– Вот метёлка, – заржал второй. – Вообще за собой не следит.
И закашлялся от смеха.
– Ага, – подтвердил рассказчик. – У неё и второй сапог уже каши просит. Прикинь, я как-то видел, она его фломастером подкрашивала, чтоб пятен облезлых не видно было.
– Брешешь!
Товарищи Егора прятали глаза, но не вмешивались. А он почувствовал, как в нём закипает бешенство. Как у чайника со свистком – сейчас струя горячего пара из носика вырвется. Со звуком. Тогда он в первый раз подрался. Врезал прямо по смеющейся физиономии мальчишке, который даже не понял, в чём дело.
Такой вот хрестоматийный случай, что уж тут сказать. Ире он об этом никогда не рассказывал. Наверное, она после этой истории сразу бы сбежала, подумав, что вляпалась в классическую историю материнско-сыновьей любви. Да, наверное, правильно бы и сделала. Что поделать, редко кто может похвастать по-настоящему оригинальным течением жизни. Каждый новый день начинается с шаблона. Звонит будильник, или не звонит, но вставать надо всё равно. И действовать по привычной схеме. А потом поднимается солнце и жизненный тонус. Хотя нет, тонус – не обязательно. Но это Егор уже в философию какую-то ударился.
В тот день мама его сразу и поблагодарила, и отругала.
– Спасибо, сын, – сказала она нарочито спокойным голосом. Но Егор видел, что руки у неё слегка трясутся. В тот момент она приклеивала злополучную подошву каким-то вонючим обувным клеем.
– Спасибо за то, что я тебе небезразлична. А то знаешь, как бывает, дети воспринимают матерей как ходячую бытовую технику. Ты же за меня вступился. А теперь прими критику. Проблему ты таким образом решил? Сомневаюсь. Подпортил нам обоим репутацию тем, что драку начал. Вы, мужчины, так делаете обычно. Даёте своим бойцовским инстинктам выплеснуться, да прикрываете это каким-то благим намерением.
Мама вздохнула. Егор удивился, что она ещё не начала на него орать. Видно же было, что злится.
– Учись бить словом, сын. Это больнее. Правда, если у твоего оппонента есть мозги, чтобы понять и обидеться.
– Не во всех ситуациях это подействует, – обиженно пробубнил Егор. Его задел тот факт, что мама не оценила, на что он ради неё пошёл. – Если на улице грабят, словами не поможешь.
– Ссора с молодым хамом – это не грабёж в тёмном переулке. Учись давать симметричный ответ.
Тут мама резко поднялась, отложив ботинок. Подошла к нему, порывисто обняла, чмокнула в макушку, и Егор понял, что она плачет.
Нет, он оборванцем не рос, вещи мама старалась ему покупать по размеру, своевременно и не нашивала бесконечных заплаток одну поверх другой. Может, потому что рукодельничать не умела особо. Но экономила, в основном, на себе. Совсем в обносках не ходила, но вещи меняла уже совсем по необходимости. Да и, на минуточку, были как раз «те самые, голодные 90-е», когда низкий уровень жизни был у многих. Позже Егор понял, что это было не зря. Выцарапывая копейки в условиях перманентного кризиса, мама сумела накопить им «на будущее» и даже потратить эти деньги до того, как они вконец обесценились.
Егор нашёл на дне сундучка те самые белые чётки. Рассмотрел. А ведь это не дешёвка, тётя Далия качественную вещь маме из тёплых краёв привезла. Они тогда как раз вернулись из тура по достопримечательностям Коломны и Рязани. О заграницах речь ещё вообще не шла. А тётя Далия, бывшая однокурсница мамы, приехала из Гоа. Её дети туда отправляли, сын с дочкой скинулись и купили путёвку, потому что Далия – заядлая путешественница. Вручая подарок, она пожелала маме посмотреть мир.
– Перебирай бусинки и загадывай. Повторяй вслух или про себя, в какую страну полететь хочешь. Сбудется! – уверенно провозглашала подруга.
Мама от всей этой сувенирной и религиозной атрибутики далёкая, чётки неожиданно полюбила. А Далия ей из других поездок продолжала возить безделушки. Вот они все, в этой коробочке.
Егор сунул вещицу в карман трико и вышел из комнаты. На сегодня воспоминаний было вполне достаточно. О странном поведении бывшей думать тоже больше не хотелось. Лучше пофантазировать, каким будет новогоднее путешествие, причём, совершенно не одинокое. Было, с кем провести праздники в хороших местах.
Они большой, весёлой компанией собирались 30 декабря рвануть на горнолыжный курорт Сарыкамыш, покупкой тура ещё в сентябре озаботились. Всё их «мужское братство» плюс вторые половины. Четверо «женатиков» и двое остальных – с девушками. Егор в том числе. Он как раз перед тем, как они начали планировать поездку, встретил кое-кого. На этот раз всё может быть даже по-настоящему, вот, до зимы уже продержались. Его новую девушку звали Анастасия. Самое удачное в ней было то, что она совершенно не напоминала ему Иру. Невысокая, темноглазая и темноволосая, со смуглой кожей. Очень симпатичная, но по-своему, как говорят – на любителя. Егор считал себя как раз таким любителем. Работала баристой, благодаря чему они и познакомились. Егор с утра заехал за кофе, и обратил внимание на приятную брюнетку, а когда она заговорила, решил ещё и вечерком зайти. Уж больно голос был завораживающий, потом оказалось, что Настя занималась вокалом на профессиональном уровне, но доходов это ей не приносило, поэтому хваталась за любую работу. Егор ходил к ней за кофе неделю, а потом позвал на свидание. Анастасия к тому времени тоже приметила этого слегка рассеянного красавчика, и приглашению обрадовалась. Встречаться они начали стремительно, быстро сблизились и занялись планированием совместного отдыха. Точнее, Мирон скинул Егору ссылку на идеи новогодних каникул, а тот подумал: «Почему бы и нет?» И сейчас ни о чём не жалел. Только вот на несколько секунд показалось ему, что по комнате пронёсся лёгкий, едва ощутимый аромат Ириных духов. Да ничего уже этот призрак прошлого не изменит. Пора жить настоящим, и только так.
***
На следующий день приехал Пётр, сияющий, будто натёртый ртутью старый «пятачок» (было в Ирином детстве у мальчишек такое развлечение, шарики из градусника добывать и опыты над старыми монетками ставить). С собой в океанариум он звал Улю вместе с Ирой. Но она отказалась, сославшись на дела. Ситуация ей казалась неловкой. Да и правда, отчего не воспользоваться случаем, не сходить с Ольгой на выставку? Она ведь звала. Остаётся надеяться, что Ульяна при отце не выдаст новую порцию странностей.
С подругой Ира за последнее время особенно сблизилась. Видимо, мистические происшествия очень объединяют людей. Вот и сегодня они сходили в Пушкинский музей, потом посидели в кафе и охотно перемыли косточки Петру. А что, он сам подставился!
– Петруха твой точно из мужиков, которые страдают по несбывшемуся, – в который раз продавливала свою мысль Ольга.
– А он не мой уже, – спокойно опротестовала Ира, зачерпывая ложкой мороженое. Лишние килограммы ушли в небытие и теперь она могла позволить себе не только брокколи, завёрнутую в листик салата.
– Ага. Но тенденция прослеживается, как бы это выразиться… к возвращению в твою собственность.
– Пф, – прыснула Ира. – Сказала тоже. Собственность на людей у нас уже отменили давно.
– Не придирайся к словам, – велела Ольга. – Есть такие парни, которым обязательно надо то, чего у них нет. Рядом с женой они страдают по любовнице, уйдут от жены – начинают скучать по «настоящей второй половине». Вот в данный момент он явно страдает по тебе и Ульяне. А когда подольше поживёт с вами, будет тосковать по первенцу и спокойной Даше.
– С чего ты взяла, что он с нами подольше поживёт?
– Это ты решаешь, – согласилась Оля. – Но у тебя вроде как всегда были представления об идеальной полной семье и всё такое. Ребёнок должен расти с отцом, отец должен быть с матерью и между всеми – любовь-морковь.
– Вот и слова ты говоришь правильные, а слушать обидно, – насупилась Ира. – Да и нет у меня больше тех идеалов. После того, как я про маму с папой узнала
– Да, понимаю, извини, – кивнула подруга. – Тогда тебе проще будет его раскусить вовремя.
– Кажется, я уже догадываюсь, в чём дело, – ухмыльнулась Ирина, и поделилась своими соображениями. Вечером она собиралась их проверить.
***
Встретились они уже в восьмом часу. Ульяна практически засыпала на руках отца и выглядела обычным довольным ребенком, который отлично провёл день. Ира пригласила Петю попить чаю. В ответ он достал из сумки бутылку вина и пакет с хорошей сырной нарезкой.
– Вот, это к чаю, – сказал он с обаятельной улыбкой. Прямо-таки нарочито обаятельной. Или Ирина уже надумывала на пустом месте?
Ульяна поужинала кашей и погрузилась в свой кукольный мир, взрослые (ой ли, такие уж взрослые?) собрали на стол, сели. Ирине было уже интересно, что дальше.
– У тебя как, есть сейчас кто-то? – экс-супруг говорил с нарочитой небрежностью. Она ему хорошо удавалась, этому способствовал весь его облик, такой брутальный, словно сам Тор из барбершопа прямиком к Ире на кухню пожаловал. Правда, у Тора вроде бы шевелюра не на подбородке была, но это не так важно.
– А почему ты спрашиваешь?
– Дураком я был, – вздохнул Петя. – Подозревал тебя невесть в чём. Если бы ты сохла по бывшему, уже с ним бы была, я понимаю не дурак. Надеюсь, не дурак. И хотел бы вернуть всё, что было у нас хорошего, если бы мог. Если бы ты дала мне шанс.
– Что, второго ждёте? – ласковым голосом спросила Ира.
Петя от неожиданности хлюпнул вином. Отставил бокал. Принял оскорблённый вид.
– Я тебе душу изливаю, а ты язвишь, – сказал он.
– Так Дарья беременная, или нет? – не сдавалась Ирина. Вот умела она стервой быть всё же.
– Откуда знаешь-то? Добрые люди рассказали? – вздохнул Петя, поняв, что чёрствая Ира романтизмом ситуации проникаться отказывается.
– Нет, просто в голову вдруг пришло, – рассмеялась Ирина. – Сложила два и два. Женская логика, она же на такое способна. Вспомнила, что ты начинаешь тяготиться отношениями, когда появляются малолетние орущие дети.
– Нет, ну ты прикинь, – Петя решил хоть выговориться, если уж втереться в доверие не получ