– Я сейчас приеду к вам! – заволновался Петя. Волновался он на фоне звуков сочного детского плача. Варвара Петровна, судя по всему, спокойным характером не отличалась.
– Не надо, Петя, – попросила Ира, – у нас тут всякие выяснения с полицией, да и Ульяна устала, я её сейчас спать буду укладывать. Хочешь, завтра приезжай.
И все поспешно начали собираться по домам. Они уже стояли в прихожей, когда домофон снова ожил. На этот раз пришла та самая Настя, девушка Егора, с которой он уже успел съездить в новогоднее путешествие, так что встречались они не первый месяц. Увидев троих незнакомых женщин, да ещё с ребенком, Анастасия растерялась. Ульяна критически её оглядела, хмыкнула и сказала:
– Ничего так, симпатичная.
На неё все зашикали, замахали руками, спешно попрощались и ушли. Егору пришлось отдуваться дальше одному и уже даже без торта.
– Мне показалось, или эта привлекательная блондинка в деловом костюме – твоя бывшая жена? – с подозрением спросила Настя.
– Не показалось, – вздохнул Егор.
– И что же она у тебя делала? Да ещё с ребёнком? Это же не твоя дочь, правда?
– Правда, – Егор испуганно замахал руками. – Неужели я бы тебе не сказал, будь у нас с ней совместные дети? Просто они мимо проходили, зашли.
– Мимо проходили? Ты же говорил, вы не общаетесь? – назревала буря.
– Представляешь, Ира у себя нашла кольцо моей мамы, – Егор нащупал удачную мысль и схватился за спасительную соломинку. – Я ей его дарил. На помолвку. И она о нём забыла, а теперь вот принесла, вот оно!
Егор продемонстрировал кольцо на мизинце. Вовремя оно ему на глаза попалось, когда он руками махал.
– Странная история, – Настя не могла так просто успокоиться. – Надеюсь, больше у неё не осталось никаких вещей, ни твоих, ни твоей мамы?
– Совершенно точно, – кивнул Егор.
И подумал: «У неё, кажется, осталась моя мама».
Часть 3
1.
В художественных фильмах после того, как с героями случается катарсис, обычно всё становится хорошо. Любящие друг друга люди находят общий язык, радуются небу, солнцу и совместной жизни. В случае Иры и Ульяны момент высокого накала чувств изменил, действительно, многое. Но уж точно, легче никому не стало. Девочка теперь знала, откуда у неё такое предвзятое отношение. Ну, как знала? По-прежнему, воспоминания о прошлой жизни (если это они) были неполными, обрывочными, похожими на качели. Марта, с которой Ира начала общаться после случившегося, посоветовала обратиться к специалисту. Девушке, способной извлечь и упорядочить воспоминания Ульяны.
– А я не знаю, хочу ли, чтобы она всё вспомнила, как было, – честно призналась Ира.
– Знаешь, по моему небольшому, но опыту, она не превратится в твою свекровь. У неё будут воспоминания того периода жизни, но при этом она будет девочкой по имени Ульяна, – попыталась успокоить её Марта.
– Ладно, познакомь нас со специалистом. Как-нибудь, – решилась Ира. Специалистом больше, специалистом меньше, чего уж теперь.
Ей пришлось решать много проблем. Успокоить Петю, так, чтобы он ничего не заподозрил. Уладить отношения с заведующей. Переводить Ульяну в другой садик она не планировала, они и в этот с большим трудом попали. Да и само руководство посыпало головы пеплом, в их интересах было сделать всё, чтобы не допустить повторения такой ситуации. Ну и, главное, она начисто передумала отвозить Улю на июль-август в Пензу, как раньше собиралась. Теперь мысль расстаться с ребёнком хоть на несколько дней казалась ей мучительной. Она впервые почувствовала, что значит – скучать по дочери. Вдыхать запах её волос, гладить по голове, внутренне счастливо замирая от нежности.
Временами Ира думала: «Есть ли на свете вообще иная любовь, кроме материнской? То, что принимаешь за чувства, со временем стирается, перерождается, порой в свою полную противоположность. И понимаешь, что человек – тот же, да и ты не сахар абсолютно, а просто смотрели вы не друг на друга, а внутрь себя, ловили свой душевный отклик и томление, реакцию на определенного человека. И его личностные качества, по большому счёту, уже не так были важны, они просто запустили цепочку гормональных реакций. Существуют пары, живущие вместе долго, сама видела. Увы, я, видимо, какой-то урод, неспособный к таким долгим отношениям. Чему я могу научить ребёнка?»
Своими мыслями, впрочем, Ирина ни с кем не делилась. Да и радостями вдруг открывшейся настоящей материнской любви мешала наслаждаться их странная ситуация.
Ульяна научилась дерзить, насколько возможно в её-то малом возрасте. Порой просто от рук отбивалась. Но потом спохватывалась и даже просила прощения. Видно, что тяжело ей было расставить в своём сознании нужные границы, иногда Ирина из прошлой жизни перескакивала в нынешнюю, и фигура «наглой девки» заслоняла добрую и заботливую маму.
Можно было от этого прятаться, пытаться не замечать, но вопрос, как долго? Не станет ли ещё хуже? Поэтому Ирина и Ульяна примерно через неделю после побега девочки к Егору принимали в гости Тару и Марту.
– В гипноз я погружать тебя не буду, – пообещала Тара, – ты ведь и так всё хорошо помнишь, правда?
– Нет, не очень хорошо. Но помню, – сказала Ульяна.
– Нам лучше вас оставить вдвоём? – спросила Марта.
И тут Уля неожиданно вмешалась:
– Оставайтесь. И пусть мама тоже остаётся.
Ирина чуть не разревелась от такого доверия. У неё в последнее время вообще постоянно глаза были на мокром месте. Будто мозги от осмысления всего происходящего настолько перегрелись, что конденсат выступил.
Начало сеанса прошло стандартно, Марта уже такое видела. Тара постаралась расслабить девочку, учила её регулировать дыхание, «отпускать» по очереди зажимы и напряжение в каждой мышце. Через какое-то время Ульяна принялась дышать ровно, спокойно и глубоко.
– Давай переместимся в твоё любимое место, Уля, – попросила Тара.
– Мы уже в нём, – ответила девочка. – Я у себя дома. Не тут, а в квартире, где мы живём с Егором. Сегодня важный день.
– Почему он важный, расскажи?
– Свадьба. Сегодня свадьба Егора.
Только что Ульяна понимала, что она сидит в кресле, дома. Там, где живёт она и её мама. И тут же вдруг будто перенеслась в СВОЮ квартиру. Увидела свой туалетный столик, возле которого стояла, задумчиво перебирая украшения. Ничего из этого на торжество не наденешь! Платье она уж разорилась, купила себе новое. Раз Егор настоящую свадьбу себе захотел. Он так от неё отдалился в последнее время, её мальчик. Стал чьим-то мужчиной. Девушка кажется, милая. Очень красивая, на таких все заглядываются. Идёт, словно танцует. Она, Анна, никогда такой не была, даже в самом цвете молодости. Столько женственности в одном её изгибе плеч, сколько во всей Анне не будет, даже если она вернётся в свои 25, приоденется и влезет в туфли с каблуками. Её сын нашёл полную противоположность матери, что уж говорить.
Она посмотрела в зеркало, где отражалась женщина чуть старше 60-ти лет, с хорошей укладкой, легким макияжем, сделанным со вкусом. Это не она сама, всё в парикмахерской сотворили. И прическу сообразили, и накрасили, о маникюре тоже не забыли. Женщина задумчиво взяла в руки заветную коробочку с сувенирами. Надавила тайную кнопку, вынула то самое колечко. Последнее, что у неё осталось на память от родителей. Примерила на палец. Надо же, ещё налезает. Когда Егор сказал, что хочет сделать Ирине предложение, она было хотела предложить ему подарить ей это кольцо. Как ни крути, оно же семейное, ценность. И едва собралась это сказать, как сын достал из кармана футляр в виде ракушки. Там, конечно же, было кольцо. Дорогое, элегантное. Как раз для такой женственной и современной особы. Куда там она со своим старьём.
Анна спрятала украшение на место. Ей хотелось плакать. Это, наверное, нормально, в порядке вещей. Сегодня женится единственный сын, плакать даже положено. Странно, если бы у неё глаза не были сейчас на мокром месте, идеологически неправильно. Дальше была свадьба.
– Расскажи, какая свадьба? – услышала Ульяна (теперь она Ульяна!) голос будто откуда-то издалека.
– У Егора очень красивая невеста. Сейчас она моя мама. А в тот день на ней было платье вышитое, белое, с фатой. И гостей много очень. Играет музыка, гости выступают с микрофоном. Речи говорят, подарки делают. И Егоровы балбесы тут в полном составе, изображают взрослую мужественность.
Она видела многое, но рассказывала только меньшую часть, не всё можно было облечь в слова. Да и не все слова, которые звучали в её голове, она понимала, будучи Ульяной. «Идеологически», «мужественность», «особа»… Откуда это всё?
Шумный праздник, она такие никогда не любила. Для неё в радость – посидеть дома с книгой, или созерцая хороший фильм. Шумные сборища только утомляют. Ещё и тост говорить нужно. Да и Сёма с его взглядом побитой собаки непринуждённости обстановке явно не прибавлял. Можно подумать, это она его с ребенком одного бросила, да ещё постоянно скулила по телефону: «Не могууууу…. Скууууучаюююю… Сыночка бы увидеть, люблю сильно-сильно». И сыночек уши развешивал, вон как папка страдает сильно, жалко у него обстоятельства, приехать не может никак, вот если бы ты, мама, меня свозила к нему. Правда, постепенно сын понял, что к чему. Анна надеялась, Егор в курсе, что любовь – это действие. Хорошо, её окружение не требовало никогда создавать положительный облик отца, это сейчас женщину заклюют, посмей она что негативное о производителе сказать. Обвинят, что сына морально уродует и не даёт ему правильной модели семьи. Будто этот самый отец как раз – даёт. Но что об этом толковать, всё пустое.
Анна почувствовала, как горит лицо. Нужно сходить в туалет, водой его что ли ополоснуть из крана. Аккуратно, чтобы весь макияж не облез, а то хороша она будет. Возвращаясь, услышала разговор в неприметном месте. За санузлом была небольшая ниша, где удобно было уединиться и болтать. Надо было пройти в зал, праздновать дальше, но она вдруг застыла, словно пригвождённая к месту колышком мимолётно кинутого замечания.