Я направилась к лестнице, ведущей в спальню, а Ли Цзюань, обращаясь к мужчине, сделала жест, приглашающий на выход.
Наша надстроенная комната, в которой можно было лишь лежать и сидеть, занимала около тридцати квадратов, что по площади было гораздо больше, чем комната в гостинице. Кроме невозможности распрямиться в полный рост, в остальном для двух работающих девушек здесь было вполне неплохо, более того, у каждой из нас имелось личное пространство. По обеим сторонам комнаты тянулись полочки, предназначенные для всякой всячины, книжек и одежды; в самом центре располагался стол с выдвижными ящичками, за которым можно было и поесть, и позаниматься. Вся мебель была изготовлена из неокрашенного дерева, сохранившего натуральный цвет и текстуру. Ничем синтетическим здесь не пахло, только деревом.
Помнится, когда я только-только приехала в Шэньчжэнь и вместе с Ли Цзюань и Цяньцянь ютилась в кузове грузовика, там вообще было не развернуться. Кто бы мог подумать, что спустя год с небольшим мы с Ли Цзюань откроем свой мини-маркет и нам больше не понадобится тратить деньги на аренду жилья. Теперь я с благодарностью оценила свою трудовую жизнь и вдвойне прониклась любовью к Ли Цзюань. Если бы в моей жизни не было Цзюань, разве бы я осмелилась стать маленьким боссом? Даже имей я желание и необходимую сумму денег, отваги и сил на такое у меня не хватило бы!
Когда я спустилась вниз, Ли Цзюань уже заварила для нас две коробки лапши.
– Что скажешь? – спросила она.
– Похоже на сон, но это лучше даже самого прекрасного сна.
Цзюань рассказала, что мужчину из Шэньсяньдина зовут Чжан Цзягуй, он приехал в Шэньчжэнь, когда тот только-только начинал строиться, к настоящему моменту он уже основал небольшую транспортную компанию, в которой числилось больше десяти машин.
Мы ели и болтали о Чжан Цзягуе.
В тот момент я и знать не знала, что двадцать с лишним лет назад именно этот человек должен был стать мужем моей старшей сестры, но из-за обвинения в гибели быка его посадили в тюрьму. Позже подобного рода преступления стали улаживать путем денежной компенсации, однако в те годы единственным вариантом был тюремный срок.
– Он тобой очень интересовался, – сказала Цзюань, – спрашивал, откуда ты все-таки родом и почему у нашего супермаркета название «Шэньсяньдин»?
Я невольно напряглась и тут же спросила:
– И что ты ответила?
– Разумеется, что не буду это комментировать. Успокойся, можешь считать, что секрет о твоем происхождении лежит в сейфе, мой рот никому не открыть даже клещами.
Такой ответ меня успокоил.
Чжан Цзягуй показался Цзюань вполне порядочным человеком, и то, что он решил завязать с нами бизнес, являлось не иначе как благим намерением, ничего плохого он сделать не хотел.
– Он сказал, что если сможет иногда привозить нам товары, пускай даже по символической цене, то ему, как шэньсяньдинцу, это будет просто приятно. Еще он сказал, что для его компании совершенно не имеет значения, сложится у него с нами бизнес или нет. Поскольку он сам себе начальник, ему ничего не стоит поручить любой машине захватить из Шэньсяньдина необходимые нам товары. К чему вести себя как царственные особы и отстраняться от тех, кто тянется к нам всей душой? – с некоторым укором произнесла Цзюань.
– Согласна, – откликнулась я.
Как и предполагала Ли Цзюань, после обеденного затишья покупатели снова пошли к нам бесконечным потоком. Уже поздно вечером перед самым закрытием в десять часов в магазин зашел мужчина, который купил сигарет и целый ящик пива. Ящик стола снова оказался под завязку набит деньгами, и мы снова сложили их в пластиковое ведерко.
Потом Ли Цзюань закрыла магазин и повела меня в небольшой ресторанчик в паре минут ходьбы полакомиться вонтонами[74]. С ее слов, он открывался рано по утрам, завтраки там были на любой вкус, а закрывался он аж в двенадцать ночи, так что мы могли питаться там трижды в день, и по деньгам это выходило не дороже, чем готовить самим.
Но я беспокоилась, что во время Праздника весны все разъедутся по домам и пропитание станет для нас проблемой.
Но она меня успокоила, сказав, что завтра по лунному календарю уже двадцать седьмое число – если ресторанчик до сих пор не закрылся, то наверняка продолжит работать в обычном режиме.
Когда мы, поужинав, вернулись обратно, я, не удержавшись, сказала:
– Если бы сейчас еще и принять душ, то о лучшем и мечтать было бы нельзя.
– Твоя прекрасная мечта осуществима, – ответила Цзюань.
Она заставила меня закрыть глаза и куда-то потащила, обходя стеллажи с товаром.
– Ну, хозяйка, принимай работу.
Я открыла глаза и увидела, что стою перед отдельным домиком, в котором разместилась самая настоящая душевая.
Изначально ведущая сюда дверь выходила в небольшой дворик, где стояли принадлежавшие закусочной мусорные баки; это место находилось рядом с навесом для велосипедов и принадлежало жителям микрорайона, из-за чего между ними и хозяином закусочной вспыхивали постоянные ссоры. Когда же Ли Цзюань решила обустроить здесь душевую, то соседи не только не стали возражать, но даже поддержали ее идею.
– Мойся себе сколько хочешь, хозяйка, бойлер совершенно новый, размещен снаружи. Подержанный я брать не решилась, поскольку это небезопасно. Как говорится, деньги, которые надо потратить, экономить не стоит, а сэкономишь, так наживешь проблем. Разве можно жить на юге, не имея возможности помыться? Глянь-ка, окошечко тут не такое уж и маленькое, так что вентиляции вполне достаточно…
Не дождавшись, когда Цзюань договорит, я принялась стягивать с себя одежду. С того дня всякий раз, когда я принимала душ в этой крохотной душевой, я получала свою крохотную долю счастья; ведь эта комната, как и супермаркет, принадлежала только мне и Ли Цзюань, и без нашего разрешения вход туда посторонним был запрещен.
Потом в душевую пошла Ли Цзюань, а я поднялась в нашу спальню.
Дождавшись, когда она тоже поднимется наверх, я принялась словно на допросе сверлить ее взглядом.
– На такой ремонт денег, которые я тебе дала, точно бы не хватило. Говори уже прямо, у нас есть долги? – спросила я.
– Разве ты не подкинула еще восемь тысяч? – смеясь, спросила она.
– Они бы всего этого не покрыли.
– Клянусь, что мы с тобой никому не должны ни фэня[75]… просто я… всего лишь…
– Пустила в ход свои неприкосновенные десять тысяч?
Понимая, что меня не обмануть, она молча кивнула.
– Цзюань, ты, ты… – У меня защипало в носу и перехватило дыхание.
– Если считаешь, что на что-то я потратилась зря, только скажи. Если так, пусть эти расходы лягут на меня, я возражать не буду…
– Цзюань, да я в жизни не забуду всего, что ты для меня сделала! – воскликнула я.
Она неожиданно расхохоталась, потом поцеловала меня и радостно заявила:
– Вообще-то я старалась не только для тебя, ведь я, как-никак, твой зам!
После этого мы поставили перед собой по ведерку и принялись считать деньги. Хотя бумажки буквально переполняли ведра, сотенных купюр в них было всего ничего, поэтому выручка оказалась не такой уж большой, в сумме мы не набрали даже пяти тысяч.
– Так классно сидеть в ночной тиши в собственном доме и считать деньги, – произнесла Цзюань.
– Как думаешь, сколько тут чистой прибыли? – спросила я.
– Ну уж точно не меньше тысячи.
– А деньги на взносы ты учла?
Цзюань что-то прикинула в уме, после чего довольно сказала:
– Все равно выходит около семисот юаней, значит, каждая из нас заработала сегодня по триста с лишним юаней, а это, знаешь ли, намного больше, чем мы получали раньше.
Тогда я предложила не делить деньги, а отложить их, чтобы безо всяких задержек исправно вносить аренду каждый месяц в соответствии с контрактом. Затем следовало возместить потраченные ею двадцать тысяч, чтобы она могла и дальше выполнять свой долг перед сыном командира Чжоу. Иначе я бы просто не смогла спокойно спать…
Видя, что я непреклонна, она согласилась.
В свою очередь, она сказала, что деньги понадобятся и на другое, например, нам требовался телефон, причем чем раньше, тем лучше; еще следовало обзавестись кондиционером – после Праздника весны стремительно потеплеет, и без кондиционера в супермаркете будет не выжить. Также нам нужен был детектор банкнот и сигнализация. А еще, как ни крути, хорошо бы купить телевизор, еще лучше, если у нас появятся индукционная плита и микроволновка, ведь питаться трижды в день на стороне все-таки не резон, если же мы начнем готовить сами, то понадобится кухонная утварь…
Наговорившись до поздней ночи, я потом долго мучилась бессонницей. Цзюань уже тихо похрапывала, а мне все не спалось. Не в силах больше это терпеть, я подползла к Ли Цзюань и толкнула ее в бок. Теперь у нас была такая большая спальня, что нас разделяло три-четыре метра, и это было непривычно.
Цзюань потерла глаза и, удивленно уставившись, спросила:
– Ты чего не спишь, привидение?
Приложив палец к губам, я тихо произнесла «тсс».
– Что-то случилось? – спросила она и, резко усевшись, тихонько добавила: – Спокойно, я рядом.
С этими словами она вдруг вытащила из-под подушки кухонный нож.
– Ты… ты спишь с ножом? – перепугалась я.
– Чтобы защищать тебя! Охранять наши деньги! Ты услышала что-то подозрительное?
– Ты меня напугала! – сердито откликнулась я. – Ничего не случилось, убери уже свой нож, я боюсь.
Заметив, что я отползаю назад, она спрятала нож под подушку.
– А вдруг тебе приснится кошмар и спросонок ты примешь меня за какого-нибудь негодяя и прирежешь? – обеспокоенно спросила я.
– А вдруг и правда что-то случится? Как тогда я буду защищать тебя и наши деньги? – задала она встречный вопрос.
Подумав, я предложила прямо завтра купить две бейсбольные биты, чтобы держать их в спальне. По сравнению с ножом спать с битой мне казалось как-то спокойнее.