— Отстань.
— Слушай, парень, — уже серьёзным тоном произнёс мунирец. — Давай начистоту. Ты, значит, в Испытании больше участвовать не желаешь? Как твой друг скопытился — так и всё, да?
Амин поднял на него тяжёлый взгляд, прищурился.
— Оставьте меня, шехзаде Захир. Пожалуйста.
— Я-то оставлю, — усмехнулся Захир. — А вот ты потом жалеть не будешь? Твой друг ради твоей победы умер. Рискнёшь осквернить его память?
Амин замер.
— Вы ничего не понимаете, шехзаде, он… — и запнулся.
— Я не знаю, чего ради тебе нужна гарибская царевна, — продолжил Захир. — Я, вот, просто хочу посмотреть на красавицу, ради которой столько людей полегло. Интересно, она точно не уродина? Вот смеху будет, если уродина… Ну вот, а Рахим ради меня плясать, зная, что помрёт, не станет. И никто не станет. Так что я тебе, парень, завидую и, честно, мне бы хотелось, чтобы именно ты был моим соперником… А! Да что там, чтобы именно ты победил! Ради тебя… во! Значит, стоишь. В общем, ночь долгая, да и день ещё впереди. Подумай, — и, убрав руку с плеча юноши, вернулся к костру.
— Поговорил? — поинтересовался Рахим, протягивая царевичу жареную на веточке рыбу.
— Хотя бы попытался, — сверкнул улыбкой Захир и занялся едой
— И я бы за тебя умер.
— Я бы за тебя — тоже, — рассмеялся Захир, ударив друга по плечу.
— Дурак ты… шехзаде.
— От сына визиря слышу.
Насим молча подложил в костёр ворох веточек, и пламя радостно затрещало, осветив сосредоточенное лицо раба.
В отличие от остальных он-то всё прекрасно понимал. И лучше всех.
И потому молчал и сидел в сторонке.
Встало и снова исчезло за горизонтом солнце. Поднялась луна, освещая дорогу до храма Зантсиба.
— Что-то мне как-то не по себе, — простодушно поделился Захир. — Слышь, малец, а что этот… спрашивать будет?
— Я не знаю, сайед, — опустил голову Насим.
— Страшно — не ходи, — подначил друга Рахим.
— Мунирцу никогда не бывает страшно! — вскинулся Захир.
— Ну-ну.
У храма их ждал молчаливый Амин. И также, не ответив на улыбки, шагнул за ними в темноту входа.
— Хозяин? — осторожно дёрнул его за рукав Насим, и юноша вздрогнул. — Вы… уверены?
Амин также молча высвободил рукав и догнал мунирцев. Насим остался у входа, тревожно вглядываясь в сгущающуюся темноту.
Тень Амин ощутил сразу же. И это действительно намного сильнее походило на нарисованное “нечто”, чем на символ крокодила. Просто расплывчатое чёрное пятно. Просто тьма. Она враз окутала юношу, и он остался один. Один на один с Тенью.
— Ты хотел славы и величия, — шепнул хриплый голос. Или Амину это только показалось, и он говорил сам — странным, незнакомым голосом. — Ещё вчера я чувствовал тебя рядом с Птицей, и ты хотел стать сильным и могущественным. Чего же ты желаешь сейчас?
Перед глазами промелькнули картинки из детства… пляшущая с саблей на голове, улыбчивая наложница… тела братьев… корабль…
— Ничего, — честно ответил Амин.
Темнота удивлённо молчала. Потом голос раздался снова, но интонация поменялась. Почти живая. Почти человеческая. И человек этот улыбался.
— Тогда зачем ты здесь?
Амин поднял голову, но темнота была всюду. Уютная, нестрашная темнота. Живая.
— Он умер? Мой друг. Валид. Он действительно умер?
— Нет, ибни, — шепнула темнота. — Он не может умереть. Но он в беде из-за тебя.
Амин прикусил враз пересохшие губы.
— Как ему помочь?
Темнота усмехнулась.
— Принеси султану Гариба то, что он хочет.
Амин нахмурился, но, подумав, кивнул.
— Как мне это получить?
— Ты хочешь спасти эту несносную птицу не… для себя? — удивилась темнота. — Почему? Попроси власть и богатство — и твоё желание исполнится. Эта крылатая тварь тебе не нужна. Забудь про неё.
— Нет, — покачал головой Амин. — Он мой друг. Так поступают друзья. Выручают друг друга.
Темнота удивлённо замолчала. И рассыпалась золотистыми искрами, собравшись у Амина на руках в янтарную статуэтку ухмыляющегося крокодила.
Глянув на её, Амин тяжело вздохнул и упал на что-то твёрдое, больно ударившись головой.
— Мда. Не хочется это признавать, но, кажется, я проиграл.
— Ты ещё можешь, пока он спит, забрать у него крокодила, — отозвался второй голос, принадлежащий… кажется, Рахиму.
— Ну уж нет! — возмутился Захир. — Проигрывать надо честно. Эй, парень, вставай. Ты как?
Амин приподнялся на локтях, посмотрел на фигурку в руке и счастливо улыбнулся.
— Да тебе, я гляжу, полегчало, — присвистнул Захир. — Ну и ладненько. Вставай, пойдём корабль придумывать, надо же отсюда выбраться.
Насим шёл за ними следом, в пол-уха слушая, как Захир рассказывает, как играл в алатыру с темнотой, но проиграл, а Рахим вставляет что-то про загадки, на одну из которых не знал ответа.
Колдуна куда больше интересовало, как бы убедить “хозяина” проплыть Гарибу и отправиться… да в ту же Ямму. Что-то подсказывало, что просто так Амин не согласится…
И, задумавшись, даже Насим пропустил, как прямо во время рассказа о темноте фигура Амина сверкнула золотом… и исчезла, растворившись в воздухе.
— Это… это что? — первым обрёл дар речи Захир. — Испытание ещё не закончено? Эй, малец… эй, ты там в порядке?
Насим упал на колени, вцепившись руками в волосы.
Уж портал-то он и спустя десяток лет бы узнал. И узнал, к кому Амина отнесло…
Прощай надежда избавиться от проклятья — ещё лет на сотню точно.
Шайтан, ну почему же так не везёт!
— Поздравляю, ибни.
Амин с трудом открыл глаза. Голова трещала и была такой же тяжёлой, как здоровенный мешок с золотом… или с персиками, которые Амин в Бакхре на всю жизнь натаскался.
— Поздравляю, — повторил голос. — Ты выиграл Испытание.
Амин перевёл взгляд на руки, спохватившись, сообразил, что крокодила у него уже нет. И с трудом сфокусировал взгляд на стоящем над ним человеке.
Мужчина. Не юный, но ещё молодой, красивый, в дорогой — даже очень дорогой — но не вычурной одежде.
А от насмешливого взгляда Амин поёжился. Но вспомнил, где слышал этот голос и попытался сползти софы на укрытый пушистым ковром пол.
— Ну-ну, ибни, — усмехнулся мужчина. — Я, конечно, султан, но кланяться мне не нужно. Это совсем не то, что я от тебя сейчас хочу. Встань.
Голова кружилась, слова застряли в горле, и Амин смог лишь, пошатываясь, встать.
Султан великой Гарибы продолжал смотреть на него, усмехаясь.
— Что ж, ибни, теперь ты, наверное, ждёшь, то я покажу тебе твой выигрыш? Иди-ка сюда, — и указал юноше на кровать в дальнем углу комнаты.
Амин бездумно — лишь потому, что приказали — подошёл. Присмотрелся. И, пошатнувшись, схватился за один из столбиков кровати
Среди подушек и дорогого шёлкового сукна лежала девушка, прекрасная, как заря. Кожа благородного цвета слоновой кости, тёмные чарующие глаза, высокие скулы, правильной формы нос, манящие губы…
Амин узнал её.
— Видишь ли, ибни, — протянул султан, подойдя к кровати и склоняясь над девушкой. — На самом деле у меня нет дочери. И никогда не было. Но мне пришлось придумать эту ложь, чтобы заманить сюда отчаянных глупцов со всего мира. А она, — султан подцепил тёмный, переливающийся локон, пропустил сквозь пальцы, — она любит бесстрашных глупцов. Впрочем, я не особенно надеялся, что эта ловушка сработает, слишком грубо для неё, она обходила куда более сложные капканы. Она сбежала даже отсюда, хотя была у меня в руках. Но удивительно — она всё равно пришла. Вместе с тобой. Это действительно удивительно, ибни, хоть ты и не в состоянии это осознать.
— Кто она? — вытолкнул, наконец, слова Амин. — И зачем… — и замер, когда девушка открыла глаза.
— Амани, — потянулся к ней мужчина. — Моя Амани.
Девушка встретилась с ним взглядом. И тоскливо, скрипуче закричала.
В это же мгновение Амин бросился на султана, не рассуждая, что делает. Только зачем: Валиду больно, и он должен помочь.
Ничего он не успел — мужчина, не оборачиваясь, щёлкнул пальцами, и Амин завис над полом, беспомощно барахтаясь.
Но следующие слова заставили его замереть.
— Моя хумай, как долго ты пряталась от меня, — протянул султан. — Что мне сделать с этим ибни за все годы ожидания, которое ты заставила меня терпеть?
— Ничего, — скрипучим голосом Валида отозвалась красавица. — Тебе это не нужно. Я здесь. И я… твоя. Я исполню любое твоё желание. Приказывай… повелитель.
Амин в который раз рванулся, а мужчина, улыбаясь, произнёс:
— Свободолюбивая хумай говорит такие слова… Наверное, мне стоило бы заточить этого ибни в темницу… или отдать моим гулям… Ты видела моих гулей? Но я милостив и сжалюсь. Я не буду ничего с ним делать. Сделаешь ты. Слушай, хумай. Я хочу, чтобы ты убила его.
Амин вздрогнул, встретившись взглядом с красавицей … Валидом.
— Слушаю, — склонила голову она. — И повинуюсь. Повелитель.
И мир вокруг сжался в одну точку, а потом снова взорвался феерией красок.
На этот раз ни комната, ни стоящий над ним человек не были незнакомыми.
Амин слишком часто видел старшего брата в кошмарах, чтобы не узнать его.
Ночь седьмаяДжины
Цепи звенели каждый раз, когда Амин поворачивался. Маленькая, сырая камера не давала возможности даже вытянуться в полный рост, так что вертеться приходилось много. К тому же, из щелей в полу — достаточно широких, чтобы проскочила крыса — постоянно дуло.
В очередной раз сев и притянув колени к подбородку, юноша подумал, что когда за ним придут, он не встанет. Просто не разогнётся. Ну и ладно.
По полу бегали любопытные крысы. Залазили на ноги, руки, взбегали на грудь. Амин, которому надоело их отпихивать, просто сидел неподвижно, шевелясь, только если маленькие слуги Иблиса тыкались в лицо…
… Пока в маленькое решётчатое окошко в двери не мелькнул свет. И почти сразу зазвенел отодвигаемый засов.