни юноша — почти ещё мальчик — откуда-то с южного побережья. — И вроде как надо будет по крокодилам пройтись, а потом крокодила одного на другого поставить и взобраться к царевне Алие в башню, а там…
— Сто золотых на то, что эта брехня — правда, — улыбнулся Захир, хлопая мальчишку по плечу.
Собравшиеся вокруг его стола “почитатели” таланта мунирца и просто желающие получить кусочек удачи за его счёт одобрительно заголосили.
Игра началась как обычно — кто-то рассказывал сплетни вперемешку с небылицами, его поддерживали и это превращалось в новость, всеми одобренную. Теперь если султан Гарибы не включит в ближайшее Испытание крокодилов… его, мягко говоря, не поймут.
Но то ли султан был солидарен с постоянно выигрывающим Захиром, то ли сам Захир умел читать мысли султана, но угадывал мунирец с завидным постоянством.
— Крокодилы! — фыркнул смуглый альбиец, почитавший Захира своим соперником. — Я, вот, слышал в ближайшем Испытании надо будет поймать диких кобылиц, надоить у них молока…
— И напоить им царевну? — подмигнул Захир, вызвав бурю смеха.
Альбиец ударил кулаком по столу, мгновенно вскипая.
— Нет! Надо взять это молоко и…
В его объяснение вплелась мелодия — медленная, тягучая, ошеломляющая, точно полуденный зной.
Захир отмахнулся от неё, собираясь очередной шуткой срезать нахального альбийца. И случайно кинул взгляд туда, где канун сплетались с рабабом и, позвякивая бубенцами, танцевала очередная прелестница.
И остолбенел, зачарованный чёрными очами, грацией движений и соблазнительной, обещающей улыбкой.
Прелестница поймала его взгляд, странно знакомо подмигнула. Сняла с головы саблю и закрутилась в сверкающем вихре, ослепив Захира, заставив пропустить ставку. Одну, вторую…
Альбиец ликовал, а Захир спешил найти свою гурию — расспрошен владелец чайханы и даже рабы. Но прелестница, точно прекрасная птица — глянула и упорхнула.
Захир благополучно забыл деньги, забыл, какие делал ставки, — забыл всё, кроме чёрных волшебных глаз и лукавой улыбки… почему такой знакомой?
— Мир тебе, царевич, — шепнул чей-то голос и идущий (точнее, праздно шатающийся) по пустынной набережной Захир резко крутанулся, вынимая меч.
— Кто ты?!
О том, что он шехзаде, в Гарибе знал лишь Рахим, и это явно был не он.
Тень шагнула к нему, скинула покрывала и улыбнулась.
— Ты угрожаешь мне… мечом? — усмехнулась гурия-танцовщица. — Что ж, если тебе так нравится… — и направила на него остриё своей сабли, заодно и соблазнительно изгибаясь.
— Откуда ты знаешь, — начал Захир, в голове у которого уже звенели все сагаты и набаты мира, а взгляд раздевал красавицу, — кто я?
Прелестница улыбнулась и шагнула к нему, не опуская саблю.
— Я знаю всё. Я знаю, что ты царевич Муниры. Что отец против твоего путешествия, и ты сбежал, а вдогонку тебе послали твоего ближайшего друга — чтобы он тебя вернул. Но ты убедил его, и вы продолжили путь вместе. Я знаю, что ты собираешься через три дня участвовать в Испытании. Я знаю, что ты в нём не победишь…
— Почему? — пожирая красавицу глазами, тем не менее, выдохнул Захир.
Танцовщица улыбнулась — соблазнительно и высокомерно одновременно.
— Потому что в нём участвует мой человек, и я помогаю ему. Потому что удача в этот раз не на твоей стороне, о луноликий царевич.
Захир потряс головой — чтобы хоть как-то привести мысли в порядок.
— Твой…
Красавица улыбнулась. Сабля, сверкнув, исчезла где-то в складках галабеи.
— Мои предсказания всегда исполняются. Я же вещая, шехзаде.
И, смеясь, повернувшись к нему спиной, пошла-побежала в сторону залитых ночной тьмой улочек.
— Что? — запоздало выдохнул Захир, восхищённо глядя ей вслед. — Ве…ща…я? Проиграю? Я?! Ну это мы ещё посмотрим!
Амин заслышал знакомые шаги и выпрямился.
— Где ты был?
— О, — протянула красавица, поигрывая локоном. — Ты скучал, милый? Так, что даже вышел встречать?
Амин быстро оглядел её и схватил за руку.
— Я же говорил: если превращаешься, бери покрывало! И просил: вернись на закате!
— Правда? — умудряясь даже бежать соблазнительно за быстро идущим юношей, усмехнулась красавица. — Но я встретила такого симпатичного мунирца…
— Мунирца? — без особого интереса повторил Амин.
— О да, — протянула девушка. — И если ты… не будешь… идти медленнее… я сбегу… к нему!
Амин не ответил, но и шаг не сбавил.
— Тогда… взлечу!
Юноша резко остановился.
— Улетай. Убегай, уходи — что хочешь, — и, заглянув в изумлённо распахнутые глаза, добавил: — Сил больше нет терпеть твои вечные капризы, шалости и шутки. Ты не хочешь, чтобы я участвовал в Испытании? А я — хочу! Поэтом если тебя это не устраивает…
И замер, схватившись за щёку.
— Ты глупец, смертный, — глухо произнесла красавица. — Я здесь только из-за тебя. Я знаю, чем это кончится, и я всё равно с тобой. Если тебе это Испытание так… зачем-то нужно, то обрати внимание, я почему-то всё ещё с тобой.
Юноша отвёл взгляд и, отвернувшись, пошёл сторону караван-сарая.
— Амин, — позвала красавица, не двигаясь с места. — Зачем тебе эта царевна? — и добавила серьёзно. — У тебя есть я.
— Валид, — со вздохом откликнулся Амин. — Мне нужна не царевна. Мне нужна помощь её отца, султана, чтобы…
— Чтобы доказать себе, что ты чего-то стоишь? — глядя ему в глаза, отозвалась красавица. — Себе, своему старшему брату, всему миру. Что шехзаде Амин не птенчик. Что он оперился, что с ним надо считаться. Что он может защитить тех, кого любит, что он важен и значителен.
Амин застыл, а девушка, пройдя мимо него, бросила:
— Ты глуп, смертный. Всё это можно получить и так. И всего-то надо разобраться в себе.
Когда Амин зашёл — с лёгкой опаской — в комнату, Валид вертелся на одной ноге перед кроватью, корчась и шипя от боли. Рядом валялся пустой кувшин, о который мальчишка в потёмках и ударился.
— Вечно экономишь на караван-сараях, — бурчал мальчик. — Будь моя воля…
— …мы бы ночевали во дворце, — закончил Амин, подхватывая мальчишку и ощупывая ногу.
— Ой!
— Смотреть лучше надо было, — отозвался юноша. — Но ничего, жить будешь.
— Но не долго, — вторил ему мальчик, впрочем, давая себя уложить на кровать. — А этот… колдун где?
Насим лежал, скорчившись, в самом тёмном углу — хотя для него была свободная кровать. Амин со вдохом сдёрнул с неё покрывало, кинул на мальчика, получил привычное: “Спасибо, хозяин” и отошёл.
— Не понимаю, зачем ты с ним возишься? — протянул Валид, ворочаясь и взбивая подушки. — Толку никакого, одна морока.
Амин коротко глянул на него и тяжело опустился на кровать.
— Спокойной ночи.
— Что, спать собираешься? — искренно изумился Валид. — Завтра же объявят об Испытании. А как же помечать о луноликой Алие?
— Валид! Спи! Завтра и так вставать на рассвете.
— Вам вставать. Я с тобой к дворцу не пойду.
Амин приподнялся на локтях.
— Почему?
— Потому что, — отрезал Валид, замолкая и начиная напоказ похрапывать.
Амин вздохнул и закрыл глаза. Прелести красавица Алии его действительно не волновали. А о том, как он наконец-то поговорит с глазу на глаз, на равных, с братом, он пока боялся мечтать.