[89]: на сцену один за другим выходили самые разные люди, которые прямо или косвенно приняли участие в том кровавом уличном инциденте.
Сперва появился дядюшка Лю. Едва увидев меня, он бухнулся на колени, чем изрядно напугал Сяна, который тут же бросился его поднимать.
Заливаясь слезами, дядюшка Лю умолял меня и Ли Цзюань не подавать на его сына в суд.
– Все расходы за операцию и за лечение я возьму на себя. Сяо Фан, если Лю Чжу посадят, что будет с ребенком? Неужели он на несколько лет останется и без матери, и без отца? Ведь это самым ужасным образом повлияет на его будущее. Ведь ребенок ни в чем не виноват!.. – причитал дядюшка Лю, порываясь снова встать на колени и размазывая по лицу слезы.
Успокоив старика, Сян отвел меня в сторонку и тихо сказал:
– Старика можно понять. Если мы все уладим частным порядком, то закона не нарушим.
– Ты можешь пообещать это ему вместо меня и Ли Цзюань?
– Я такого права не имею, ты тоже. Пострадавшей является Ли Цзюань, так что без ее согласия здесь не обойтись, – сказал Сян.
Тогда я пообещала дядюшке Лю, что постараюсь уговорить Ли Цзюань решить дело частным порядком.
– Эх, ну почему этот Лю Чжу оказался таким дурнем? Хорошо еще, что все остались живы, а если бы кто-то погиб, без разницы – я или Цяньцянь, – то раскаиваться было бы поздно! Да и дядюшке Лю пришлось бы только зря вставать на колени…
Ли Цзюань написала на мое имя доверенность с большой радостью.
– Есть ли какие-то новости о Цяньцянь? – спросила она.
– Снова исчезла без следа, – ответила я.
– Не беспокойся, – горько усмехнулась Цзюань, – на этот раз Цяньцянь долго прятаться не будет, думаю, она просто испугалась и решила переждать, пока все утихнет.
– Ты и правда думаешь, что она когда-нибудь сможет показаться нам на глаза? – усомнилась я.
– Сможет, – подумав, сказала она, – это всего лишь вопрос времени, я знаю ее лучше, чем ты.
В те дни произошло еще одно событие, которое вывело меня из себя, – владелец здания задумал продать взятое нами в аренду помещение, потому что ему срочно понадобились деньги. Другими словами, он решил больше не продлевать наш контракт, поэтому мы должны были срочно освободить место. Спрашивалось, куда девать весь наш товар? Я уже не говорю о серьезных финансовых потерях, которые ждали меня и Цзюань!
Уже несколько раз я еле сдерживалась, чтобы не рассказать обо всем Цзюань, но боялась, что она начнет переживать, – а как в такой ситуации не переживать?
В следующие несколько дней мы с Сяном вместо того, чтобы улаживать дела с дядюшкой Лю, разделились и рыскали по городу в поисках места для хранения товаров, однако оба вернулись ни с чем. Такие места были, но их аренда стоила слишком дорого и превышала наши возможности.
Я посетовала на то, что Сян отправил карту назад моему отцу.
Он вместо того, чтобы рассердиться, стал меня успокаивать:
– Ты уже взрослая, нельзя всякий раз, когда у тебя проблемы, обращаться к отцу. А что, если бы у тебя не было такого состоятельного отца? Тем более он тебе не родной, неужели тебе совсем не стыдно тратить его деньги? Да и о моих чувствах хорошо бы подумать. Из любого положения найдется выход, каким бы ухабистым ни был наш путь, мы должны преодолевать его вместе. Если даже где-то на этом пути мне придется тебя нести, то это моя обязанность, и не нужно перекладывать ее на других.
На следующий день мне позвонили из полиции и попросили немедленно приехать, чтобы обсудить одно дело.
Сян вызвался поехать со мной.
В полиции нам рассказали, что к ним приходил адвокат Хао Цяньцянь и заявил, что та готова взять на себя всю финансовую ответственность, поэтому, учитывая наличие ребенка, Лю Чжу выпустили из-под стражи. Отца и ребенка забрал дядюшка Лю.
– Лю Чжу – крестьянин, а для Хао Цяньцянь оплатить все расходы не составит никакого труда, к тому же Ли Цзюань получила ранение, спасая ее, поэтому для всех сторон будет лучше, если мы решим этот вопрос конфиденциально…
– Полностью согласен! – поспешил подтвердить свою позицию Гао Сян.
– Кто это? – спросил полицейский.
– Мой муж, а заодно наш с Ли Цзюань адвокат, – ответила я.
После этого мне пришлось от имени Ли Цзюань на нескольких страницах расписаться и поставить отпечаток пальца.
По дороге из полицейского участка Сян с облегчением произнес:
– Вот это я понимаю. Здорово все разрешилось. Как я и говорил, из любого положения найдется выход, не так ли? Теперь полиция сама решит, когда Цяньцянь можно выйти из укрытия.
Однако, не дождавшись разрешения со стороны полиции, Цяньцянь пришла к нам сама. Когда мы с Сяном вернулись, она уже ждала нас, прохаживаясь туда-сюда перед супермаркетом.
Она не решилась снова приехать на своей красной машине, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ей хотелось поговорить со мной наедине.
Тогда я обратилась к Сяну:
– Нам нужно обсудить наши женские дела, тебе лучше в это не вмешиваться, присмотри пока за магазином.
– Слушаюсь, – отчеканил он.
Я пригласила Цяньцянь подняться наверх.
Когда Сян принес нам чай, Цяньцянь вдруг спохватилась, что не взяла с собой сигареты, и попросила его принести пачку получше.
Гао Сян принес лучшее, что было у нас в магазине.
Когда Цяньцянь сделала затяжку, я, приняв чинный вид, проговорила:
– Слушаю.
Она закатила глаза и огрызнулась:
– К чему такая спешка, можно хотя бы прийти в себя?
– Хорошо, – смутившись, тихо сказала я.
– Никогда в жизни не говорила о серьезных вещах в таком месте.
– У нас с Цзюань здесь спальня.
– И, похоже, не только с Цзюань?
– Да, сейчас я ночую с ним, мне одной страшно.
– Вы… уже расписались?
– Распишемся, как только Цзюань выйдет из больницы.
– Он художник?
– Фотограф.
– Профессиональный?
– Да. Зампредседателя шанхайской ассоциации фотографов.
– Звучит красиво, и как он тебе?
– Мне подходит.
– А куда подевался Малыш?
– Да кто знает, где ему захотелось побегать. Он у нас красавец, мы с Цзюань никогда его не бросим… Давай уже ближе к делу.
– Такое ощущение, что ты нанялась к Цзюань адвокатом, даже манера речи похожа.
– Пока в этой роли могу выступать лишь я. Мне тоже непривычно разговаривать о серьезных делах в таком месте, и все-таки давай начнем!
Пустая болтовня Цяньцянь уже начинала немного раздражать.
– Помнишь, как мы дружили три года назад? Вот уж не представляла, что все так изменится, увы… – Цяньцянь погасила сигарету и вздохнула.
– Ты винишь в этом меня? Или, может, Цзюань? – возмутилась я.
– Не злись, разумеется, виновата я, во всем виновата я. Но ты должна дать мне шанс рассказать все с самого начала, иначе у меня так и останется груз на сердце. И, пожалуйста, когда я буду говорить, не нужно меня перебивать…
– Хорошо-хорошо, я вся внимание, – мое терпение уже лопалось.
– Сперва мы с Лю Чжу и правда действовали по обоюдному согласию. Но с моей стороны это точно было несерьезно. Ну какая мы пара? Просто тогда я уматывалась на работе, чувствовала себя одинокой и пыталась заполнить душевную пустоту. Я всегда следила, чтобы он предохранялся, но однажды недосмотрела и в итоге забеременела. Разве у меня был другой выход, кроме как уехать вместе с ним и родить ребенка? Честно говоря, отношения с моим нынешним путными тоже не назовешь. Я просто любовница, которая зацепилась за женатого мужчину, он меня содержит. Но я такому положению дел безумно рада. Выбирая между праздной жизнью и изнурительной работой, я однозначно выбрала первое и никогда об этом не пожалею. Тем более что он меня любит и готов тратить на меня деньги. Он дал Лю Чжу двести тысяч, чтобы тот меня отпустил. Двести тысяч, разве этого мало? К тому же я оставила семейству Лю этого карапуза, который больше года не давал мне спать, так что в пострадавших тут точно осталась я! На ребенка я претендовать не могу, кому нужна любовница с такой обузой, да мне бы его и не отдали. Ну а призна́ю ли я потом своего сына, это уже другой вопрос…
– Лучше не рассказывай! Не хочу слышать!.. – потеряв над собой контроль, крикнула я и зажала уши.
Тут же послышался строгий голос Сяна:
– Ваньчжи, зачем кричать? Если есть что сказать, скажи нормально. Нельзя так вести себя…
Цяньцянь отхлебнула чай и снова закурила. Попутно она вынула из сумочки какой-то продолговатый футляр, на миг я решила, что она прихватила с собой ручку для подписи бумаг, но, к моему удивлению, она вынула из футляра нефритовый мундштук.
Замечание Сяна меня тут же отрезвило.
– Прости, – тихо сказала я.
В тот момент я вдруг вспомнила Яо Юнь.
И тогда я спросила себя: а чем, собственно, Цяньцянь отличается от Яо Юнь? Почему Яо Юнь я сочувствую, а к Цяньцянь у меня отношение прямо противоположное? Почему Яо Юнь я считаю хорошей, а Цяньцянь – бессовестной? Неужели Цяньцянь и правда такая плохая? Ведь совершенно очевидно, что Цяньцянь рассказывает о себе так же откровенно, как и Яо Юнь! Если бы Цяньцянь заявилась к нам с Цзюань не на машине, а с ребенком на руках, да еще бы попросила пригреть, я бы точно ее пожалела. Почему я готова заботиться о Цяньцянь, у которой все гораздо хуже, чем у меня, и при этом презираю Цяньцянь, которая всю инициативу и ответственность взяла на себя?
Не в силах разобраться сама с собой, я на какой-то миг перестала понимать, что правильно, а что нет.
– Прости… Цяньцянь, прости, я… ведь ты наша с Цзюань сестра… ты… я… – промямлила я, готовая вот-вот разреветься.
Вы только представьте, сестра, с которой когда-то мы делили и радости, и горести, сидела сейчас в святая святых, нашей спальне, куда всем, кроме Цзюань и Сяна, вход был запрещен, и при этом трындела о компенсациях. Это возмущало до глубины души!
Разумеется, меня злило, что Цяньцянь вышла из укрытия только сейчас и вместо того, чтобы сразу перейти к делу, трепалась черт знает о чем. Но главным образом меня злило то, что она хотела встретиться со мной с глазу на глаз, иначе с чего это вдруг она нарисовалась прямо сейчас? Сказать по п