— А это правда, что джины — тоже сказки?
Карим шумно выдохнул, быстренько раскатывая свиток и ища нужную строчку.
— А как вы считаете? — помолчав, с улыбкой спросил наставник.
— Конечно, неправда! — выпалил Карим. И замолк, когда наставник строго глянул на него.
Рошан молчал, теребя свой свиток.
— Не спешите с суждениями, юный шехзаде, — голос учителя как обычно тёк плавно, размеренно-завораживающе.
Выдержав паузу, наставник продолжил:
— Сегодня вечером приготовьте коней, шехзаде. Нам предстоит небольшая поездка.
— Ночью? — воодушевился Карим.
— Ночью, — повторил наставник. — А теперь, шехзаде Карим, пожалуйста, сутру. Десятую вы не знаете. Попробуйте тринадцатую.
— А-а-а, — затянул Карим, судорожно поглядывая на свиток. — Э-э-э…
Рошан, в отличие от брата урок выучивший, смотрел в окно. Мечтательному царевичу чудились таинственные птицы, летающие в вышине и ифриты, награждающие за отвагу и благородство исполнением желаний.
— Мы едем в пустыню, наставник? — покачиваясь в седле, огляделся Рошан.
— А что, это что-то другое напоминает? — тут же откликнулся Карим.
Наставник молчал. Ему споры царевичей были не в новинку. Разные, как Аллат и Вадд, шехзаде любили поспорить — особенно Карим, мечтающий стать великим воином и подчинить себе весь мир. Мягкий, утончённый Рошан любил проводить время за свитками в медресе, но если Карим уж очень надоедал, мог с успехом ответить брату и на плацу. Пока что только деревянным мечом, но их наставники по оружию уже с тоской подумывали о будущих грандиозных драках и увечьях.
— А зачем мы сюда едем? — не унимался Карим, уже пустивший бедного коня и погарцевать, и поскакать рысью вокруг Рошана с наставником. — Мы найдём здесь джинов, да? — хихикнул шехзаде. — Или пещеру чудес?
Наставник молча направил коня к камням на верху бархана. Точно клыки, они поблёскивали в лунном свете среди песка. Но в остальном были ничем не примечательны.
Шехзаде с удивлением смотрели, как наставник, спешившись, опустился у одного из “клыков” на колени. Провёл ладонью по камню, очищая от песка, и жестом поманил царевичей.
— Прочитайте.
— Что? Он же пустой, — разочарованно пробубнил Карим.
Наставник усмехнулся и отошёл — так, чтобы его тень не падала на камень.
— Ой, тут какая-то вязь, — ошеломлённо выдохнул Карим, отталкивая брата и приглядываясь.
— Это высокий алатийский, — кивнул наставник. — И хоть один из вас должен суметь его прочитать.
Пристыженный Карим отодвинулся, позволив Рошану наклониться пониже, вглядеться в странные крючочки и палочки.
Наставник терпеливо ждал, отойдя подальше. И довольно улыбнулся, когда Рошан, выпрямившись, произнёс несколько слов на алатийском, и земля под ногами задрожала в ответ.
— Что это?! — хором выдохнули шехзаде, отшатываясь от чёрного провала и ведущих вникуда мраморных ступенек.
— Пещера чудес, — улыбнулся наставник. — Кто-то из вас, кажется, жаждал исполнения желаний? Там вы найдёте богатства и волшебство, какое вам и не снилось.
Мальчишки переглянулись. Карим — всё ещё недоверчиво, но предвкушающе. Рошан — радостно и наивно.
Взявшись за руки, царевичи дружно шагнули на первую ступеньку. Тут же где-то в темноте приглашающе зажглась искорка факела.
— Карим! — позвал наставник, останавливая. — Напомни основное правило общения с джинами.
— Ничего не брать, — отозвался шехзаде, оглядываясь. — А если очень хочется?
— Здесь живёт грозный могущественный ифрит, — серьёзно сообщил наставник. — Это его пещера. И его богатства. Он не любит воров.
Шехзаде опять переглянулись. Кивнули.
— Мы поняли, наставник.
И вместе шагнули на вторую ступеньку.
Сине-зелёный змей, шипя, поднял плоскую голову, глядя им вслед чёрными жемчужинами глаз. И улыбнулся, покачиваясь.
Земля снова задрожала, закрывая пещеру, отрезая шехзаде путь наружу.
— Им будет вес-с-с-село, этим ибни, — просвистел змей, обвиваясь вокруг сапога наставника. — И нам будет вес-с-с-село. С-с-с-спас-с-с-сибо. Но ты не рас-с-с-с-казал им нич-ш-ш-шего… с-с-с-сам. Они не з-с-с-с-снают, как с-с-с-себя вес-с-с-сти… с-с-с-с нами.
— Узнают, — улыбнулся наставник, наклоняясь и подставляя змею руку. — Этому уроку они должны сами научиться.
Змей свистяще рассмеялся, переползая на рукав.
— Не боишьс-с-с-ся з-с-с-са них, ибни?
— Нет, — наставник отвернулся и стал спускаться со склона к оставленным внизу коням.
— Немногие с-с-с-смертные доверяют… доверяли нам, — прошипел змей. — И мы обычно не верим с-с-с-смертным.
— Доверие должно быть взаимным, — пожал плечами наставник.
Присвистнув, змей обвился вокруг его шеи и положил голову на плечо.
— Ты с-с-с-стал мудрее, ибни. А с-с-с-стал ли счастливее?
Наставник с улыбкой глянул на блещущее звёздами небо.
— Конечно.
— Лжёш-ш-ш-шь.
На этот раз Амин промолчал.
Довольные, засыпающие на ходу шехзаде ввалились в дом наставника под утро.
— Я ему доказал! Я ему всё доказал, — воинственно размахивая новенькой саблей, вопил чумазый Карим. Одежда на нём ещё кое-где тлела.
Рошан молча прижимал к себе тяжёлый потёртый ковёр. И в обнимку с ним же и уснул, свалившись прямо на пороге.
— Гувейда, помоги перенести их в спальню, — попросил Амин, с трудом сдерживая улыбку.
— Да, сайед, — выглянула из кухни смешливая девушка-бедуинка. — Ох, где они так извазились! Кому скажи — шехзаде, ведь не признают же!
Амин усмехнулся.
— И баню приготовь, им к полудню на плацу надо быть.
— Если проснутся, — фыркнула девушка и, не удержавшись, почесала голую пятку Карима.
Нога в ответ дёрнулась, чуть не заехав бедуинке в нос. Но просыпаться шехзаде так и не пожелал.
Хихикнув, девушка потянулась ущипнуть торчащий среди подушек нос, но окрик: “Гувейда!” её остановил.
— Да, сайед. Уже бегу, сайед.
Амин глянул ей вслед и, всё-таки улыбнувшись, потрепал мокрые вихры Рошана. Вздохнул, укрыл сопящего в подушку Карима и, закрыв окно, повернулся к двери.
Улыбка исчезла, стоило на глаза попасться блюду с лукумом. Сладостей у себя наставник шехзаде не держал и даже на трапезах с султаном и его визирем никогда к ним не притрагивался. Но для учеников иногда покупал — отпраздновать их успех.
Закусив губу, Амин оглянулся.
…Развалившийся в кресле темноволосый мальчишка-побережец, горстями загребающий лукум. Вечно липкие руки, видавшая виды абая… “Дай ещё вон ту белую штуку”.
Амин тряхнул головой и быстро отвернулся.
Днём он сам отвёл сонных царевичей в их покои.
— А джины бывают, — важно сообщил Карим.
Рошан глянул на него и громко весело захохотал.
— Чего ты смеёшься? — разом надулся старший царевич. — Надо мной?! Щас я тебе..!
Разнимали шехзаде их наставники по военным искусствам, а Амин, заглянув в храм Аллат, отправился домой.
После полудня, в сонный расплавленный час Гувейда, как обычно приготовив прохладительные напитки для сайеда Амина, отпросилась на речку за стену.
— Попросить тебе кого-нибудь в сопровождающие? — спросил Амин, уже зная, какой ответ услышит.
— Да зачем, разве я сама не дойду? — скорчила рожицу девушка. — Я до заката вернусь, сайед.
— С караванщиками не разговаривай, — на всякий случай предупредил Амин, кивнув и опять утыкаясь взглядом в свиток.
Звеня браслетами, Гувейда убежала, и пустой дом сонно затих. Амин снова остался один.
В такие моменты он жалел, что дал себя уговорить приехать в столицу. Тишина в горах воспринималась легче, спокойнее и не будила ненужные воспоминания.
Она и здесь убаюкивала. Амин сам не заметил, как задремал, перебравшись на покрытый пушистым ковром пол, где было хоть чуть-чуть прохладнее.
Рахим соблазнял его богатством, но Амин купился отнюдь не на золото. Одиночество, казалось бы привычное, давило куда сильнее тишины, а должность наставника шехзаде гарантированно от него избавляла. Хотя Амин и не был уверен, что справится с воспитанием царевичей, тем более, будущего наследника Мунира.
Рахим же почему-то в этом не сомневался. Не сомневался и Захир, передавший вместе с визирем длинное проникновенное письмо, окончательно убедившее Амина принять должность.
Тонкие солнечные лучи проникали сквозь частую решётку, причудливым узором ложась на лицо спящего царского наставника. В его сне за окном шумели крылья, и Амин, ещё не проснувшись, привычно подумал, что это, конечно, снова голуби, когда внезапный стук в дверь заставил его проснуться.
Амин приподнялся на локтях, потёр глаза, в которых пока что стоял туман. Прислушался.
Стук повторился.
Нехотя, чувствуя, как давит жар, Амин посетовал про себя на нежданного гостя — наверняка же гонец из дворца. Должен ведь Захир (а скорее Рахим) обнаружить “подарки” царевичей. Вот и обнаружили…
Стук стал настойчивее — колотили уже, похоже, пяткой, причём босой.
Амин накинул кафтан — всё-таки наставник шехзаде должен выглядеть прилично — и, выйдя в залитый солнцем душный коридор, отодвинул засов на “парадной” двери (которой уже месяца два ни Амин, ни Гувейда, ни шехзаде не пользовались, предпочитая более прозаичный чёрный ход).
Солнце на мгновение ослепило, и Амин торопливо зажмурился, бормоча приветствие:
— Мир вам…
— Лукум есть? — перебил скрипучий голос.
Амин замер, боясь открыть глаза и понять, что это всё ещё сон.
— Есть, — обрадовался голос, и мимо наставника проскочил кто-то маленький, босоногий, и судя по запаху — давно не мытый. — Иблис! Наконец-то!
Амин медленно закрыл дверь.
Прошёл из коридора в комнату. Остановился в дверях, глядя на жмурящегося от удовольствия мальчишку, загребающего нетронутые царевичами сладости.
— Ты улетела.
Мальчик поднял на него глаза и тяжело проглотил целый десяток свежайших лукумин.
— Ага.
— Ты свободна.