– А как у них было с интеллектом? – спросила я.
– Ты имеешь в виду, насколько умными они были? – уточнил он. – Насколько я знаю, в этом плане ничем особым они не выделялись.
Такой ответ меня сильно разочаровал.
Мне так хотелось получить доказательства, что все мои достоинства являются врожденными и переданы мне с кровью, что они не обусловлены какими-то внешними причинами. В душе мне было очень горько оттого, что даже интеллект и тот мне даровали не биологические родители.
Размышляя об этом, я вынуждена была признать, что моя сообразительность происходит вовсе не от природы, я стала настолько умной благодаря усилиям приемных родителей, которые вложили в меня немало труда.
В свое время мама-директор давала мне такие наставления: «Первый иероглиф в слове „учиться“ означает знания, которые ты принимаешь от учителя, а второй иероглиф означает знания, которые ты накапливаешь самостоятельно. Например, когда учитель объясняет новое слово, то, разбирая иероглифы, из которых это слово состоит, он опирается на те значения, которые уже попадались в ранее изученных словах. В результате ты узнаешь два значения одного и того же иероглифа. Но на самом деле иероглиф двумя значениями не ограничивается, их может быть и три, и четыре, просто учитель о них не рассказывает. А все почему? Возможно, он планирует сделать это позже, а возможно, и сам других значений не знает. Не стоит думать, что все учителя в вашей школе обладают глубокими познаниями, далеко не факт. Некоторые могут рассказывать лишь про то, что написано в учебнике, и все. А спроси их о чем-то, что находится за школьными рамками, так они могут чего-то и не знать. Как же тогда быть? Работать со словарем! Будешь работать со словарем, узнаешь даже о том, о чем не рассказывает учитель. Так что второй иероглиф в слове „учиться“ означает не только повторение пройденного, но еще и развитие способности к самообразованию».
С тех самых пор, закончив с домашней работой, я обычно обкладывалась словарями.
Приемный отец тоже давал кое-какие указания.
Он говорил так: «Сами по себе математические тесты бессмысленны, они имеют смысл, лишь когда развивается способность к заключениям. Глядя на тестовые задачки, в первую очередь следует отбросить самые простые, поскольку никаких способностей они не разовьют. Если в тесте нет сложных задач, особенно таких, в которых за ошибку снимается больше десяти баллов, то главный экзамен ты, скорее всего, не сдашь. При решении сложных задач, когда простая логика не помогает, ты доходишь до решения своим умом. Только при таком подходе время тратится не зря».
Слова приемного отца сыграли решающую роль в том, что по математике я успевала лучше всех.
В школьные годы я не только прочла много книг, но еще и пересмотрела много фильмов. Частенько я была среди первых зрителей свежих кинолент, которые выходили в прокат в нашем городе. Чтобы оказаться на концерте известных певцов, я много раз в компании одноклассников из семей кадровиков отправлялась в Линьцзян – при этом меня не останавливало, что субботу и воскресенье мне приходилось проводить на речном пароходе.
В старой образцовой школе учились не только дети уездных и волостных чиновников; большинство ее учеников все-таки составляли хорошо успевающие ребята из простых семей. В младших классах я с ними общалась, а вот в средних уживаться в их компании у меня не очень-то получалось. У нас было мало общих тем для разговоров, а общих увлечений и того меньше; общаясь друг с другом, мы всегда чувствовали дистанцию. Если я и старалась сблизиться, это не решало проблемы. К тому же им самим в моей компании было неуютно. Поэтому, уже начиная со второго года обучения в средних классах, моими друзьями были лишь дети кадровиков. Вскоре в нашу компанию добавилась дочь начальника волостной управы – поговаривали, что ее отца ждало повышение до заместителя начальника уезда, – но его так и не повысили, поэтому она нашу компанию тактично покинула.
В один прекрасный день мне купили новый фиолетовый велосипед «Фэйгэ»[25]. В те годы это была очень известная марка. Став обладательницей велосипеда, я начала обследовать старые живописные уголки города. В те времена учеба не вызывала у меня никакого стресса, каждый день оставалось достаточно времени, которым я могла распоряжаться в свое удовольствие. Мне нравилось, как я постепенно взрослею, и при этом ничто меня не обременяло. Я наслаждалась этим периодом, как наслаждается небом птенец, у которого только что окрепли крылья. Мне нравилось в одиночестве кататься на велосипеде по улочками и переулкам, собирая впечатления о Юйсяне.
Историю уезда Юйсянь можно проследить вплоть до династии Мин, однако от этой династии тут остался лишь небольшой каменный мостик да несколько участков разрушенной городской стены. Под мостом тихонько струится мелкий приток реки Цзинцзян, который, пересекая город, впадает в реку. Вода в нем проточная, а потому прозрачная как слеза. С обеих сторон притока высятся небольшие, около полутора метров, стены из булыжника. Во время паводка на реке Цзинцзян ее приток никогда не выходит за пределы стен; а в засушливый период воды в нем и вовсе становится по колено, поэтому дни напролет местная ребятня спускается по ступеням к самой воде и ловит под мостом рыбешек и креветок. Никто из взрослых за детей не переживает, потому как дно здесь совершенно ровное. Руины городской стены густо поросли зарослями вьюнка, иногда тут можно встретить зайцев, а по словам некоторых, так даже и лисиц. Зайца я встречала, но лису мне видеть не доводилось.
В то время в уездном центре уже отстроили новый район, в котором находились дворец культуры, спортивный зал, библиотека, суд, прокуратура и сравнительно большой кинотеатр – то есть все важнейшие учреждения. Кроме того, появилось несколько рядов торговых помещений, соответственно, в городе заасфальтировали улицы и дали им названия.
А вот в старом районе дорог для транспорта так и не проложили, улочки здесь оставались маленькими и узкими, а в переулках жители так и вовсе переговаривались друг с другом через порог или окна. Что улицы, что переулки были выложены либо древней брусчаткой, либо каменными плитами. Из-за этого повсюду разносилось приятное постукивание самодельных деревянных сандалий, что носила местная ребятня. В те годы во всех крупных городах страны внедрялась система так называемых трех гарантий для придомовых территорий[26], которая обеспечивала соблюдение на улицах чистоты, установку баков для мусора, а также уборку от дождевой воды и снега. В Юйсяне система трех гарантий не внедрялась, старый район города всегда блистал чистотой, проблемы с уборкой снега здесь не существовало в принципе, да и вода тут не задерживалась. После дождя мостовые быстро подсыхали на солнце. Даже если и оставались лужи, народ, вооружившись метлами, их разметал, и они тут же испарялись. Если кто-то не успевал привести дорогу в порядок сам, ему помогал сосед. Поскольку улочки здесь были узкими, то придомовая территория для живущих напротив соседей становилась практически общей. Если один из соседей прибирался чаще, то другому становилось совестно, и в следующий раз он старался взять инициативу в свои руки. Что касается мусорных баков, то их, за исключением нескольких мест, здесь не устанавливали. Даже если бы их установили, люди, привыкшие жить с распахнутыми окнами и дверьми, точно воспротивились бы такому – и были бы правы. Поэтому каждый день с утра пораньше появлялся человек, который разъезжал по всем переулкам на трехколесной тачке и забирал мусор. То же самое повторялось в полдень и вечером – три раза в день, в любую погоду. Размещавшиеся на нескольких улицах торговые лавки представляли собой короба без окон и дверей. Внутренняя часть таких лавок отделялась от улицы самыми обычными досками. В погожие дни все доски убирались, и лежавший внутри товар был виден как на ладони. А вот в пасмурные дни каждый из хозяев сам решал, сколько досок ему убрать. Поскольку устройство у всех лавок было одинаковым, то выглядели они весьма однообразно. Чтобы избежать схожести, продавцы стали выражать свою индивидуальность прямо на досках-перегородках: одни рисовали на них узоры краской, другие что-то вырезали. Лично меня такие улочки привлекали больше всего.
Еще до моего рождения в нашем доме появилась фотокамера. Когда я начала учиться в средних классах, фотокамера практически полностью перешла в мое личное пользование. Пристрастившись к фотографированию, я переснимала весь город, потратив на это дело немало фотопленок. Покупка пленок, их проявка – все это требовало денег, однако практичность в таких вопросах у меня начисто отсутствовала.
Я частенько извещала маму, что у меня закончилась фотопленка, и буквально через пару дней та появлялась в моей прикроватной тумбочке.
Если же я говорила, что у меня закончились деньги на проявку и печать, то тут же, опережая маму, спохватывался папа: «Нет-нет, зачем ты взяла кошелек, сейчас моя очередь дать ребенку денежку».
Не знаю, как так получилось, но вскоре я тоже стала в городе важной персоной. Меня хорошо знали некоторые продавцы, я даже что-то брала у них в долг. Случалось, про свой долг я забывала, чего не скажешь о продавцах, и тогда, увидав мою маму, они с улыбкой ей сообщали: «Ваша дочка кое-что у нас покупала». Мама тоже улыбалась и, отдавая деньги, приговаривала: «Что ты будешь делать, неразумное дитя».
Дома она меня наставляла: «Это некрасиво – брать в долг и не возвращать, больше никогда так не делай».
Сказав это, она тут же пополняла мой кошелек.
Помнится, пару лет вместе с нами жил папа.
В Линьцзяне задумали строительство моста через реку Цзинцзян, а заодно и ведущую от него прямо к нашему городу трассу. Это означало, что уже скоро между Юйсянем и Линьцзяном смогут свободно курсировать автобусы, что не только сократит путь, но также и будет способствовать развитию Юйсяня. Этот крупный строительный проект провинциального уровня передали городу Линьцзяну, соответственно, главным ответственным за него назначили моего папу.