Дверь в гостиницу уже была закрыта. После половины одиннадцатого хозяева запирали ее изнутри. Но у меня был ключ – зная, что я возвращаюсь с работы в первом часу ночи, хозяева доверили мне один из ключей. Так им было гораздо удобнее, поскольку у них пропадала необходимость всякий раз вставать среди ночи на мой стук. Когда я открыла дверь, Яо Юнь затащила внутрь своего друга, что стало для меня полным сюрпризом. Сняв туфли за порогом, она взяла их в руки. Это были красные туфли на высоком каблуке, что привело меня в полный ступор. Чмокнув меня в щеку, Яо Юнь тихонько шепнула мне «спокойной ночи» и с туфлями в одной руке, таща за собой друга, крадучись заскочила в свою комнату. Все это произошло настолько стремительно, что на какой-то момент я просто остолбенела.
Зайдя в комнату и взяв на руки Малыша, я уселась на кровать, и тут меня стала терзать мысль: ведь если бы Яо Юнь за мной не пришла, ей бы не удалось так удачно провести в гостиницу своего друга. Кроме того, ее красные туфли на шпильке напомнили мне те самые туфли, которые я наблюдала через свое окошко. Сам собой напрашивался вывод, что той девушкой за окном была она, а мужчиной в туфлях на плоской подошве – тот самый молодой человек, которого она затащила к себе.
Не знаю почему, но мне вдруг очень захотелось, чтобы теми влюбленными, ноги которых я наблюдала, лежа на кровати, оказались Яо Юнь и ее молчаливый приятель.
Я не могла понять наверняка, что именно крылось за всей этой историей с зонтиком и проводами до порога гостиницы – дружеские чувства или же использование меня в корыстных целях. Конечно, мне бы хотелось верить в первое. Но если бы даже меня и правда использовали, я бы ничуть не рассердилась. Напротив, мне это казалось сущим ребячеством и уже потому выглядело милым.
Наверняка я понимала одно: ей не повезло в жизни так, как мне, – ей никто не оставил ста с лишним тысяч.
Размышляя об этом, я почувствовала, как во мне зреет некоторое превосходство.
Вместе с тем я понимала, что этой приехавшей с северо-востока девушке, в семье которой образовалось сразу два безработных и которая, как и я, отправилась на заработки в далекий Шэньчжэнь, любящий мужчина был просто необходим. Ничего страшного, что у нее появился приятель, и даже не проблема, что он оказался прямо у меня за стенкой.
Мое мизерное чувство превосходства стало рождать у меня всякие фантазии: я додумалась до того, что представила себя ангелом, чья миссия заключалась в том, чтобы сделать подругу хотя бы чуточку счастливее, и даже если это счастье было мимолетным и микроскопическим, пока оно помогало ей преодолевать невзгоды, оно соответствовало воле Всевышнего.
И это при том, что я была далека от какой-то религии.
Удивительно, с чего вдруг меня посетили подобные мысли, похоже, я даже разделяла с ней это счастье – разве не так? Ведь не будь у меня ключа, она бы даже не подумала взять и среди ночи привести в гостиницу мужчину.
Чтобы и дальше приносить ей эту маленькую радость, я готова была и дальше проворачивать этот трюк с ключом.
На следующий день я, как всегда, припозднилась с подъемом.
Похоже, она уже узнавала меня по шагам: ее дверь открылась ровно в ту секунду, когда я проходила мимо ее комнаты, возвращаясь из умывальной.
Не переступая порога, она произнесла:
– Хочу с тобой поболтать.
– Хорошо, – несколько удивившись, дружелюбно ответила я.
– Где лучше – у тебя или у меня? – спросила она.
– У меня кот, но если ты не против котов…
Не успела я договорить, как она тут же произнесла:
– Обожаю котов, у меня дома тоже кот.
– Тогда пойдем.
Пропустив меня вперед, она, прихватив какой-то пакетик, зашла следом, при этом ее дверь осталась открытой.
– Ничего, что твоя комната открыта настежь?
– Все равно мы тут с тобой одни, от кого закрываться, а так хоть сигаретный запах уйдет.
– Ты куришь? – спросила я.
– Бывает, особенно когда сильно скучаю по дому.
Она поставила пакетик на стол и сказала:
– Тут хворост и соевое молоко. Не знаю, любишь ли ты это, но заодно решила прихватить. Ешь, пока не остыло.
– Вот спасибо, конечно, люблю, тогда я сперва поем.
Я уселась на стул и принялась уминать завтрак.
Малыш уже давно никого не боялся, а потому первый подошел к гостье.
Она уселась на краешек кровати, взяла Малыша на руки и, поглаживая, стала рассказывать, что с детства любит котов, что у нее дома остался кот, которому вот-вот исполнится десять лет, что у него сахарный диабет и из-за этого он ослеп. Она рассказала, как сильно скучает по своему слепому коту, а также о том, что собирается побольше заработать, чтобы его вылечить. В ветклинике ей сообщили, что за лечение кота потребуется выложить минимум сто тысяч.
Такая преданность коту меня глубоко тронула.
– Ты из каких краев? – поинтересовалась она.
– Из Гуйчжоу.
– Говорят, Гуйчжоу – бедная провинция.
– В деревнях так и есть.
– Но ты, похоже, не из деревни.
– Мне повезло, я городская.
Глянув на книжки, лежавшие в изголовье кровати, она снова спросила:
– Любишь читать?
– Это просто романы, с детства тянет к развлекательному чтиву, меня уже не переделать.
– Читаешь Цюн Яо[49]?
– Нет, иностранцев.
– Твои родители из интеллигенции?
Такого вопроса я не ожидала, поэтому, замешкавшись, решила подыграть:
– Можно сказать и так, они школьные учителя.
– А сама ты, выходит, студентка?
– Да, – мне пришлось снова соврать.
После побега из дома я уже неоднократно лгала, в том числе общаясь с Ли Цзюань и Цяньцянь, постепенно я даже перестала этого стыдиться. Я старательно избегала разговоров о семье, поскольку именно эта тема вынуждала меня на обман. Одно дело – просто симпатизировать какому-то человеку и относиться к нему с душой, и совсем другое – рассказывать ему всю подноготную. Я такие вещи разделяла очень четко. И пускай мне нечего было стыдиться, история с моим прошлым причиняла мне боль.
– Зачем ты тогда приехала в Шэньчжэнь и нанялась…
– Сиделкой?
– Ничего, что я спрашиваю?
– Ничего. Я приехала в Шэньчжэнь, чтобы… в общем, мне хотелось расширить кругозор и своими глазами увидеть, как строится новый город…
Я говорила явно не то, что думала, но подала это как самую настоящую правду.
– Завидую я тебе, вот бы и мне так пожить в свое удовольствие, но у меня единственная цель – заработать, здесь все соревнуются друг с другом, ужас!
В ее голосе послышались нотки печали.
Мне тоже немного взгрустнулось. Я бы многое отдала, чтобы мои родители и правда были бы простыми учителями из Юйсяня, тогда я бы избежала всей этой неловкой ситуации. Но от судьбы не убежишь, так что все мои надежды обернулись пустыми грезами. Как и она, я тоже приехала в Шэньчжэнь из-за денег. Если я не научусь зарабатывать самостоятельно, то с какой совестью буду и дальше тратить деньги приемного отца?
Я угодила в ловушку собственной лжи. К счастью, все это время я постоянно что-то жевала, а потому отвечала урывками. Когда какой-то вопрос ставил меня в тупик, я делала вид, что увлеклась едой и потеряла нить разговора.
К тому времени, когда я все доела и допила, устроившийся у нее на коленях Малыш успел задремать.
– Мы с ним работали на заводе у одного мастера. – Яо Юнь вдруг резко сменила тему, лишив меня дара речи.
Я дружески улыбнулась, словно давая понять, что так и подумала. На самом деле меня совершенно не интересовало, что там у нее с этим парнем. Если уж на то пошло, кроме родственников, меня вообще никто не интересовал. Ох уж эти родственники! В отличие от меня, у нее хотя бы были дом и семья. А где находится мой дом? Считались ли моими родственниками, в строгом смысле этого слова, чужой по крови папа-мэр или родные по крови, но совершенно чужие люди из Шэньсяньдина?
Этот вопрос уже стал для меня загадкой Сфинкса[50]. Сколько раз мне хотелось дать на него однозначный ответ, но всякий раз я заходила в тупик.
В тот момент в моей душе вдруг зародилась зависть – она была такой же естественной, как и мое превосходство из-за наличия некоторых сбережений.
– Мой дед всегда считался передовиком и среди слесарей слыл первым из первых. Моим мастером был ученик деда, который учился у него вместе с моим отцом. Так вот, я и он были любимчиками нашего мастера. Он – слесарь в седьмом поколении, а я – в десятом, поняла? – неутомимо разглагольствовала Яо Юнь. Очевидно, ей очень хотелось высказаться.
Я закивала, показывая, что вся внимание, изо всех сил изображая идеальную слушательницу.
Она пояснила, что он слесарь четвертого разряда и до увольнения входил в техническую элиту завода. Сама она была слесарем второго разряда, но ее уровень тоже считался высоким: если бы не увольнение, то через пару лет она бы дослужилась до третьего разряда и тогда уже могла бы готовить учеников…
Хотя при перечислении заводских специальностей привычно начинают с токаря, за которым следуют слесарь, фрезеровщик и строгальщик, на самом деле именно специальность слесаря впечатляет больше всего, потому что слесарь одновременно должен быть безупречным токарем, а кроме того, уметь работать на фрезеровочном и строгальном станках. К слесарям предъявляются самые разнообразные технические требования, и экзамены у них самые строгие. Но, с другой стороны, и зарплата у них повыше…
В жизни своей я никогда не бывала на заводах, а потому понятия не имела, о чем она вообще говорит. Но постепенно у меня к этой теме пробудился интерес, по крайней мере, из такого разговора я могла узнать что-то новое.
«Но разве кто-то мог предвидеть такое? Стоило только Китаю открыться, как мы вдруг узнали, что наша промышленность отстала на десятилетия, оказалось, что в развитых странах уже давно используются конвейерные линии, а уровень механизации достиг более девяноста процентов. В результате наш завод обанкротился и был продан, нас двоих уволили. В наши дни нам негде себя проявить как специалистам. Даже не ожидала, что он тоже приедет в Шэньчжэнь, а тут недавно мы случайно столкнулись на улице. Чтобы заработать побольше, он вкалывает то на одной, то на другой стройплощадке. Даже на праздник решил никуда не уезжать, устроился на этот период охранником. За эти два месяца ему заплатят в двойном размере, когда стройплощадки снова заработают на полную мощнос