Для матери это и так потрясение, а репортеры ей камеры в лицо суют. Разве это нормально? Никакого уважения ни к погибшей, ни к остальным. Еще и сенсацию из дела раздувают.
Все что-то да говорят. Мол, она относилась к ней как к прислуге, за человека не считала и так далее. Я этому не верю, но журналисты сразу за карандаши и давай строчить в своих блокнотах. Меня от одного их вида передергивает.
Конечно, преступник должен быть наказан. Но почему, кто прав, кто виноват, решают ученики, а не полиция или судья?
Мне тяжело вспоминать о Соын. Каждый раз, когда вижу ее мать, сердце кровью обливается. Если бы она не скучала по дочери, не приходила бы сюда каждый день. К сожалению, мне приходится просить ее уйти, против начальства не пойдешь. Однажды шел дождь, а она стояла здесь без зонта. Я не выдержал и дал ей кофе. Она так исхудала, видимо, не ест ничего. Не представляю, каково родителям, чьи дети ушли раньше них самих.
Не жизнь, а сплошное ожидание смерти.
Глава 33. Адвокат Чан
Адвокат и подзащитная сидели молча уже минут двадцать, но в этот раз он смотрел на нее по-другому. Поговорив со школьным охранником и побывав на месте преступления, он стал все больше склоняться к мысли, что Чуён невиновна.
– Расскажи мне правду. Да, поначалу я не собирался тебе верить. Я заведомо решил, что ты совершила преступление и должна поплатиться за него. Но теперь все изменилось. Я ошибался. Я хочу узнать правду.
Девочка напряглась. Адвокат посмотрел ей прямо в глаза:
– Я тебе верю.
Чуён не сразу поняла, что он сказал, но, как только слова дошли до ее сознания, плечи затрепетали, а из глаз хлынули слезы. Нос покраснел, и она стала напоминать потерявшегося ребенка, который не может найти маму. Адвокат Чан молча наблюдал за подзащитной. Какое-то время в комнате были слышны лишь всхлипы девочки.
Чуён не знала, сколько так проплакала. Наконец она прикусила губу и собралась с мыслями:
– Я даже не знаю… что сказать.
– Расскажи, что случилось в тот день.
– Я… почти ничего не помню.
– Значит, расскажи то, что помнишь.
– В тот день… я так разозлилась на Соын, что хотела ее убить.
– Из-за чего?
– Я боялась, что она… бросит меня, – призналась Чуён и захрустела пальцами, склонив голову. – Когда у нее появился парень, я начала сильно ревновать. У меня-то никого, кроме нее, не было.
– Поэтому ты хотела ее убить?
– Я разозлилась, – кивнула девочка. – Во мне словно что-то переклинило. И тут я увидела кирпич.
– А дальше?
– Я подобрала кирпич, но Соын не отвернулась, не стала просить остановиться, просто посмотрела вот так.
Девочка впилась глазами в адвоката. Черные круги зрачков словно пытались пробурить его насквозь.
– Затем она мне что-то сказала, и я так перепугалась…
– Тебе стало страшно?
– Я никогда ее так раньше не боялась.
– А что она сказала?
– Я плохо помню… Кажется, извинилась.
Адвокат Чан нахмурился. Извинилась? И это ее напугало? Да и странно как-то извиняться, когда тебе кирпичом угрожают.
– И что дальше?
– Дальше не помню. Я убежала, потому что… она была не той Соын, которую я знала. Не помню, как я добралась домой, с кем говорила… Если я ее убила, то этого тоже не помню.
– То есть ты взяла в руки кирпич, но подругу им не била?
Чуён кивнула. Кажется, она не врала. Но если они на этом и разошлись, то кто убил Соын?
Все это было очень странно и вызывало много вопросов. Но адвокату Чану почему-то хотелось верить подзащитной.
Глава 34. Заместитель директора
Простите, что позвал вас сюда, но нам нужно кое о чем поговорить. Прошу, присаживайтесь.
Я работаю в школе уже больше тридцати лет. Вспоминая свою долгую карьеру, я нахожу много поступков – совершенных или, наоборот, нет, – за которые мне сейчас стыдно. Сам не знаю зачем, но я порой бил учеников. Тогда права детей никто не защищал, другое было время.
Представляете, что было бы, ударь я кого-то сейчас? На меня бы сразу накинулись учителя и другие ребята. Знаете, почему нравы изменились? Раньше мы не задумывались, что телесные наказания – это неправильно. Все так делали, а мы просто повторяли.
Люди так легко поддаются влиянию толпы… Мне кажется, это применимо и к этому случаю. Я не был классным руководителем девочек, не учился с ними, но это не значит, что я не переживаю за них.
В горле будто ком. Они учились в нашей школе, были всегда такими улыбчивыми. Тяжело вспоминать, хотя, казалось бы, я столько проработал, повидал.
Не знаю, как это лучше сформулировать. За нами сейчас пристально наблюдает весь мир. Суд еще не вынес приговор, но вы уже так предвзято отнеслись к Чи Чуён.
Выставили все так, будто Пак Соын ангел, бедная жертва, а подруга-богачка сущий дьявол и убийца.
Меня особенно удивил ваш последний выпуск. Разве всегда нищета добродетель, а достаток – грех? Разве все мертвые заведомо хорошие, а живые плохие? Значит, мы все тут с вами преступники.
Говорить по сути? Я как раз по сути и говорю, это вы пытаетесь ее всячески завуалировать в программе.
Они обе были нашими ученицами, мы их одинаково ценили. Мне жаль погибшую, но это не отменяет переживаний и за ту, что сейчас жива.
Вы правда верите в то, что говорите? Что делаете это для Соын? Вы уже не раз крутили одни и те же эпизоды, это перестало быть специальным выпуском. Транслируете раз за разом, что Чуён сущий монстр, а не обычная девочка. Я чуть сам не начал в это верить. Еще и слухи всякие поползли о Соын после выхода вашей программы. Я не готов их сейчас обсуждать. Я просто хотел сказать, что обе ученицы важны для нас. Как и все остальные.
Чем вы думаете, продолжая приходить и искать новых жертв для интервью? Потом транслируете по экрану всякие небылицы, снуете туда-сюда, выискивая информацию для очередной сенсации.
До правды нужно докопаться, не спорю, но пусть этим занимается полиция, судья. Это не дело телевизионщиков. Вы бередите свежие раны, не даете детям забыть о случившемся. Вот и весь ваш вклад в расследование. К тому же это старшеклассники. Как им к экзаменам готовиться в такой обстановке?
Это касается и десятых, одиннадцатых классов. Учиться всем нужно, но вы им только мешаете.
Еще и мать Соын приходит каждый день. Долго это еще будет продолжаться?
Глава 35. Мама Соын
– Прости меня.
С этими словами мама Соын начинала каждое утро, хотя дочь их услышать уже, конечно, не могла. Женщина толком не спала с того дня. Ей казалось, будто дочь обидится, если она решит отдохнуть.
Мама извинялась за все сразу: за то, что была плохим родителем, за то, что у них не было денег, за то, что она не могла купить дочке хорошую еду и одежду.
Сердце начинало болеть еще сильнее, когда мама вспоминала, как буквально накануне смерти Соын пришла к ней на работу после смены в магазине:
– От тебя так вкусно пахнет!
– Чем?
– Мясом! – рассмеялась девочка.
Она, казалось, совсем не стеснялась маминой работы. Обещала угостить ее в ресторане на заработанные деньги.
Раньше женщина работала в супермаркете, но здесь в час платили на две тысячи вон больше. Приходилось часто задерживаться допоздна, хоть она и знала, что дочка не любит оставаться дома одна. Спина и плечи невыносимо ныли от мытья посуды и решеток для жарки, но ради Соын она была готова вынести что угодно.
Мама была невероятно благодарна Чуён, так как знала, что девочки уже давно дружат.
– Так это ты Чуён! Спасибо тебе, что заботишься о Соын. Вот, держите, это вам на ттокпокки.
Подруга скорчила недовольную гримасу и, приняв протянутые десять тысяч, еле слышно пробормотала:
– Фу, пахнет мясом.
Мама еще долго себя успокаивала, что девочка, должно быть, оговорилась или бросила эти слова не подумав. Все-таки она близкая подруга ее дочки.
– Мам, не волнуйся. У Чуён много денег.
Тем вечером Соын вернула ей десять тысяч вон. Женщина вспомнила, с каким отвращением Чуён их изначально приняла. Видимо, ей даже не захотелось положить в карман купюру, пропахшую мясом. Как неловко. Но что поделаешь.
Это была первая подруга дочки, и за это она была ей очень благодарна.
Да и Соын рассказывала про нее много хорошего: что Чуён отлично учится и им весело вместе. Но зачем тогда она ее убила? Неужели она правда относилась к ней как к прислуге? А дочь ведь так была ей благодарна…
«Она сказала, что все вещи и обувь получила от подруги».
Каждый выпуск программы давался маме с трудом. Соын так искренне радовалась подаркам, когда показывала их матери:
– Смотри, какие красивые! И не дешевые.
– Кроссовки выглядят совсем новыми. Тебе точно разрешили их забрать?
– Ага. Чуён не подошли по размеру.
Девочка на радостях несколько раз сняла и снова надела обувь.
– Тебе так хотелось эти кроссовки? Сказала бы мне.
– Нет, но раз Чуён их уже купила и они оказались малы, не выбрасывать же. Жалко.
На самом деле Соын специально ничего не говорила. Такая обувь в любом случае была им не по карману, а мама только расстроилась бы.
С губ женщины сорвался стон. Вскоре она уже выла, как раненое животное. «Прости маму-грешницу, что не могла сама купить тебе хорошие вещи даже на день рождения».
Глава 36. Адвокат Чан
Это всего лишь сон.
Адвокат Чан уже несколько дней плохо спал. Как только он закрывал глаза, его одолевали кошмары. Чем ближе было заседание, тем мрачнее они становились.
Он так и не узнал, почему стал мишенью для травли. Из-за невысокого роста? Неопрятного вида? Застенчивости? Вряд ли. Таким людям не нужна причина.
Они требовали у него денег, списывали домашку, заставляли играть, пока он не пройдет им сложный уровень. Однажды они так сильно ударили его, что разбили губу. Просто так, потому что он им не нравился. В другой раз замахнулись уже бейсбольной битой. Они смеялись над страданиями адвоката Чана, словно не было ничего забавнее на всем белом свете.