Цзюань озвучила то, что было у меня на уме, поэтому я тут же согласилась; заодно я невольно подумала, что если бы моя вторая сестра была хотя бы наполовину столь же рассудительной и деликатной, как Цзюань, я с удовольствием признала бы ее как свою фактическую сестру, да и Чжан Цзягуй наверняка бы не отказался от ее предложения, вместо того чтобы ограничиться туманным «надо подумать».
На самом деле я не имела никакого понятия, какие у Чжан Цзягуя намерения в отношении моей второй сестры. Ведь фраза «надо подумать» могла оказаться не пустой отговоркой, а вполне серьезным заявлением, и этого не следовало исключать.
Для себя я решила, что пусть он поднимет эту тему сам и хотя бы мало-мальски выкажет желание жениться на моей сестре, тогда и я замолвлю о ней словечко. Но если он промолчит, то это лишь подтвердит, что ее любовь безответна, – как говорится, склонившийся к воде цветок желания полон, но бегущему мимо ручью безразлично. Тогда уж и мне лучше сделать вид, что я ничего не знаю.
Не успели мы и глазом моргнуть, как наступил Праздник весны.
Вечером накануне праздника мы втроем собрались у Сяна – он заранее перетащил в студию телевизор, и пока мы, устроившись перед экраном, лузгали семечки, устроил нам фотосессию. После этого он надел передник и нарукавники и как заправский повар приступил к демонстрации своих кулинарных навыков, а мы с Цзюань продолжали смотреть телик. Когда начался праздничный концерт, мы уже вовсю наслаждались разными деликатесами. После окончания «гала-фестиваля» Сян под треск петард собрался на ночевку в магазин. На пороге я его поцеловала. С таким, как он, в новом году я могла чувствовать полное спокойствие и счастье.
– Не забудь позвонить отцу, – напомнил мне Сян.
– Лучше ты, а от меня передашь привет.
– Все-таки лучше это сделать тебе, – настаивал Сян.
– Какая разница?
– Разница есть, – серьезно заявил он, – разумеется, я позвоню, но ему будет гораздо приятнее услышать твой голос!
– Ну, хорошо-хорошо, сделаю, как ты скажешь. Только не читай мне лекций хотя бы на праздник.
С этими словами я вытолкала его за дверь – ему надлежало вместо меня и Цзюань сторожить наш супермаркет.
Цзюань, чувствуя неловкость, произнесла:
– Может, в магазин лучше вернуться мне, тогда бы вы остались здесь вдвоем? Мне ужасно неудобно, что эту ночь вы проведете раздельно.
– Можешь не переживать, это его заветное желание, разве ты не заметила, он уже прихватил с собой толстенную книгу?
Гао Сян – настоящий книжный червь – обожал читать даже больше, чем я. Он интересовался всем на свете, ему нравились любые книги, он обожал покупать букинистические издания и не жалел выкладывать за них кругленькие суммы.
Дозвонившись до отца, я сразу поняла, что веселье у него идет полным ходом. Как и всегда, он встречал Праздник весны в родных краях. Разумеется, он уже был под хмельком, а потому громким голосом призывал то одного, то другого родственника сказать мне парочку слов, – и мне, само собой, тоже приходилось горячо поздравлять деревенскую родню, с которой я никогда прежде даже не встречалась. Сказать по правде, я на автомате повторяла одни и те же слова; все то, что говорили мне, я не запоминала, все сказанное в одно ухо влетало, а из другого тут же вылетало.
Однако я отнюдь не совру, если скажу, что общение с каждым из родственников отца доставляло мне истинную радость, ведь его родню я считала и своей тоже! Однако после двух бокалов вина у меня немного закружилась голова, к тому же родственников у отца было слишком много, и он явно хотел, чтобы я выслушала каждого.
– Дочка, не клади трубку, с тобой еще хочет поговорить Третий дядюшка твоего старого папки, когда я был мальчишкой, он таскал меня на закорках! Дядюшка, дядюшка, давай сюда, дочка хочет с тобой поздороваться! Эй, дорогая, тебе лучше называть его Третьим дедушкой!..
После этого мне приходилось повторять Третьему дедушке те же самые слова поздравлений по десятому кругу.
– Дочка, последний родственник! Твой сверстник, тоже родился в восьмидесятых, сын моей младшей двоюродной сестры, магистрант архитектурного факультета университета Цинхуа, можешь обращаться к нему… Эй, сестрица, как моей дочери называть твоего сына? Точно, точно, называй его двоюродным братом…
Не имея возможности положить трубку, я продолжала наводить мосты с двоюродным братом. И хотя мы с ним были одного возраста, мой запас поздравлений иссяк, и я действительно не знала, чтобы еще такого пожелать.
Закончив было с поздравлениями по телефону, я сделала глоток чая, чтобы смочить горло, и тут ко мне привязалась Цзюань:
– Вот Гао Сян твоего отца поздравил, а ты, как будущая невестка, разве не собираешься поздравить его маму?
– А не слишком поздно? – решила отговориться я.
– Нет, до часу ночи можно спокойно поздравлять кого хочешь.
– А вдруг она уже легла спать?
– Твое дело – позвонить, а там уж как будет. Тот, кто и правда ложится спать, телефон отключает.
Я вдруг подумала, отец Сяна уже покинул этот мир, а сам Гао Сян не поехал в Шанхай, чтобы встречать праздник вместе с матерью, исключительно из-за того, чтобы остаться со мной. У них дома был стационарный телефон, поэтому мне уже несколько раз приходилось разговаривать с его мамой, моя будущая свекровь всегда проявляла ко мне искреннее внимание, поэтому мне и правда стоило ей позвонить. И хотя можно было отложить это до утра, но вдруг она возьмет и позвонит мне первая?
Не будет ли это означать, что как невестка я окажусь невнимательной?
Я отбросила все сомнения, снова взяла мобильник и набрала номер.
Мама Сяна, на удивление, еще не спала.
Когда я поздравила ее и пожелала всего наилучшего, она радостно рассмеялась. У Сяна было много теток, и, как оказалось, она играла со своими сестрами в маджонг[90].
– Надеюсь, вы простите Сяна за то, что на этот Праздник весны он решил остаться со мной? – произнесла я.
– Ничего, ничего, – ласково откликнулась она, – я сама попросила его остаться с тобой в Шэньчжэне. Мне здесь вовсе не одиноко, меня без конца навещают его тетушки. Все мы уже на пенсии, так что любим собраться и поболтать о наших семейных делах. Подожди-ка, сейчас я их подзову, чтобы они с тобой поздоровались…
Я снова собралась с силами, чтобы теперь поболтать еще и с тетушками Гао Сяна. Когда звонок наконец завершился, я так утомилась, что свернулась на диване калачиком, положив голову на колени Цзюань.
– Ну что, не жалеешь, что послушалась меня? – спросила Цзюань.
– Спасибо.
– Послушав, как радостно ты общаешься с родней, мне тоже захотелось позвонить своим.
– Если считаешь, что это не поздно, то звони, а я пока вздремну.
Я передала ей мобильник, но не услышала, чтобы она набирала номер. Уже закрыв глаза, я спросила:
– Передумала?
– Немножко выпила и совсем забыла, что у нас дома нет телефона.
Когда она передала мобильник обратно, я ласково сжала ей руку и, все так же с закрытыми глазами, прошептала:
– Когда появится время, я поеду вместе с тобой, и мы установим твоим родителям телефон.
– И правда, надо установить, иначе, когда я по ним скучаю, кроме как через письма и не пообщаться.
Мы улеглись на кровать, звуки от петард наконец-то смолкли. В установившейся тишине мы пожелали друг другу спокойной ночи, но вместо того, чтобы заснуть, не открывая глаз, нашли новую тему для разговора – Цзюань вспомнила про Цяньцянь, и в итоге наши рты уже не закрывались. Какие бы случаи мы ни вспоминали, будь то смешные или не очень, все они вызывали в общем-то милые воспоминания. Собранные воедино, они создавали едва ли не ангельский образ Цяньцянь.
Я осознавала, что этот образ никак не связан с настоящей Цяньцянь, но я не понимала, почему в нашей памяти она осталась именно такой.
Шел уже одиннадцатый час следующего дня, когда нас разбудил стук в дверь Гао Сяна.
Приобняв меня на пороге, Сян тихонько прошептал:
– Тебя нахваливали все три моих тети.
– За что? – удивилась я.
– Если кратко, все они считают, что из тебя выйдет замечательная жена.
От этих слов я просияла от счастья.
Пообедав, мы с Цзюань вернулись в супермаркет; она снова улеглась спать, а я, устроившись рядом, принялась читать оставленный Сяном «Сборник эссе» Тургенева.
С первого по третье число мы с Цзюань попеременно с Сяном присматривали за магазином и вместе за столом больше не собирались, зато наконец-то как следует выспались.
Вечером четвертого дня в фотостудию пожаловали приглашенные нами Чжан Цзягуй и начальник Ли. Начальник Ли привел с собой друга по имени Чжэн Ижань, ему было тридцать с небольшим. Будучи учителем английского языка, он снял небольшое помещение и частным образом вел занятия у дошкольников. Сян мне подмигнул, и я сразу поняла, что этот Чжэн Ижань пришел специально ради Цзюань. Цзюань оставалась в полном неведении и именно поэтому проявляла к несколько скованному Чжэн Ижаню чрезмерное радушие. Чем больше пылкости она проявляла, тем застенчивее вел себя Чжэн Ижань; чем застенчивее он себя вел, тем больше внимания старалась ему уделить Цзюань, подыскивая все новые темы для разговора. В конце концов она его разговорила, и Чжэн Ижань стесняться перестал.
На мой взгляд, он, кроме того что был чуть ниже Цзюань, по остальным параметрам, будь то внешность или специальность, прекрасно ей подходил. Поэтому втайне я за нее порадовалась.
Мне хотелось, чтобы Цзюань вышла замуж за интеллигентного и серьезного человека, поскольку это бы помогло усмирить ее горячий нрав. Чжэн Ижань закончил факультет английского языка и уже довольно долго проработал в школе. Мне казалось, он прекрасно подходит моей подруге.
Цзюань поспешила было на кухню, чтобы приготовить пару блюд родной северо-восточной кухни, но Сян и начальник Ли ее остановили. Начальник Ли сказал, что блюда северо-восточной кухни надо тушить, а это требует времени, поэтому попросил ее приготовить холодную закуску попроще, но тут уже возразил Гао Сян: