Прижав меня теперь уже к кровати, Лонгвей провел рукой по моему боку и положил её на мою грудь. Сжал и тут же вздохнул судорожно. Его бедра толкнулись мне в бедро, и я почувствовала его возбуждение. Внутри словно оборвалось что-то, ухнув вниз с огромной высоты.
— Роу, — протяжно простонал он мне в шею.
И рванул блузку в сторону, стиснув её в кулаке. Пуговицы то ли оторвались, то ли расстегнулись от рывка, разом до пояса самого обнажив. Лонгвей приподнялся и уставился на мою прикрытую только лифчиком грудь. Мне показалось, он дыхание задержал. Коснулся указательным пальцем ямочки под горлом и повел вниз. Наблюдая, как его палец двигался, я думала, умру прямо там. Он сдвинулся вниз, так что его лицо над моей грудью оказалось. А палец снова двинулся, ведя по самому краю кружева. Это было так изматывающее! И только когда Лонгвей прижался к мягкому полушарию щекой, я поняла, что именно этого хотела, просто не понимала. Хотела, чтобы он коснулся меня там! Он потерся щекой о гладкий шелк, а потом прихватил затвердевший сосок губами вместе с тканью. Я ахнула. Так громко, что испугалась и закрыла рот рукой. И Лонгвей отстранился. Я почувствовала такое разочарование, что чуть было не вцепилась ему в волосы, притягивая обратно.
Но он отодвинулся и сел на колени. Я не понимала, что происходит, совершенно не хотелось, чтобы он куда-то уходил сейчас. Только не сейчас! Но высказать свое возмущение я просто не успела, увидев, что он быстро расстегнул и скинул с себя рубашку. Дернул ремень и одновременно потянул меня к себе, заставляя сесть. Сдернул рубашку и лифчик разом. А потом толкнул обратно. Расстегнул мои джинсы и потянул вниз вместе с трусиками. Мне не было стыдно. Ни капли. Он раздевал меня, так словно имел на это право. Уверенно и умело действуя. И мне это тоже нравилось. Только очень хотелось, чтобы он, наконец, вернулся, лег рядом и обнял.
Стянув джинсы, он ту же поцеловал мою лодыжку. И вот так целуя, стал подниматься выше. Колено, внешняя сторона бедра, живот. Я думала, что до этого задыхалась... Сейчас голова закружилась так, что я серьезно думала, что потеряю сознание. А когда он сжал ладонью мою голую грудь, а вторую поцеловал, снова застонала. И даже больше. Тело словно само собой среагировало. Лопатки оторвались от простыни, спина выгнулась, стремясь ближе стать к его губам, рукам. Руки легли на его затылок, притягивая.
Быстрые поцелуи посыпались на меня. Жгли, и от этого еще слаще и тревожней становилось. Снова эта пустота где-то в животе дала о себе знать. Став больше и голоднее.
Не прекращая целовать, Лонгвей опустил руку вниз, ведя по моей коже от груди до талии, по бедру и до колена. Надавил, заставляя отодвинуть его, и тут же передвинулся, улегшись между моих ног. Ощущать так его тяжесть почему-то показалось неожиданным. Но думать я была не в состоянии. Он снова поцеловал меня. Язык коснулся моего, вовлекая в игру. В этот же момент моя грудь коснулась его, и я застонала, не сдержавшись, и выгнулась, стремясь ближе его горячее тело почувствовать. Касаться друг друга обнаженной кожей. Это так приятно, хорошо, правильно оказалось!
— Роу! — рыкнул Лонгвей мне в шею, стискивая. — Что же ты делаешь со мной!
Он отпустил меня, снова отодвинувшись, но уже я отпускать его была не намерена. Села, обнимая его за шею. Прижалась губами к его губам. Иначе можно было просто умереть от разочарования, холода, внутреннего голода, что жег уже.
Звякнул ремень, Лонгвей дернулся и снова опрокинул меня, придав своим горячим телом, так как мне хотелось. Я от этого нового открытия чуть с ума не сошла. Как я могла знать, что это так приятно прижиматься к его телу, когда ничего не разделяет. Мне даже этого было уже мало. Я терлась об него, извиваясь. И почувствовав, что по нему словно дрожь прошла, едва не задохнулась.
Обхватив моё лицо руками, Лонгвей приподнялся на локтях, едва ли не с трудом отрываясь от меня.
— Не спеши так, — между поцелуями выдохнул он. — Будет больно. Я должен…
Как ни странно, я только сейчас осознала, что мы собственно делаем. Разумеется, теорию процесса я представляла. Он говорил о том, что это мой первый раз и нужно быть осторожней?
— Пусть будет.
Мне просто не верилось, что эта боль действительно существует. Как это возможно, когда так хорошо?
Лонгвей замер, глядя на меня мучительно долго. Я не выдержала — выгнулась, насколько возможно было, подставляя ему шею. И он не сдержался, рыкнул, целуя жадно и судорожно как-то.
Опустил руку вниз, протискивая между нами. Я вздрогнула, а потом прикусила губу, когда он коснулся меня между ног. Там будто еще горячей стало и вдруг словно запульсировало сжимаясь.
Лонгвей скрипнул зубами. Его пальцы двинулись дальше, раздвигая складки. Я не очень понимала, что ощущаю сейчас. Но останавливать его точно не хотела. Почувствовав, как что-то твердое прижалось ко мне там, я просто застыла растерявшись. Лонгвей стал целовать моё лицо, прикусив губу, проник в мой рот языком. Я забылась в этом поцелуе. Не сразу даже почувствовав, что Лонгвей двинулся вперед, там внизу. Необычное чувство наполненности и вовсе никакой боли, меня удивило. И тут же все прекратилось. Но под моими руками тело Лонгвея затряслось просто. Он так напрягся, что я словно каменную статую сейчас обнимала.
С шипением выдохнув сквозь стиснутые зубы, он снова качнул бедрами, и то чувство наполненности вернулось. Но теперь я поняла, что он делает. Он входил в меня постепенно, сдерживаясь и давая привыкнуть. Чуть больше продвинувшись на этот раз. И вышел быстрее. Снова толкнувшись вперед почти сразу.
Я пока ничего особенного не чувствовала. По крайней мере, особенно приятного. Лонгвей опять качнулся, и я ощутила беспокойство, ощутив его ещё глубже, он не слишком большой для меня? Он снова задрожал, дыша часто.
— Ты такая тесная, — выдохнул он и опять скрипнул зубами.
Еще один толчок, и я уже почти испугалась. Это ещё не всё? Это вообще возможно?
И тут я почувствовала ту самую боль. Уже притухшее немного возбуждение смыло просто резким всплеском, когда Лонгвей толкнулся в меня в очередной раз. Я инстинктивно попыталась отодвинуться, оттолкнуть его от себя и из себя. Но он не позволил. Подсунув ладонь мне под спину, прижал к себе, не давая возможности двигаться.
И тут же принялся целовать. Так же резко, как возникла, боль ушла. Лонгвей, наверное, это почувствовал. Прижимаясь так близко нельзя было не ощутить, что я немного расслабилась. Взяв мою руку, он снял её со своей шеи, прижав к кровати над моей головой. Так же и вторую руку зафиксировал.
— Даже не надейся, что я сейчас остановлюсь, — рыкнул он мне в ухо.
Главная причина этого была даже не в том, что болевые ощущения исчезли. Внутри все сжалось от этого его тона и голоса рокочущего. Его поцелуи словно жестче стали, в нём такое напряжение чувствовалось, что не подчиниться ему было очень сложно. Я среагировала больше инстинктивно, немного изменив позу, подстроившись под него. Приподняла чуть ноги, согнув в коленях. И при новом толчке, невольно выгнулась прижимаясь к нему грудью. Почему-то дыхание сбилось. Вроде бы ничего особенного. Точно не больно. Новый толчок уже быстрее последовал, и появилось непонятное чувство. От горячего дыхания Лонгвея по спине мурашки побежали, перерождающиеся в дрожь, проникающую уже глубже, чем кожа.
Лонгвей просто впился в мой рот своим. Целуя почти болезненно. И все ускоряя и ускоряя толчки. Мне казалось, что мурашки уже по мышцам пробегают. Эта щекотка была приятна и какая-то неполная одновременно. Вызывала беспокойство и нетерпение. Но как их унять, я не совсем понимала. Это чувство росло, словно втягивая меня всё глубже и глубже в себя.
Лонгвей опустил руку и приподнял мою ногу выше. Одновременно снова толкнувшись, как-то особенно глубоко.
— Ах!
Я задохнулась. Он словно задел какую-то точку, от которой всё тело задрожало. Захотелось исчезнуть. Слишком сильно. Слишком… приятно. Пугающе приятно. Лонгвей сильнее сжал мою ногу, поднимая её ещё выше. И вдруг изменил ритм. Теперь толчки стали такими частыми, что это чувство, что я задыхаюсь, возросло в разы. Кажется, каждая мышца натянулась дрожа. Я боялась, что просто не выдержу. Это слишком… слишком… так не бывает!
Отпустив мои руки, Лонгвей просунул руки мне под ягодицы, хрипло дыша, и кажется, вовсе не собираясь заканчивать эту пытку. То, что может быть мучительно хорошо, только тогда я и узнала. Я кусала губы, стараясь не стонать, но это не особенно хорошо у меня получалось. А когда Лонгвей снова изменил ритм, и вовсе вскрикнула, не сдержавшись. Слишком сильно… Слишком глубоко. Мне не выдержать такого болезненного удовольствия. Но оно только нарастало, захлестывая всё больше и больше.
Я вцепилась Лонгвею в плечи, чувствуя, что ещё немного и просто рассыплюсь на куски. И тут словно вспыхнула. Сразу, от кончиков пальцев к центру, ослепляя болезненно приятной и невыносимо горячей волной, зацепившей каждый нерв, каждую клеточку.
Как верно говорят об этом французы — «маленькая смерть»…
20 глава
Пока мир прекращал свое вращение вокруг меня, становясь в привычные рамки, прошло несколько минут. Пульс и дыхание выровнялись постепенно. Я повернула голову, чтобы посмотреть на Лонгвея. Он лежал на спине рядом и, словно почувствовав мой взгляд, тоже повернул голову ко мне.
Я просто не знала, что сказать в тот момент. Всё наши запутанные отношения сейчас отодвинулись в сторону. Эта новая ступень была ещё слишком не понятна.
И вдруг Лонгвей отвернулся от меня. Ещё и глаза закрыл, положив руку сверху.
— Иди в душ, — его голос прозвучал напряженно.
Я… растерялась? Оскорбилась? Сама не знаю, что почувствовала в тот момент. Только послушно поднялась, прихватила свою рубашку с пола, прижала её к груди, чтобы прикрыться хоть немного и быстро ушла в ванную. Закрыв за собой дверь, застыла, глядя перед собой и ничего не видя на самом деле. В голове была пустота. Но я знала, что это ненадолго. Просто я пока отталкивала от себя вопрос, на который у меня не было ответа.