— Я много лет ищу свою сестру. Ее похитили из нашего дома, когда она едва появилась на свет. Мама не смогла пережить эту трагедию и… умерла от горя…
Филипп замолчал, а мы с Джошем ужаснулись. Что за дикая история: похищение младенца из рук матери!
— Но кто мог похитить ее? — спросила я.
— На тот момент ситуация в семье была нестабильна. Отец умер за несколько месяцев до смерти мамы. Мне было всего девять лет, и, возможно, кто-то хотел воспользоваться возможностью и потребовать у нас денег за сестру. Однако… — Филипп печально вздохнул, — требований так и не последовало.
— Но как же ты смог жить дальше без мамы и папы? — пораженно прошептала я.
— У меня был очень хороший дядя! — ответил Филипп с печальной улыбкой. — Он помог мне поднять компанию и обучил меня всему. Пять лет назад он умер от хронической болезни, которая преследовала его всю жизнь…
Мы все замолчали, а мне стало очень грустно. Я начала привязываться к Филиппу и очень ему сопереживать, потому что он был очень добрым и искренним человеком.
Чтобы сбросить осадок от тяжелой истории, Филипп неожиданно обратился к нам и сказал:
— Ну, а теперь, друзья, пришел ваш черед: какова ваша история?
Джош немного занервничал, а потом ответил:
— Наш отец устроил Аннабель помолвку с очень нехорошим человеком, поэтому мы с ней… убежали из дома…
Филипп изумился краткости и, при этом, сложности нашей истории.
— Значит, вы беглецы? — переспросил он, а потом улыбнулся и дружески проговорил:
— В моем доме — вы в полной безопасности! Сам Бог привел вас ко мне!
Я вдруг почувствовала благодарность. Да, это действительно была удивительная рука Божья! Филипп оказался очень надежным и щедрым человеком.
Еще несколько дней мы провели в полном покое, наслаждаясь общением и относительным миром в сердцах. Я старалась снова одеть узду на разбушевавшиеся чувства к Джошу, и в те дни мне все-таки удалось это сделать. Он тоже был довольно сдержан, только улыбался мне нежно-печальной улыбкой, пытаясь придать мне бодрости и душевных сил.
Но в какой-то момент наша тайна о прошлых отношениях с Джошем очень неудачно выплыла наружу.
Случилось это по моему большому неразумию. На один из последних ужинов у Филиппа нам подали ароматный светлый напиток в красивых бокалах.
— Это мое лучшее вино, — с улыбкой проговорил Филипп, желая выразить нам свое расположение, — в моей семье оно хранилось более сорока лет, но я искренне пожелал разделить его с вами, потому что чувствую, что мы с вами близки по духу! Я очень счастлив, что в этом мире нашлись у меня такие брат и сестра!
Я расчувствовалась. Никто, кроме Джоша, еще так сильно не дорожил мною, как этот, совсем малознакомый, но уже такой близкий родственник. Я взглянула на Джоша. Он тоже был растроган, но сдерживал себя.
Повертев бокал в руках и полюбовавшись искрящейся в нем жидкостью, я поднесла его к губам. Приятный аромат наполнил мои ноздри, и я сделала глоток. Горло обожгло немного, но по телу вдруг разлилось приятное тепло. До этого я еще ни разу в жизни не пробовала алкоголь. Я даже не знала, как пагубно он может сказаться на моем состоянии и что с такими вещами лучше не шутить. Одного бокала хватило, чтобы я стала неестественно счастливой и пестрящей румянцем на щеках. Слуга подлил еще немного, и я сделала пару глотков.
Мир стал вокруг меня немного странным. Сперва пришла легкость, радость, успокоение. Обеспокоенный взгляд Джоша, который заметил мое неестественно быстрое опьянение, показался мне очень милым, а удивленный взгляд Филиппа — уморительно смешным.
Филипп смутился и обратился к Джошу.
— Извини, брат! Я как-то не подумал, что девушке не стоит предлагать алкоголь! Боюсь, для нее даже одного бокала было много.
Джош понимающе кивнул. Он и сам не ожидал подобного эффекта. Ну а я была всем довольна. Уплетала остатки еды с тарелки и улыбалась братьям во весь рот.
Через минут двадцать, когда я закончила жевать, Джош сказал Филиппу, что отведет меня в комнату, и подошел ко мне.
— Аннабель, пойдем наверх, — проговорил он тихо, наклонившись к моему уху. Я медленно повернулась к нему. Его красивое лицо было так близко к моему, и мое сердце начало наполняться болью.
— Любимый! — проговорила я, неожиданно протянув к нему руки и пытаясь обвить их вокруг его шеи. — Я так скучаю по тебе!
Джош вспыхнул и бросил стыдливый взгляд на Филиппа, который от неожиданности выронил вилку из рук.
— Аннабель! Ты пьяна! Пойдем! — прошептал Джош снова, убирая мои руки со своей шеи и помогая мне подняться со стула на ноги. Но я резво отмахнулась от его помощи, а сама бросилась обнимать его, на лету ловя его губы.
И поймала! Впилась в него с такой страстью, что Джош едва не потерял равновесие.
Он замер на мгновение, а потом тут же начал отталкивать меня, покрываясь красными пятнами от волнения и стыда.
— Аннабель! Перестань! — взмолился он, когда ему удалось это сделать, а я недоуменно посмотрела на него.
— Ты меня уже не любишь? — с обидой пробормотала я, а потом начала плакать. — Да! Тебе ведь нельзя меня любить! Ты мой брат!!! А-а-а…
Я оттолкнула его руки, которыми он пытался направить меня в сторону лестницы, и с бунтом села прямо на пол, продолжая громко рыдать.
— Я люблю своего брата! Я люблю своего брата! — кричала я на весь дом, а Джош обессиленно опустился на стул и закрыл лицо руками. Его сжигал стыд и старая тупая боль.
Филипп смотрел на все это с невероятным изумлением. Недоверие на его лице постепенно сменялось шоком, но, в конце концов, видя наши глубокие обоюдные страдания, он исполнился жалости.
Я постепенно перестала рыдать, а только немного всхлипывала. Я начала чувствовать, что хмель потихонечку выветривается из моей головы, и осознание того, что я совершила что-то нехорошее, начало пробиваться в мой разум.
Я вытерла слезы и огляделась вокруг. Джош сидел за столом, спрятав свое лицо в ладонях, и вся его поза выражала большое страдание. Филипп сидел на своем стуле и тактично прятал глаза.
Я поднялась на ноги. Меня немного качнуло, но некоторое прояснение в разуме все-таки осталось во мне.
— Джош, прости меня, — пробормотала я, — мне не стоило так себя вести… Просто мне так больно!
Слезы снова непроизвольно полились из моих глаз, но я не стала опять кричать. Я повернулась к Филиппу и сказала:
— Четвероюродный брат! Не вини Джоша! Вини меня! Он хороший! Он самый лучший! Я люблю его… — я замолчала, не совсем осознавая, что это признание в любви было сейчас совсем неуместным. — Но мы оказались братом и сестрой, представляешь! Нас это просто убило!..
Джош резко встал и, схватив меня за руку, прервал мой эмоциональный монолог.
— Аннабель! Нам лучше уйти! — проговорил он приглушенно, а я, взглянув на него, увидела, что он безумно смущен.
— Ладно, — покорно ответила я, — пойдем…
Джош медленно повел меня по лестнице и, введя меня в мою комнату, осторожно уложил на кровать.
— Любимый, — пробормотала я, смотря на Джоша с кровати, — я так мечтаю о тебе до сих пор! Мне снятся твои поцелуи и наши мечты иметь много детей… Может, поцелуешь меня еще хотя бы один разок, а?
Джош осторожно укрыл меня одеялом и сдержанно ответил:
— Нет, Аннабель! Нам нельзя. Ты пьяна, поэтому так ведешь себя. Поспи, и все пройдет…
— Не пройдет! — с неожиданной пьяной обидой пробормотала я, — Никогда не пройдет! Я каждый день заставляю себя не любить тебя, но не могу! Я не могу разлюбить тебя, братик…
Слезы боли опять полились по мои щекам, но Джош осторожно вытер их платком.
— Закрывай глаза, сестренка, — прошептал он, — засыпай… Тебе станет легче…
Он начал, как прежде, гладить меня по волосам, и я, убаюканная его нежностью, начала погружаться в спасительный сон.
— Никогда не покидай меня, Джош… — пробормотала я под конец и больше уже ничего не слышала…
Мне снился удивительный сон. Я находилась в каком-то прекрасном месте, похожем на солнечную лесную поляну, и сердце мое было наполнено миром. Вдруг я почувствовала, что рядом находится Сам Бог. Совесть уколола меня, напомнив множество безрассудных поступков, которые я совершала в последнее время.
— Прости меня, Господи! — проговорила я тихо, опустив голову, а в ответ почувствовала волны принятия и любви. И тут Господь заговорил со мной. Я не видела Его и не слышала Его голоса, но я точно знала, что Он заговорил со мной.
— Чего ты хочешь? — спросил Он, а я, задумавшись на мгновение, тихо ответила:
— Господи, я мечтаю, чтобы Джош перестал быть моим братом!
Почти мгновенно сон прекратился, но мне показалось, что Бог ответил «да!» …
7. Тайна двадцатилетней давности
На следующее утро я проснулась с сумасшедшей головной болью. Поднимаясь с кровати, я схватилась за виски и застонала. Какое ужасное самочувствие! Почему это со мной происходит?
Я напрягла память и вспомнила, что вчера за ужином мы пили вино. Сперва мне стало так приятно и хорошо, а потом… А что было потом, я ничего не помнила!
Меня это немного испугало. Почему у меня провалы в памяти? В моих воспоминаниях пусто, но ощущения такие, словно что-то произошло. Но что?
Я встала с кровати и умыло лицо водой из кувшина. Пульсирующая боль очень досаждала, а в животе начинался какой-то ураган. Я с трудом оделась и вышла в коридор. Подойдя к комнате Джоша, я тихо постучала. Он не ответил, поэтому я осторожно толкнула дверь.
Джош еще крепко спал. Я удивилась, потому что он обычно просыпался раньше меня. Я присела на край его кровати и нежно улыбнулась, глядя в его милое лицо. Спит, как ребенок!
Вдруг он зашевелился, а потом приоткрыл глаза.
— Привет, соня! — улыбнулась я ему, а он отчего-то испуганно расширил глаза. Я удивилась и оглянулась вокруг себя. Кроме меня в комнате никого не было.
— Джош, что случилось? — тихо спросила я, а он недоверчиво смотрел в мое лицо.
— Аннабель, ты ничего не помнишь? — спросил он, и я уже собралась