Услышав эти слова, мужчина на эмоциях расплакался, хотя и сыну был бы так же рад.
– Дорогой, что случилось?
– Ничего, я просто очень счастлив.
Тогда мама Соын думала, что их жизнь так и продолжится: появится дом – небольшой, но достаточно вместительный для них троих, – и любые трудности они будут встречать с улыбкой. Будущие родители часто говорили с еще неродившейся дочкой, поглаживая живот мамы.
Соын появилась на свет с красивой бледной кожей и маленькими губками. Она походила на обоих родителей сразу. Те радостно умилялись тому, как малышка махала ручками и причмокивала.
«Нет денег – не рожай».
Когда отец попал в аварию, все заботы легли на мать, однако бросать парализованного мужа она не собиралась. Врачи предупреждали, что заботиться о нем будет нелегко, но как она могла оставить человека, который так по-доброму смеялся, мечтал о счастливом будущем и словно вовсе не умел злиться?
Соын на тот момент было шесть лет.
Сколько мама ни работала, долгов только прибавлялось. Но женщина не сдавалась. Они с мужем мечтали встретить старость вместе, и пусть он больше не мог двигаться, он был жив.
В детстве Соын проводила больше времени в больнице, нежели дома. Она ложилась рядом с папой и болтала с ним.
Девочка хорошо помнила каждый день. Помнила, как тяжело дышал отец, как она стригла ему ногти, как те самые ногти со временем истончились. Ей очень хотелось, чтобы папа встал и поднял ее на руки, как раньше. Она бы потерлась о его щетину, а он бы сказал: «Как ты выросла! Совсем тяжелая стала».
Но этот день так и не наступил.
И все же Соын не обижалась на папу. «Почему ты ушел так рано? Что нам теперь с мамой делать?» – Она даже не допускала таких мыслей. Нет, она переживала, что папа на небесах услышит это и расстроится. Вот каким человеком она была.
«Нет денег – не рожай».
Нельзя бездумно разбрасываться такими словами. Они обесценивают жизнь целой семьи, которая однажды была очень счастливой.
«Нет денег – не рожай».
Но люди все равно такое говорят, а несчастная мать страдает, винит себя и переживает за дочку, с которой никто не хотел общаться потому, что они были бедными.
«Нет денег – не рожай».
Хотя бы не говорите такое женщине, чей ребенок ушел раньше нее. С ним она потеряла и всю свою жизнь.
Все, что она теперь может, – ходить в школу и просить любого, кто готов ее выслушать, о помощи и умолять рассказать все, что они знают о случившемся.
Глава 16. Знакомая с курсов в средней школе
Мать убьет меня, если узнает. Она запретила давать интервью. Цены на недвижимость упали, поэтому она просила молчать, пока все не уляжется, чтобы не ввязываться в скандал и не сделать хуже. Ладно.
Да знала я ее, знала. Со средней школы. Мы ходили на одни курсы. Поверить не могу, что находилась рядом с таким человеком. Мы особо не общались – Чуён та еще дрянь, – но наши мамы дружили, поэтому приходилось поддерживать видимость хоть каких-то отношений.
Да и вообще с Чуён до смерти скучно. Простите, что так грубо. Вы же вырежете, если я что-то совсем не то скажу?
Она мне никогда не нравилась, вот совершенно. Звезда нашлась. Мы учились вместе в средней школе, но она уже тогда странная была. Двуличная тварь. Понятно, что с учителями и друзьями люди ведут себя по-разному, но Чуён была настоящей актрисой. Когда воображаемая камера выключалась, она становилась совсем другим человеком.
Учителя ее обожали, считали умной и доброй. Моя мама тоже всячески ее нахваливала, хотя совсем не знала. Теперь же все говорят, что Чуён всегда была странной и их напрягала.
Однажды она такого шуму наделала: сказала, что учитель трогал ее за грудь. Эта дура плакала навзрыд, но директор только глаза закатил. Пришли родители и сказали, что это не шутки, курсы и закрыть могут. Учитель попытался объяснить, что не трогал Чуён, лишь похлопал ее по плечу, но ему никто не поверил.
Учитель публично извинился, и его тут же уволили. Тогда все, конечно, были на стороне Чуён. Моя мама сказала, что не могла она себя так плохо вести, чтобы ее понадобилось хлопать по плечу.
Но я-то видела, как было на самом деле. Учитель ни в чем не виноват.
Чуён почти никогда не ругали, и мне стало любопытно, поэтому я вышла за ними в коридор. Все было нормально, пока она в какой-то момент ни с того ни с сего не закричала, что он дотронулся до ее груди. Она такая хорошая актриса, что я сама почти поверила ей.
Нет, я никому тогда этого не рассказала. Почему? А кто бы стал меня слушать? Еще и Чуён учудила бы черт знает что в отместку.
Мне жаль того учителя, но ее я боялась больше. Реально. Даже в глаза ей после того случая старалась не смотреть лишний раз.
Глава 17. Классный руководитель Чуён
Да, я была учителем, но сейчас временно не работаю. После всего случившегося я нахожусь в терапии. Что я за классный руководитель такой, если это произошло с моими детьми?
Я долго не могла спать, сердце громко колотило в ушах. Словами не описать то чувство вины, которое я испытываю.
По правде говоря… я знала. Знала, что у Соын были проблемы с одноклассниками. Мне так неловко признавать, что я ничего с этим не сделала… Я заметила, что девочки отдалились друг от друга, и хотела спросить у Чуён, не случилось ли чего, но… она настолько была погружена в учебу, и родители у нее такие странные… Я подумала, что она мне все равно ничего не расскажет, и промолчала.
«Может, оно разрешится само собой, а мне в любом случае через пару месяцев дадут другой класс, это будет уже не моя проблема». Какой позор…
Ее мама правда до сих пор приходит в школу?
Да, знаю. Говорят, Чуён невиновна. Но я также слышала, что ее семья наняла известного адвоката. Все это так…
Я повела себя неправильно, я никудышный учитель, но молчать больше не могу. Мне очень жаль Соын.
В тот день я видела, как Чуён выбежала из-за школы.
Мы писали пробный экзамен, поэтому занятия закончились раньше обычного. Почти все ушли домой, и только несколько ребят остались позаниматься. Площадка за школой заброшена, там грязно и опасно, поэтому туда никто не ходит. Я удивилась, когда увидела, как Чуён выбежала со стороны пустыря и направилась в школу, но особо не придала этому значения.
Через какое-то время она, набросив рюкзак, выскочила из кабинета. Сумка была не закрыта, и из нее выпал пенал и листок с тестом. Я окликнула Чуён со спины, но она даже не обернулась, пятки сверкали, будто ее кто-то преследовал. Я решила, что она завалила экзамен, поэтому так странно себя ведет.
Моим действиям нет оправдания. Я должна была спросить, что случилось между девочками, должна была сходить на мусорную площадку. Могла бы позвонить Чуён… Все это стоило сделать. Может, Соын нашли бы раньше… Если бы только я… Если бы…
Я в порядке. Все хорошо. Мне просто сложно пока об этом говорить. Мы можем на этом закончить? Я буду готова дать показания, если понадобится. Преступник должен быть наказан.
Глава 18. Адвокат Ким
– Ну и учительница! – раздался раздраженный голос адвоката Ким из-за стопки бумаг.
Классный руководитель Чуён дала решительные показания против своей бывшей ученицы.
За мертвого ребенка она переживает, а на живого плевать?
Учительницу заслушали на первом заседании. Несколькими днями ранее по телевизору вышла передача, где бывшие и нынешние одноклассники Чуён – все с измененными голосами и скрытыми лицами – выдвигали свои теории по поводу произошедшего и отношений между девочками.
«17-летняя школьница убила лучшую подругу!»
«Что же на самом деле произошло в тот день?»
Программа пестрила броскими заявлениями и обвинениями. Неподтвержденные факты выставлялись за истину. Лишь бы привлечь как можно больше зрителей.
По крайней мере, так ситуацию видела адвокат. Всех остальных программа взбудоражила, и посыпались требования судить Чуён как совершеннолетнюю. Тысячи людей подписали петицию и направили ее в правительство. По всей стране родители теперь боялись отправлять детей в школу. Гнев, как всегда, победил логику.
Прокурор в своей речи упомянул, что Чуён относилась к подруге как к прислуге: «Пак Соын проводила много времени одна, поэтому обрадовалась, когда кто-то проявил к ней интерес. Однако обвиняемая сблизилась с девушкой из корыстных побуждений: она использовала Соын, жестоко издевалась над ней, в том числе ограничивая круг ее общения».
На это адвокат парировала: «Чуён заботилась о подруге как о родной сестре».
Следующие слова прокурора чуть ли не вбили гвоздь во всю линию защиты, подготовленной адвокатом Ким: «Обвиняемая также отдавала Соын вещи, которыми не пользовалась сама, ставя ту в зависимое положение».
На заявление о том, что ее подзащитная издевалась над подругой и была на самом деле волком в овечьей шкуре, адвокат ответила, что девушка лишь искренне пыталась той помочь.
Отличить правду от вымысла становилось все сложнее. Сама Чуён не знала, кому верить.
В какой-то момент ей начало казаться, что происходящее – одна большая шутка и Соын вот-вот выпрыгнет из-под стола. Чуён обнимет ее, спросит, где она была, зачем устроила это все, страшно же!
Нет.
Нет, Соын она не простит.
«Тебе смешно? Что, довольна? Нравится надо мной издеваться?»
Злость только росла.
Все из-за нее. Если бы не она, ничего этого сейчас и не было бы.
«Зачем ты вообще появилась в моей жизни, зачем?!»
Вместо того чтобы скромно возразить на обвинения, Чуён закричала с пеной у рта на классную руководительницу:
– Это была не я! Я ее не убивала! Слышите?!
Делать этого не стоило. Теперь судья был убежден, что девочка склонна к внезапным вспышкам гнева.
Адвокат Ким попыталась успокоить подзащитную и уговорить ее больше не встревать.
Прокурор тем временем продолжил допрос:
– Вы утверждаете, что в тот день видели обвиняемую на мусорной площадке. Ходили ли вы проверить, что там произошло?