В воскресенье перед приездом Цяньцянь мы облачились в свои лучшие наряды и сделали легкий макияж.
Я делала это ради приличия, а также из уважения к нашим прежним теплым отношениям.
А вот Цзюань, похоже, делала это, заботясь о собственном имидже.
– Все девушки умеют наряжаться и краситься, нельзя, чтобы на фоне Цяньцянь мы выглядели страшилами! – сказала она.
– Кончай так говорить! – И я легонько шлепнула ее.
На сей раз Цяньцянь пришла без собачки и, к нашему удивлению, безо всякого макияжа, она явно хотела, чтобы нам с ней было комфортно. Мало того что она пришла ненакрашенная, так еще и в обычной одежде. Все это и правда согрело мне сердце. Кожа на лице у Цяньцянь выглядела настолько нежной, что ее хотелось сравнить с очищенным яйцом или гладким, словно лед, нефритом. Кожу на ее изящных ручках мне разглядеть не удалось, потому как их закрывали белоснежные шелковые перчатки, но предполагаю, что руки у нее были не менее ухоженные и нежные.
Я машинально опустила голову и украдкой посмотрела на собственные руки. Из-за того, что целыми днями я перемещала по полкам товары и попутно наводила чистоту, мои руки не просто огрубели, но еще и покрылись мозолями.
Я заметила, что на меня, многозначительно улыбаясь, посмотрела Цзюань.
– Чего лыбишься? – смутившись, тихо спросила я.
– А что, в этой машине нельзя и поулыбаться?
Сказав это, она легонько взяла мою руку в свою и уставилась в окно.
– Ну как вам мое лицо, побелело с тех пор, как мы вместе трудились на кухне? – спросила Цяньцянь.
– Вот-вот превратишься в Белоснежку, – ответила Цзюань.
Цяньцянь рассказала, что за границей колола себе какое-то лекарство, дорогое, но эффект оказался хорошим.
– Ты сделала пластику лица? – неожиданно спросила Цзюань.
Цяньцянь захихикала и восхищенно произнесла:
– У тебя глаз-алмаз, а вот Ваньчжи так ничего и не заметила.
– И правда не заметила, – честно призналась я.
– Просто немножко привела себя в порядок, совсем небольшая операция… Кстати, должна вам признаться, что мы с Лю Чжу развелись, все формальности позади… – резко сменила тему Цяньцянь.
Помня наставления Цзюань, я ничего не сказала в ответ, лишь акнула, чтобы показать, что я ее услышала.
А вот Цзюань нарушила собственные принципы и откровенно выпалила:
– Цяньцянь, он тебе совершенно не подходил, и это хорошо, что вы не стали затягивать с разводом. Но дядюшка Лю неплохой человек, и к нам относился очень хорошо. Поэтому если принимать в расчет дядюшку Лю, ты обошлась с ним и его сыном без должного почтения.
Цзюань говорила прямо как Третья тетушка[87].
– Это верно, но, когда на кону стоят деньги, я не из тех, кто будет тянуть резину, – отрезала Цяньцянь.
При слове «деньги» мое сердце снова сжалось.
Надо сказать, что Цзюань вела себя как настоящая подруга: чтобы вернуть нас в то время, когда все мы были не разлей вода, она всячески старалась нас развеселить – то травила свои дунбэйские анекдоты, то принималась петь на два голоса, а потом и вовсе притворилась, что ее укачало. В итоге я принялась усиленно массировать ей впадину под носом и мочки ушей. Когда же машина остановилась, она тут же поспешила выйти и открыть для Цяньцянь дверцу, притворяясь ее камердинером, чем вызвала любопытные взгляды прохожих.
Цяньцянь, в общем-то, тоже вела себя замечательно – куда бы мы с Цзюань ни предлагали поехать, она везла нас без лишних слов. И даже, когда, приехав в одно место, мы поняли, что оно того не стоило, Цяньцянь сама принялась нас подбадривать, пытаясь вытащить из машины: «Пойдемте, будет классно, надо следовать велению сердца. Вы обе дали четкие указания ехать сюда, неужели мы зря тратили бензин? Я буду только рада доставить вам удовольствие, сегодня моя задача быть вашим хорошим водителем».
Напоследок мы съездили в приморский город Чжухай, откуда открывался вид на Макао. Цяньцянь сказала, что, когда у нас появится время, она готова вместе с нами съездить в Гонконг и Макао, а еще в Сингапур, Малайзию, Таиланд и Японию, причем все за ее счет. По ее словам, в этих городах и странах она еще не была, поэтому ей хотелось бы съездить туда вместе с нами.
Я услышала, как она тихонько шепнула Цзюань:
– Так приятно тратить не свои деньги. Есть мужчины, которым в радость поделиться лишними деньгами, но сколько я в силах потратить одна? Вы же мои сестры, так что пользуйтесь случаем, пусть это будет вам на пользу.
Признаться, такой образ мыслей вызывал у меня отвращение, но слова ее снова тронули меня.
Я заметила, что наши отношения изменились – когда мы втроем работали помощницами на кухне, роль старшей принадлежала Цзюань, в то время как я и Цяньцянь всегда ей подчинялись. Но теперь главной стала Цяньцянь, а я и Цзюань невольно под нее подстраивались. Например, когда она предложила сделать фото на память, мы тут же подошли к ней, оставив место в центре. Раньше в центр обычно становилась или я, или Цзюань, но Цяньцянь этого не делала никогда, поскольку была низенького роста, я же была выше всех. Однако в тот день никакой рост в расчет не принимался, а стоявшая в центре Цяньцянь выглядела там совершенно естественно. Когда же мы сфотографировались, я тут же взяла камеру Цяньцянь и повесила себе на плечо. Ее камера, большая и увесистая, наверняка стоила целое состояние. Похожей камерой снимал Гао Сян, но по размерам она все-таки уступала камере Цяньцянь. В свою очередь, Цзюань купила зонтик и теперь носила его над Цяньцянь, объяснив это тем, что у нее самая белая кожа, которую следует беречь и прятать от солнца.
Обедали мы в Чжухае в самом крутом ресторане морепродуктов. Цяньцянь, как водится, мы усадили посередине. Что бы нам ни приносили, Цзюань даже не смотрела на цену и вела себя совершенно естественно.
Цяньцянь даже пошутила, что та превратилась в большую белую акулу.
Сказать по правде, я тоже наслаждалась трапезой.
Только в пятом часу Цяньцянь наконец доставила нас с Цзюань к нашему магазину.
Когда мы уже прощались с ней у входа, то вдруг услышали грозный рев:
– Хао Цяньцянь, посмотрим, куда ты спрячешься сегодня!
Мы трое удивленно обернулись и увидели неряшливо одетого мужчину с годовалым ребенком на руках, он возник словно из-под земли. Из пластиковых сандалий выглядывали грязнющие ноги, казалось, он не мыл их уже несколько дней. Заросшее лицо обрамляли длинные патлы, выпученные глаза сверкали от гнева. Ребенок на его руках выглядел таким же чумазым и сердитым.
Это был Лю Чжу.
На какой-то момент мы все трое растерялись.
– Цяньцянь, давай бегом внутрь, – скомандовала я.
Цзюань тут же достала ключ, чтобы открыть дверь, но к ней подскочил Лю Чжу и оттолкнул.
Ключ упал на землю.
Когда же я попыталась его поднять, Лю Чжу наступил прямо на мою руку.
К этому моменту Цяньцянь уже овладела собой и, уперев руки в боки, с вызывающим видом сказала:
– Лю Чжу, ты чего задумал?!
– Что я еще могу задумать? – холодно усмехнулся Лю Чжу. – Теперь, когда я нашел тебя, не сдамся, пока не увезу обратно!
Цяньцянь тоже рассердилась и принялась ругаться:
– Тьфу! С чего вдруг? Свидетельство о разводе оформлено, все деньги ты получил, на каком основании? Хочешь ограбить меня средь бела дня?!
– Я раскаиваюсь! Мне не нужны никакие деньги, мне нужна жена! – произнес Лю Чжу.
– Посмотри на себя! Ты достоин иметь жену? Мало того что я родила вам карапуза, обеспечила вас деньгами, а ты снова за свое! Посмотри, до чего ты довел ребенка! И у тебя еще хватило совести прийти к нам?!
Никого из прохожих поблизости в это время не было.
Ребенок признал Цяньцянь и протянув к ней ручонки, принялся плакать: «Мама, мама!»
Мы с Цзюань совсем растерялись.
– Хао Цяньцянь, спрашиваю в последний раз, ты пойдешь со мной или нет?!
Лю Чжу опустил ребенка на землю, его глаза сверкали злобой.
– Размечтался! Даже не подходи – прысну из баллончика!
С этими словами Цяньцянь быстро вынула из сумочки небольшой баллончик и приготовилась защищаться.
Однако Лю Чжу оказался еще шустрее и вытащил из-за пояса нож в ножнах…
Дальше все произошло за считаные секунды.
Сперва мне под ноги полетели ножны, тут же я услышала крик Ли Цзюань:
– Лю Чжу, остановись!
Когда я повернулась в сторону Цзюань, в нее уже глубоко был всажен нож, снаружи торчала лишь рукоятка. Сама Цзюань раскинула руки и, опустив голову, смотрела на рукоятку…
Потом я услышала странный вопль Лю Чжу. Закрыв руками лицо, он крутился на одном месте, пока не налетел на дерево…
Я невольно обернулась в сторону Цяньцянь, одной рукой она все еще сжимала баллончик, а другой обнимала за талию Цзюань. Потом я увидела, как они обе падают на землю.
Перепуганный ребенок сбежал с тротуара на проезжую часть и теперь застыл прямо посреди дороги, крича что-то невнятное.
Тыча в сторону ребенка, Цзюань громко закричала:
– Скорее! Ребенок… его задавят…
По дороге мчался автомобиль.
Я бросилась к ребенку и, подхватив его, перебежала на другую сторону дороги.
Когда я оглянулась назад, то увидела, как Цяньцянь, поддерживая Цзюань, во весь голос кричит: «Кто-нибудь! Помогите! Помогите кто-нибудь!»
В моей голове было пусто.
15
Из-за ножа Лю Чжу Ли Цзюань лишилась левой почки.
По словам врача, нож прошел ее насквозь и, к счастью, попал в почку, а вот если бы удар пришелся в печень, Цзюань бы уже не спасли. Нам также повезло, что Цяньцянь оказалась на машине. Прохожие помогли погрузить Цзюань в салон, и ее вовремя доставили в больницу. Для меня в машине места уже не нашлось, тем более что на руках у меня остался ребенок. Поэтому я в больницу не поехала.
Полицейские прибыли на место оперативно, после чего доставили меня с ребенком и Лю Чжу в участок. Пока допрашивали Лю Чжу, меня почти час тоже мучили вопросами – спрашивали об отношениях с Лю Чжу, о том, кем мне приходится ребенок, что связывает меня с Ли Цзюань и Цяньцянь. Поскольку я оказалась свидетельницей, мне пришлось расписаться на нескольких бланках показаний и оставить отпечатки пальцев.