Цзюань, которую обычно трудно было выбить из колеи, на этот раз находилась в полном смятении – утром, когда она пришла открывать аптеку, то обнаружила под окном пятерых сидевших на корточках подростков, трое мальчиков и двое девочек, которые, перебивая друг друга, сообщили, что хотят увидеть свою тетю Фан Ваньчжи. Оказалось, все они приехали из Шэньсяньдина. Узнав, что их тетя построила в Шэньчжэне собственный бизнес и стала успешным человеком, они примчались в Шэньчжэнь, чтобы тетя нашла для них работу и помогла получить в Шэньчжэне прописку. Судя по их тону, некоторые из ребят предупредили родителей о своем отъезде, а некоторые просто сбежали из дома. Например, один мальчик жил вовсе не в Шэньсяньдине, но тоже учился в Первой школе волостного поселка, что давало ему право называть себя моим земляком.
Вернувшись в Шэньчжэнь, я убедилась, что все они и правда совсем еще дети. Лишь одному пареньку, тому самому, что учился в Первой школе, скоро должно было исполниться восемнадцать, остальным не было еще и шестнадцати.
Рассердившись, я принялась их вразумлять:
– Вы несовершеннолетние, никакой работы я для вас искать не собираюсь, даже не думайте!
В их глазах заблестели слезы.
Цзюань оттащила меня в сторонку и прошептала:
– Они могут подумать, что ты можешь, но не хочешь помочь.
– Как я могу устроить на работу сразу пятерых? Какая-то ерунда!
Не имея понятия, что с ними делать, я обратилась за советом к Чжан Цзягую.
Тот принялся вздыхать:
– Ох-ох-ох, Ваньчжи, угораздило же тебя стать успешным человеком! Народ в нашем Шэньсяньдине ушлый, запустил слух, и дети на него клюнули!
Брат Чжан считал, что долго им тут оставаться нельзя, ведь это огромная ответственность! Искать им работу он тоже категорически запретил, поскольку наем несовершеннолетних считался противозаконным. Всех их, включая самого взрослого, следовало отправить обратно. Тот парень еще не окончил школу, а если он не получит аттестат, то потом обязательно об этом пожалеет. Однако немедленно покупать им билеты обратно тоже не следовало, иначе они могли обидеться. Что в таком случае они будут думать о своих успешных земляках? В глазах взрослых они дети, а взрослые верят, что дети всегда говорят правду. В итоге о всех нас могла пойти такая слава, от которой не очиститься, даже прыгнув в воды Хуанхэ.
По мнению Чжан Цзягуя, единственно верным было оставить ребят в Шэньчжэне на несколько дней, чтобы показать им город, как следует развлечь, накормить, напоить, а потом уже через его транспортную компанию организовать им отъезд обратно.
Он учел все, и я полностью с ним согласилась.
– Однако чувство меры не помешает, и тут вопрос даже не в деньгах, – сказала Цзюань, – иначе у них сложится впечатление, что ты и правда живешь на широкую ногу, хотя это далеко не так.
– Точно-точно, – подтвердил брат Чжан.
В итоге он прислал микроавтобус, и я отвезла ребят в ту самую гостиницу, где когда-то мы жили с Цзюань, и сняла для них два номера.
Когда я вернулась в аптеку, Цзюань только-только заканчивала приводить в порядок спальню. Все это время там спала эта орава, а Цзюань и ее брат коротали ночи на полу между аптечными стеллажами.
Жалуясь, что дети провоняли грязными ногами всю комнату, она опрыскивала помещение туалетной водой.
Поскольку приехала я почти без денег, то позвонила Сяну и попросила его выслать те самые пять тысяч, что подарила на свадьбу Цзюань. Однако Сян, побоявшись, что я совершу какую-нибудь глупость, взял деньги и приехал сам.
В аптеке наконец-то восстановилось спокойствие, Цзюань с ее братом снова перебрались в спальню, а мы с Гао Сяном превратились для приехавших из Шэньсяньдина ребят в гидов.
Через несколько дней Сян лично сопроводил их в Шэньсяньдин. Он объяснил, что дети приехали в Шэньчжэнь не к кому-нибудь, а ко мне, поэтому было бы неправильно давать им сопровождающего из компании брата Чжана; в то же время меня от этой роли ему хотелось оградить.
После отъезда Сяна днем я работала в аптеке, а на ночь вместе с Цзюань отправлялась в фотостудию. После долгой разлуки мы не могли наговориться.
Цзюань рассказала, что начальник Ли попал в беду, из-за чего ему пришлось оставить должность проректора. Из-за разоблачения во взяточничестве его понизили в должности, и он, не вынеся позора, вышел на пенсию раньше срока.
– Пока я была в Шанхае, Сян общался с начальником Ли по телефону, но, похоже, он не в курсе, – сказала я.
– Тогда ничего ему и не говори, сделай вид, что тоже ничего не знаешь.
– Это очень серьезно?
– Думаю, нет, иначе почему он все еще не в тюрьме?
– Как думаешь, должна ли я с ним встретиться? Ведь мы с Сяном поженились, и за это я должна его поблагодарить.
– Решай сама. Лично я и брат Чжан часто с ним встречаемся и делаем вид, что ничего не знаем, он этому очень рад.
– Тогда я тоже должна с ним увидеться, передам ему от нас с Сяном свадебные конфеты.
– Тогда я все устрою. Есть еще одна новость: у Чжэн Ижаня появилась девушка, фигура у нее похуже, чем у меня, зато на лицо она симпатичнее. Как-то раз они вместе зашли в наш супермаркет, при этом купили только бутылку минералки, думаю, он специально хотел меня позлить.
– И ты разозлилась?
– С чего бы? Ведь я сама сказала, что мы не подходим друг другу, и извиняться ему совершенно не за что. В тот день мы как раз получили вишню, так что я подарила ему от тебя две коробки.
Я пригласила начальника Ли, а также Ли Цзюань с братом Чжаном в загородный ресторан морепродуктов «Юйцзялэ». Брат Чжан проявил особую осмотрительность, поэтому не советовал выбирать ресторан в городе, чтобы лишний раз не смущать начальника Ли. За городом тот вел себя гораздо раскованнее. А когда в отдельном кабинете мы стали петь караоке, так он, можно сказать, и вовсе оторвался. Хотя его последняя должность называлась проректор, я по привычке обращалась к нему «начальник Ли», и он этому радовался, словно продолжал считать себя начальником. Из этого я сделала вывод о том, что общаться с ним все-таки разрешалось.
Брат Чжан сперва доставил домой начальника Ли, после чего отвез меня и Цзюань. По дороге он рассказал:
– Слышал, что он угодил в чиновничью ловушку.
– В какую еще ловушку? – не поняла я.
Цзюань принялась мне объяснять:
– Это сговор, при котором на одного из сослуживцев набрасывают петлю, или, выражаясь по-другому, роют для него яму.
– А какая от этого польза остальным?
– Количество должностей ограничено, как говорится, ты ушел – я пришел.
– Но зачем это сразу нескольким людям? Если ушел один, то прийти может только один, куда деваться остальным? – все еще не понимала я.
– Пожалуй, что так. Ты глубоко копнула, боюсь, я тоже не понимаю. Брат, а ты что скажешь?
– Да кто их разберет. У чиновников свои законы, а у народа – свои.
– Хорошие друзья – это судьба, и, как говорят в народе, просто так друзьями не бросаются. Когда отношения выстраиваются по-людски, это тоже своего рода принцип.
В тот вечер я сказала Цзюань:
– Теперь мы наверняка будем видеться реже. Прежде чем что-то сделать, сто раз подумай, береги себя и будь осторожна, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку!
Цзюань вдруг расплакалась и грустно спросила:
– Что ты хочешь этим сказать? Говори уже прямо, я тебя потеряю?
Я тоже опечалилась, взяла ее руку и через силу улыбнулась:
– Ну что ты такое говоришь? Просто я вышла замуж за шанхайца, стала женой и невесткой. Хотя прописка у меня в Шэньчжэне, переехала я все-таки в Шанхай, это значит, что именно в Шанхае я буду работать, рожать детей, растить их и заботиться о муже, так что… Но разве у нас с тобой нет мобильников? К тому же в будущем сообщение между городами станет еще удобнее, мы сможем летать друг к другу на самолете, стоит кому-то соскучиться, в тот же день прилетим…
В итоге я тоже расплакалась, теперь уже Цзюань успокаивала меня, напоминая, что мы с ней еще и деловые партнеры и, независимо от местоположения, связаны одним делом…
К моему возвращению в Шанхай Сян уже успел вернуться домой из Шэньсяньдина.
Он сказал, что мы поступили правильно, направив сопровождать детей его, а не меня – едва он приехал, как его тут же атаковала моя вторая сестра. Она была буквально одержима, как бы ей сблизиться с Чжан Цзягуем, и укоряла меня за то, что я пренебрегла ее просьбой и так и оставила ее без ответа…
– Ты должна хорошенько уладить это дело, твоя вторая сестрица очень недовольна, – терпеливо наставлял меня Сян.
– Совершенно очевидно, что ее чувство не находит взаимности, брат Чжан нисколечко в этом не заинтересован. На что, собственно, она надеется?
– Это твоя сестра, а не моя, я тут вообще ни при чем, – недовольно откликнулся он.
Заметив, что поездка в Гуйчжоу его расстроила, я виновато сказала:
– Прости, что причинила тебе неприятности…
На миг он обомлел, потом обнял меня и со вздохом сказал:
– Та фраза про то, что «человек – это совокупность всех общественных отношений», относится и ко мне тоже. Раз уж теперь мы муж и жена, я не могу оставаться в стороне.
– А ты-то думал, что я единственная дочь мэра из известной семьи? – с улыбкой проворчала я.
– Когда мы знакомились, ты подробно не посвящала меня в хитросплетения своих социальных отношений, – горько усмехнулся он.
Вечером, когда мы уже лежали в постели, он снова завел разговор про моих родственников:
– Одно дело, когда я просто был фотографом, увлеченным борьбой с бедностью. И совсем другое, когда я собственными глазами увидал бедных крестьян из горной деревни, которые к тому же стали моими родственниками. Как, кстати, мне называть твою вторую сестру, Вторая сестра? Было так странно, когда я так ее называл…
Мне показалось, что он хотел меня как-то задеть, но я на это не поддалась.
– У нас вот-вот закончатся те пять тысяч, что присылала нам Цзюань, – продолжил он.