— Ты моя будущая жена и это место по праву твоё.
Уж огорошил, так огорошил. Был бы дар речи, потеряла бы его. А так сидела и только хлопала глазами, пытаясь сообразить, о чём это он вообще. При живой-то жене? А вот и она, вошла в залу, опустив глаза и теребя юбку роскошного синего платья. В пылу борьбы за выздоровление больного, не успела толком рассмотреть эту юную девушку. Сейчас у меня эта возможность была. Тёмные волосы, темные же глаза, бледное круглое личико. Курносый нос, розовые губки. Девушка была красивой, но очень испуганной. Она вскинула взгляд на супруга, который стоял возле меня, и ещё больше побледнела, хотя казалось, куда уж больше. Робко спросила:
— Где мне сесть?
— Сюда, — кивнул головой князь на длинную скамью, стоящую у стола. — Рядом со мной.
Княгиня присела на самый краешек скамьи и застыла испуганной мышью, не смея поднять глаз. Мне было жаль её. Неужели она могла быть замешана в подлой попытке убийства князя? Мужчина же продолжал стоять возле меня, подавляя своей силой и мощью, не давая подняться с незаконно занятого места. Он наблюдал за тем, как приходят приглашенные на пир воины, как ведут под руки темноволосого, высокого мужчину, чьи виски посеребрила седина и сажают его подле жены хозяина дома. Князь оставался невозмутимым и отстраненным, только губы изредка кривились в усмешке. Когда все места на скамьях были заняты, мужчина подошел к своему месту во главе стола и произнёс короткую, но содержательную речь:
— Вы созваны сегодня для того, чтобы на честном пиру отпраздновать моё выздоровление и восславить мудрость Ведающей, которая спасла меня от неминуемой смерти.
Чувствовала себя очень неуютно под взглядами множества людей, некоторых из них ещё помнила по истории трёхгодичной давности. Из женщин на этом пиру были только я, да княгиня и каждая из нас располагалась не на своем месте. Там, где сижу я, должна была находиться она. От этого положения дел холодок страха пробегался своими тонкими лапами по затылку и по спине, да кусок не лез в горло. Впрочем, князь тоже не ел, взглядом змеи перед смертельным броском он наблюдал за женой и её соседом. Повинуясь жесту хозяина дома, слуга наполнил кубок князя вином и отошел в сторону.
— Проверь, — князь протянул золотой кубок мне.
Вздрогнула от неожиданности, в тишине, в которой проходил пир, просьба прозвучала громом с ясного неба. Протянула дрожащие руки к кубку. Металл, казалось, обжигал ладони. Тяжело сглотнула, отдернула руки и вывела на табличке мелом: “Яд”.
— Подойди ко мне, — тяжело роняя слова, велел слуге князь.
Тот, бледный как мел, подошел к столу, кувшин с вином выпал из его рук:
— Я не виноват, — залепетал молодой парень.
— Кто приказал? — ледяным холодом повеяло от этих слов.
— Я! — вскочил темноволосый мужчина, что сидел подле хозяйки дома.
— Врёшь, — спокойно заключил князь и ещё раз спросил у слуги. — Кто приказал?
— Х-х-хозяйка, — с трудом выговорил парень, трясясь как осенний лист на ветру. — Она поведала, что это любовное зелье. Мол муж охладел… мол мучается она… любит… — завершил он шёпотом.
— Дурак! — бросил князь. — Сто ударов плетью за глупость.
Темноволосая девушка, наконец, прекратила изображать из себя испуганную дурочку и посмотрела на мужа с такой ненавистью, что если бы взгляд мог убивать, князь Оттар давно был бы мёртв:
— Ненавижу, — только и сказала она.
— Она ни в чем не виновата, — вступился темноволосый мужчина.
— Я жду твоего ребенка, Оттар, — гордо вскинула голову девушка. — Ты ничего мне не сможешь сделать. Это будет твой наследник, твой сын. Ты не убьешь его а, значит, и меня.
— Ведающая, — обратился князь ко мне, казалось, новость, вываленная на него женой, нисколько не взволновала его, словно он ждал подобного заявления. — Ты же можешь узнать, чей ребенок?
Отрицательно помотала головой, не собиралась участвовать в том, что задумал князь Ливенийский. Только сейчас поняла, зачем он всё это затеял, для чего позвал меня и столько свидетелей.
— Можешь, я точно знаю, что Ведающие это всегда знают. Может жена моя и не знает об этом, а я знаю. Тебе придется сделать это, Алинэя. Ведающие умеет гораздо больше, чем показывают обычным людям. Иди.
Темноволосая девушка вскочила со своего места и с ужасом произнесла:
— Ты не посмеешь! Ты никогда не посмеешь!
— Или ты, Аллон, сам расскажешь, кто на самом деле отец этого ублюдка? — лениво произнес князь, наблюдая, сощурившись, за двумя глупыми птицами, которые еще пытались трепыхаться.
Темноволосый мужчина молчал, жена князя предпочла упасть в обморок, а сам князь повернулся ко мне и приказал:
— Ты должна сделать это, прямо сейчас.
И тон, и взгляд не оставляли сомнений, что если понадобится, мужчина заставит меня встать с места силой. Медленно, медленно обошла стол, подошла к изображающей обморок девушке, прикоснулась к её руке, в горле пересохло, не знала, как поступить, сказать правду или соврать. Спасти отравительницу, или… Коснулась руки отшатнувшегося от меня мужчины, но места для маневра у него было мало, поэтому касание получилось достаточно длительным, чтобы узнала всё, что нужно.
— Кто? — тягуче спросил князь, и поняла, что он и так знает всё.
Чутье подсказывало, что скажи я, что отец он… он найдёт другие аргументы, уличив меня во лжи. Поэтому вздохнула и показала рукой на темноволосого мужчину.
— Каждый знает, что гласит закон. Жена, преступившая закон, пытавшаяся убить мужа, не избежит наказания. Жена, прелюбодействующая, будет наказана. Неверная жена, понесшая ребенка не от мужа, должна быть уничтожена вместе с бастардом. Ты знаешь, что гласит закон, Аллон. Воин, покусившийся на чужую жену в дружественном доме, тоже должен быть наказан. Раньше бы я вызвал тебя на честный поединок, Аллон. Но бешеная собака, укусившая за руку хозяина, достойна только смерти смерда. Все слышали? — обвел взглядом князь воинов, собранных отнюдь не для того, чтобы пировать. — Запороть предателя, как шелудивого пса насмерть и смерть прелюбодейке будут справедливым наказанием.
Князь поднялся со своего места взял кубок с отравленным вином и подошел к жене, которая уже пришла в себя и смотрела расширившимися от ужаса глазами на своего убийцу:
— Это не я, это не я, — шептала она бледными губами, но князь был неумолим.
— Пей, — сказал он. — Или мне придется заставить тебя.
Несколько воинов, давно уже вставших со своих мест и занявших позицию за спиной преступников, придвинулись ближе и схватили за руки мужчину, который собирался выбить кубок из рук любовницы. Девушка кинула затравленный взгляд на любовника и отползла от князя подальше.
— Подержите её, — холодно попросил князь Оттар.
Двое воинов поднялись со своих мест и рывком, крепко держа девушку под руки, подняли её с пола. Как и когда-то в истории с Нахалом и в истории с Уиттом, попыталась остановить неумолимую силу в лице светловолосого мужчины, рванулась вперёд, но напоролась на тяжелый взгляд. Князь не помиловал бы в этот момент и меня, но я всё равно упрямо смотрела ему в глаза, стараясь донести мысль, что нельзя, так нельзя поступать. Мужчина усмехнулся, мягко оттолкнул меня и прошептал:
— Она всё равно раньше или позже отравит и тебя, и меня.
Князь поднес кубок к губам жены, не обращая внимания на рычание, которое вырывалось из горла её любовника:
— Пей, или умрешь, как и он, на позорном столбе, под плетью.
Девушка сделала два маленьких глотка и забилась в агонии: захрипела, лицо её посинело, на губах выступила пена.
— Ты заплатишь за это, — просипела она, но смотрела не на мужа, а на меня.
— Заберите его, — указал князь Оттар на любовника жены. — А вот теперь можно продолжить пир.
Я покинула зал, не дослушав, мне не хотелось более там оставаться. Князь Ливенийский мог продолжать празднование подле трупа своей жены. Я же не могла. Мне тяжело дается находиться рядом со смертью. В природе Ведающей спасать, но не казнить. Меня мутило от того, что пришлось увидеть. Да, князь был в своем праве обманутого супруга. Закон был на его стороне, и никто из воинов и соседей не осудит его за принятое решение. Но мне было плохо, я помнила полный ненависти взгляд молодой девушки, адресованный мне, и не могла смириться с чувством вины. Ведь скажи я, что отцом является князь, жена его была бы ещё жива. Да, я знала, что по слухам он и пальцем к жене никогда не прикасался, слышала шепотки слуг на эту тему. Но заявление его супруги, о том, что он является отцом ребенка, имело юридическую силу. Князю было бы сложно его опровергнуть, если бы не я. Да, он мог бы вызвать жриц Богини Майи. Мог бы принести клятву Богине в том, что никогда не касался супруги, но где-то за его спиной продолжали бы шептаться о том, что всё равно могло быть иначе, могло быть по-другому, что он всё-таки мог быть отцом. Впрочем, шептаться будут и сейчас, что его любовница, Ведающая, знахарка, специально оклеветала законную супругу, чтобы занять её место. О сколько слухов породит решение князя! Пора уходить из его владений. Князь Оттар вполне способен уже завтра, сразу же после похорон княгини, провести брачную церемонию, выбрав в качестве невесты меня.
В своей комнате собрала вещи, благо их немного. Очень не хватало Нахала, его успокаивающего мурлыканья. Вот за своим котом и следовало вернуться в башню, пусть и не хотелось совать голову в пасть Колдуну.
— Ты хочешь уйти? — князь покинул пир и решил составить компанию мне.
Мужчина стоял на пороге моей комнаты и наблюдал за тем, как задумчиво стою и держу походную сумку в руках.
— На завтра назначено наше с тобой бракосочетание, — заявил этот самонадеянный нахал. — Тебе придется повременить с уходом.
Сердито нахмурилась и безбоязненно встретила горящий взгляд голубых глаз:
— Я виноват перед Тэллой, я никогда не любил её. Мой отец перед смертью настоял на моей женитьбе на Тэлле, я выполнил его волю… Но вот заставить себя прикоснуться к жене так и не смог. Ты же другое дело. Ты знаешь о моей страстной любви к тебе, о том, что всё, чем владею, я готов положить к твоим ногам. Но снова, и снова ты выбираешь свою невзрачную сумку с травами и ношу Ведающей. Почему?