Пока мы с отцом сидели за столом и разговаривали о том о сем, явился парень из оргкомитета. Прежде чем запустить материалы в печать, он попросил отца проверить несколько страниц со списком имен. Отец вышел из-за стола и сел в сторонке, чтобы внимательно изучить списки. Работа на первом месте – в этом был весь он. Даже если бы он только-только сел обедать, ради работы он бы все равно все отложил.
Уже заканчивая изучать список, он вдруг помрачнел и, подняв голову, холодно спросил:
– Что значит «самозанятая»?
– Ну… Вы сами понимаете, – промямлил молодой человек.
– Нет, не понимаю! Как так получилось, что единственный потомок из рода Фан, проживающий в Китае, причем прямой потомок, обозначен как «самозанятая»? Что о нас подумают гости? – с каменным лицом произнес отец.
– Ну… тогда дайте четкие указания, как сменить формулировку, – несколько растерянно предложил парень.
– Пап, ну это так и есть, не нужно ничего менять, – сказала я.
– Оставлять это в таком виде нельзя, это не шуточки, – ответил отец.
– Пожалуйста, не сердитесь, меня назначили совершенно случайно, я человек неопытный и к тому же не совсем в курсе.
– Вы тут ни при чем, а что касается формулировки, надо «самозанятую» исправить на «внештатный сотрудник»; и что касается сведений об образовании, то длиннющая фраза «проходит обучение в вечернем университете» тут абсолютно ни к чему, напиши просто «университет» – и точка…
Тут он повернулся ко мне и спросил:
– Дорогая, я просил тебя захватить несколько хороших фото, ты не забыла?
– Нет. Отдать прямо сейчас?
– Будь так любезна.
Пока я шла за конвертом с фотографиями, то услышала, как отец принялся разъяснять:
– Моя дочь – не какой-то там обычный человек. Я вовсе не про то, что она дочь бывшего мэра или дочь нынешнего зампредседателя постоянного комитета СНП; прежде всего она дочь нашей уважаемой Фан Цзинъюй. А Фан Цзинъюй – это не только директор легендарной сестринской школы Юйсяня, но и, как я только что сказал, наследница рода Фан в Китае. Статус ее единственной дочери будет напрямую влиять на настроение потомков Фан, приезжающих для того, чтобы проследить историю своих корней… теперь ты понимаешь, почему я слегка вышел из себя?..
– Понимаю, все исправлю, как вы сказали, – ответил молодой человек.
Чтобы не поставить отца в неловкое положение, я, прежде чем войти в гостиную, намеренно пошумела за дверью и, дождавшись тишины, вошла в комнату.
– Дорогая, ты не против, если я выберу фото сам?
– Так даже лучше, – улыбнувшись, ответила я.
На самом деле я чувствовала себя не в своей тарелке, поскольку действительно была самозанятой, действительно проходила обучение в вечернем университете и действительно была слишком заурядной для членов семейства Фан, и для них моя заурядность и вовсе граничила с посредственностью.
– Дорогая, как тебе это фото?
– Пойдет.
После ухода молодого человека мы с отцом продолжили ужин, но атмосфера за столом уже перестала быть такой приятной, как раньше. Собственно, неприятной она тоже не была, но появилась некоторая напряженность.
Отец объяснил, что в мои основные задачи входит сопровождение гостей женского пола и забота о пожилых дамах, к примеру, где нужно, я должна была поддержать их под руку или послужить слуховым аппаратом.
Я, улыбаясь, кивнула.
– Главное – поменьше говори про себя. Но если спросят, молчать будет невежливо, поэтому отвечай что-нибудь расплывчатое, понимаешь, о чем я? – также с улыбкой наставлял меня отец.
Я продолжала послушно кивать.
– Не переживай, твое дело – маленькое, а когда придет время, твой старый папка специально тебя представит. Я уж постараюсь сделать это получше, чем ты. Что-то ты исхудала, надо эти дни кушать побольше, – сказал отец, передавая мне куриную ножку.
Я же, стараясь показать ему, как рада вернуться домой, уплетала за обе щеки.
Боясь, как бы разговор снова не закрутился вокруг меня (чего я бы точно уже не вынесла), я решила сменить тему и спросила, считает ли он потерю поста секретаря горкома большой неудачей.
И он откровенно ответил:
– Да. Это действительно так. Кто из чиновников не мечтает, чтобы до выхода на пенсию занять главный руководящий пост?
– Это так важно?
– Если не принимать близко к сердцу, то не важно, сейчас твой старый папка уже выбросил это из головы. Но было время, когда эта проблема меня не отпускала. Речь вовсе не о жажде власти, а о том, чтобы сделать побольше хорошего для людей. Понимаешь, дорогая, есть дела, которые под силу разрулить только высшему руководству. Для одних занять руководящий пост – это уже мечта, а другие занимают пост ради определенной мечты, и твой старый папка относится ко второй категории. Но это все в прошлом, так что не будем об этом. Лучше кушай хорошенько, я ведь мастер готовить свиную печенку с перцем, но пока что не видел, чтобы ты ее попробовала, давай-ка я положу… – Его настроение снова улучшилось.
Поскольку время было еще не позднее, после ужина мы перешли в гостиную. По словам отца, эта просторная комната ему очень нравилась. В ней он особо остро ощущал связь с историей и смотрел на вещи с точки зрения прошлого.
Признаться, это меня удивило.
– А зачем смотреть на настоящее с точки зрения прошлого? – спросила я. – Почему бы, наоборот, не смотреть на прошлое глазами современного человека?
И тогда он, вздыхая, ответил:
– В Китае, как и во всем мире, все смотрят на историю с точки зрения современности. Поскольку мы веками оглядывались на историю, это, естественно, сформировало образ мышления, при котором все мнят себя самыми умными и, упиваясь высоким уровнем своего анализа, выдают себя за мыслителей. Но если попробовать посмотреть на настоящее с исторической точки зрения, можно гораздо лучше оценить ход развития общества и его прогресс. Тогда начинаешь понимать, с каким трудом достается все новое и хорошее и как нелегко год за годом двигаться вперед.
Очевидно, что отец уже не раз размышлял над этим вопросом и на этот счет у него накопилось много мыслей.
Отбросив колебания и боясь упустить удачный шанс, я задала ему уже давно мучивший меня вопрос:
– Папа, в Линьцзяне и Юйсяне ты водишь знакомство с чиновниками, бизнесменами, лучшими специалистами разных отраслей, элитой и так далее. Пока ты вращаешься среди них, ты, разумеется, счастлив. Но неужели ты не чувствуешь психологический диссонанс, когда приезжаешь в родную деревню, где тебя окружают родственники, которые не в силах выбраться из нищеты?
Он ответил не сразу и сперва вытащил портсигар.
Я поднесла ему зажигалку.
Сделав пару затяжек, он запрокинул голову и, глядя в потолок, произнес:
– Увы, дорогая, ты нашла самую болевую точку своего старого папки. Разумеется, я чувствую этот диссонанс, но я говорю своим родственникам о том, что правительства всех уровней действительно много делают для того, чтобы шаг за шагом искоренить в народе бедность и страдания…
– Ты выступаешь перед ними, как на собрании с докладом?
– Конечно же, нет. Я касаюсь этого во время застолий, новогодних визитов или пока мы просто болтаем, собравшись у печки…
– И они верят?
– Полагаю, что да. Ведь я не только бывший мэр, но еще и их родственник или друг детства, а это совсем другой уровень доверия. К тому же я владею некоторыми цифрами, фактами…
– Но какое отношение все эти цифры и факты имеют к ним?
– Их жизнь ведь тоже меняется: девушки стали носить золотые цепочки и кольца; парни вполне себе могут позволить мопеды; курильщики с простого табака перешли на сигареты; среди молодежи появились студенты университетов; среди уезжающих на заработки есть те, кто получил определенные навыки и стал хорошим специалистом…
– Лучше не продолжай. Тогда последний вопрос…
– Дорогая, может, тебе стать журналисткой?
– Это не интервью, последний вопрос касается меня. Скажи, какие надежды вы с мамой-директором возлагали на меня?
– Когда именно?
– Когда я была маленькой.
– А конкретнее?
– Лет до десяти.
– Я отвечу так: до того, как ты пошла в третий класс, единственное, что нас заботило, это как заложить в тебя основные принципы жизни и сделать тебя здоровой и счастливой. И только когда ты пошла в пятый класс, мы стали задумываться о твоем будущем. – С этими словами отец вынул из портсигара еще одну сигарету.
– Папа, ты же только что покурил, – сказала я, отнимая у него сигарету.
– Позволь мне еще одну, – попросил он.
– Сперва ответь на вопрос.
– Хорошо. Но когда я отвечу, ты должна вознаградить меня независимо от того, понравится ли тебе сказанное.
– Так и быть.
– В то время мы больше всего надеялись, что ты поступишь в какой-нибудь хороший университет. Причем мы не думали про университет Цинхуа или Пекинский университет, а имели в виду такие вузы, как Фуданьский университет, Пекинский педуниверситет, Народный университет, Университет Сунь Ятсена, – нам хотелось, чтобы ты стала профессором. Но мы мечтали об этом отнюдь не ради того, чтобы потешить свое эго. Нам просто казалось, что тебе такой вариант подойдет лучше всего. Когда ты поступила в Гуйчжоуский педуниверситет, мы отнюдь не расстроились, ведь путь к мечте можно осуществить в несколько этапов. К примеру, потом ты могла бы поступить в магистратуру, а после этого получить докторскую степень уже в другом университете…
– Прости, папа, я так сильно вас разочаровала… – Я заплакала.
– Не плачь. Я понимаю, почему ты поступила именно так в сложившейся тогда ситуации. Поступи ты иначе, это бы противоречило твоему характеру…
С этими словами он протянул руку.
Я дала ему сигарету и снова поднесла зажигалку.
Сделав затяжку, он поднялся со своего места.
– Ну а сейчас вы на меня уже не возлагаете надежд? – тихо спросила я.
Прохаживаясь взад и вперед, он сказал:
– Нам уже не дано знать, что там думает твоя мама-директор. Но что касается меня, то кое-какие надежды я все-таки продолжаю на тебя возлагать; более того, я считаю, что, будь твоя мама жива, она бы со мной согласилась…