В голове невольно всплыли стихотворные строки: «В лодке качаюсь – с кем, неприкаянный, сходен? С чайкой в волнах – как и она, одинок»[40].
Однако я не настолько пала духом, чтобы не знать, что делать дальше.
«Прощай, мой монастырь», – произнесла я про себя.
Затем я развернулась и, таща за собой по утрамбованной дорожке чемодан, словно путешественник, побрела по направлению к центру.
Да, я чувствовала себя монахиней, а ту столовую, которая вот-вот должна была исчезнуть, я воспринимала как монастырь, в котором проходила свой первый урок послушания. И хотя полученные здесь уроки не имели никакого отношения к религии, они показали мне пути, благодаря которым можно стать человеком. В душе я была очень признательна за эти уроки жизни, которым меня не научили мои мама-директор и папа-мэр.
Вдруг я услышала мяуканье.
Наш общий с сестрами Малыш уже совсем вырос и достигал чуть ли не полуметра в длину, питался он в столовой хорошо и рос быстро. Ли Цзюань помогла мне пристроить его в заплечной корзине, из которой торчала лишь его голова. Наверняка он беспокоился, ведь только что знакомые ему люди уехали на каком-то грузовике, с ним осталась только я, да и то моего лица он не видел.
Я переместила корзину перед собой и, поглаживая Малыша, принялась успокаивать: «Не бойся, ведь у тебя есть я».
Он снова мяукнул, словно понял меня.
Это был единственный друг, который сопровождал меня со стройплощадки, и я решила, что мы навсегда останемся вместе и я никогда его не брошу.
Закатное солнце в тот вечер напоминало пламя; оно нависло над городом, словно огромное колесо. Очертания уже завершенных и еще недостроенных высоток лучились ярким оранжевым светом. То и дело на меня накатывали волны морского бриза, отчего воздух казался влажным и соленым. Первое, что мне надлежало сделать, – найти в городе жилье.
По пути я размышляла о людях и об их жизненных путях. Я делала это невольно: то была естественная реакция ума, который не мог сидеть без дела, при этом ему было без разницы, о чем именно думать – о серьезных вещах или о бесполезных вещах, типа что появилось раньше – курица или яйцо.
Мне кажется, у подавляющего большинства людей изначально нет в жизни какого-то определенного направления. Зачастую это направление постепенно вырисовывается уже в процессе жизни. Однако отдельные личности еще в юности знают, какой жизненный путь ожидает их впереди. К примеру, престолонаследник прекрасно знает, что наследует трон; в древности, когда в стране процветала система государственных экзаменов, ученые мужи задавались целью выдержать экзамен, чтобы стать чиновником, – под этим подразумевалось самосовершенствование, налаживание отношений в семье, а также наведение порядка и спокойствия в стране. Целью представлялся собственно экзамен, если же человек его проваливал, то он не мог стать чиновником, соответственно, самосовершенствование, налаживание отношений в семье, а также наведение порядка и спокойствия в стране превращалось в пустую болтовню. Другой пример – Чжоу Эньлай[41], который еще в юности написал дерзновенное, ободряющее стихотворение; свою цель он видел в том, чтобы подключить все науки разом, чтоб спасти от бедности мир, а такие строки, как «трудно наградить героя, что, жертвуя жизнью, бросается в море», говорят о том, насколько возвышенны и чисты были его мысли. Мне всегда казалось, что это стихотворение куда более прагматично, чем знаменитые изречения Чжан Цзая[42].
А что я? Что представляли собой я и моя цель, если я была обычной девушкой, которая просто приехала на заработки?..
Признаюсь как на духу: никакой цели на тот момент у меня не было, я о ней даже не помышляла. К тому же я понимала, что лучше ее не иметь, ведь мечты о ней все равно напрасны.
Все живое в этом мире рождается, чтобы когда-то умереть.
Таким образом, конечное направление человека – это смерть.
Поэтому молоденьким девушкам типа меня, возможно, куда более разумно вместо долгосрочных планов строить краткосрочные.
Да, в то время я думала именно так.
Своей первой жизненной цели я уже достигла, поработав в столовой. Теперь у меня имелось несколько тысяч юаней, которые я заработала честным трудом, поэтому мои надежды, можно сказать, оправдались.
Будучи при деньгах, я ни о чем не переживала, поэтому, уподобившись безмятежному туристу, могла позволить себе неспешную прогулку с чемоданом и висящим спереди Малышом.
Моя вторая цель маячила прямо впереди, она не была каким-то миражом или самообманом из разряда фантазий, этот объект существовал более чем реально.
Город стоял передо мной и с каждым моим шагом становился все ближе. Его приближение целиком зависело от меня – сам он не смог бы сдвинуться с места.
Стоя в кроваво-алом зареве заката, моя цель в торжественной тишине ожидала моего прихода.
Я собиралась в этом городе обосноваться.
Я собиралась найти там вторую работу, надеясь, что заработок на новом месте будет чуть выше.
В тот момент я вдруг осознала, чем именно отличалась жизнь подавляющего большинства людей от жизни уникумов: последние выбирали цель жизни сравнительно рано, а первые ставили одна за другой очень маленькие, но конкретные цели. По мере их достижения у них появлялось ощущение общего направления, и они продолжали плыть по течению. Если же никакого направления они все-таки не ощущали, то никакой трагедии в этом не видели – в точности как я.
Будь жива моя мама-директор, она бы ни за что не позволила мне плыть по течению. Даже если бы я сама того хотела, мне не дали бы этого сделать; мой папа-мэр целиком ее в этом поддерживал, стараясь, чтобы моя жизнь шла по накатанной колее, а не так как сейчас, от одного шага к другому.
Но теперь я больше не относилась к уникумам.
Я перешла в компанию большинства!
Каково это – жить без главного ориентира, имея лишь мелкие пошаговые цели? Мне захотелось испытать это на своем опыте!
Неужели для осуществления самых заурядных целей не требуется добросовестного к ним отношения?
Цель Ли Цзюань – пустить все заработанные большим трудом деньги на лечение отца; ее следующая цель – построить новый дом для всей семьи.
Цель Цяньцянь – купить мобильный телефон; о последующих целях она не говорила.
Целью дядюшки Лю было сыграть свадьбу Лю Чжу.
Целью Лю Чжу было вместе с Цяньцянь переехать сперва в небольшой городок, а потом в уездный центр. Он как-то говорил, что хотел бы сразу переехать в уездный центр, но денег на это пока не хватало.
Моей же целью сейчас было просто дойти до города. Я бы с большим удовольствием подъехала на машине, но мне не встречались машины. К счастью, осталось совсем недалеко, за час я вполне могла преодолеть этот путь. Итак, моя цель была самой легкодостижимой, но и она требовала добросовестного отношения.
Ведь если я элементарно перестану переставлять ноги, вряд ли можно надеяться, что у меня вырастут крылья и я полечу.
– Верно, Малыш?
Я наклонилась к коту и увидела, что тот уже уснул.
Понимая, что могу обеспечить безопасность Малышу, я чувствовала, что не зря живу в этом мире.
Пока я твердым шагом продвигалась вперед, в моей голове всю дорогу роилась куча мыслей – и нужных, и бесполезных. Они рождались сами, и избавиться от них не было никакой возможности…
8
На меня были обращены задники мужских черных туфель на плоской подошве. Такую обувь по большей части носят два типа мужчин – одни из них высокого роста, поэтому каблук им не нужен; а другие – это начальники. Ну а начальники меряются уже не ростом, а своим имуществом. Причем начальники мелкой и средней руки сравнивают имущество, а крупные начальники сравнивают капитал. Будь то имущество или капитал, когда их размер достигает определенной отметки, владельцы все как один становятся высокими, красивыми и талантливыми.
После побега в Шэньчжэнь мне еще ни разу не встречался настоящий босс, хотя я была наслышана о таких от Ли Цзюань, Цяньцянь, а также от отца и сына Лю. Чаще всего мне рассказывала про них Цяньцянь, причем информация из ее уст была самой оригинальной.
Как-то раз она со знанием дела принялась объяснять:
– Мужчины-боссы никогда не станут носить туфли на каблуке, опасаясь, что из-за этого на них будут смотреть свысока. Известные бренды никогда не выпускают для мужчин модели на каблуке выше среднего, поскольку их обувь покупает исключительно элита. В наше время элитарность определяется сугубо количеством денег.
Помнится, Ли Цзюань ее переспросила:
– Ты так в этом уверена?
На что Цяньцянь тут же ответила:
– Конечно! А вот с женщинами-боссами история другая: если даже они высокого роста, им все равно нравится ходить на каблуках, хотя бы ради того, чтобы казаться выше мужчин, у которых есть деньги. Знаете, почему раньше говорили, что красавицам выпадает горькая судьба? Да потому что в те времена, какими бы красивыми женщины ни были, у большинства из них денег не водилось. Пусть даже они принадлежали к богатому роду, сколько бы денег в их семье ни имелось, они все равно ими не распоряжались. Сейчас времена изменились: появились женщины, которые стоят миллионы, а то и десятки миллионов, и в будущем их число только возрастет, количество денег, которыми они владеют, также увеличится. Все эти дамочки любят носить туфли на высоком каблуке, тем самым они как бы хотят сказать – я и так самодостаточна, мне нет нужды греться в лучах славы какого-то мужчины.
– А почему бы низкорослым начальникам-мужчинам не носить обувь со скрытым каблуком? – задала я глупый вопрос.
– Ой, да его же сразу засмеют другие начальники! Разве с таким можно иметь дело? – ухмыльнулась Цяньцянь моей наивности.
Ли Цзюань ей возразила:
– Вообще-то женщин-начальниц мне видеть приходилось, в наших краях одна такая управляет угольной шахтой, ее состояние измеряется десятками миллионов, но что-то никто ее на каблуках никогда не видел.