– Мои уже «Нонну» разворачивают, – подначивал напарника Гиви.
– Не переживай, братан, мои сейчас в ускоренном режиме соберутся, у меня есть тайное средство, – в той же флегматичной манере отвечал Мотик. – Трофим, принеси, пожалуйста, из машины мой автомат и подсумок с ВОГами, – загадочно распорядился он.
Водитель, который вслед за командиром уплетал за обе щеки сначала тушенку, потом варенье, сытой походкой направился к джипу.
Моторола тем временем наблюдал, как Гивины парни здесь же, во дворе, в десяти метрах от трапезного стола, разворачивают артиллерийскую установку «Нону-К». По плану, прежде чем проводить разведку ближним боем вагонного депо, где засели добровольные евробоевики, иначе говоря, рекруты территориальных батальонов «Донбасс-1» и «Донбасс-2», по объекту наносились удары из тяжелых орудий. Мотик хотел, чтобы его люди работали под прикрытием артиллерийского огня, так гораздо комфортнее, да и вообще по уму. Если на Семеновке под Славянском ресурсы были ограниченны настолько, что воевать приходилось не так, как положено по законам войны, а исходя из скромных возможностей, то здесь, в Иловайске, дела обстояли значительно лучше. Незадолго до Иловайской операции ополченцы разгромили ВСУ под Снежным. Вместе с территорией украинские военные оставляли боеприпасы, технику. Армия ДНР интенсивно перевооружалась за счет противника. И конечно, Мотороле, который в годы службы повоевал в российской армии во вторую Чеченскую кампанию, это особенно грело душу. Трофеи давали возможность более тщательно готовить зачистки и планировать штурмовые операции. Нельзя было сказать, что артиллерийская мощь теперь на их стороне. Да, противник находился в шаге от того, чтобы оказаться в полном оперативном окружении. Однако при этом у самих вэсэушников проблем с вооружением особых не намечалось. Как докладывала разведка, у ВСУ снарядов как у дурака фантиков. С советских времен еще запасы остались. О том, что противник огрызался, и огрызался серьезно, говорили внушительные пробоины в крыше казармы, где Гиви разместил мотороловцев. ВСУ обрабатывали ополченский тыл из «Градов», саушек, пушек Д-30, минометов, из всего чего не лень.
– Вот, командир. – Трофим протянул ему родной калаш с прикрепленным у дула подствольником. – И подсумок, как ты просил.
С той же беспечностью, с которой поглощал местные угощения на завтрак, Мотор мягким движением достал ВОГ-25 из сумки-хаки, поместил гранату в подствольник и, не особенно прицеливаясь, выпустил ее прямо в зияющую дыру казарменной крыши. На чердаке прогремел взрыв.
Гиви, не очень понимая, что происходит, подбежал к рыжебородому другу:
– Ты куда шмаляешь???
– У вас все равно потолок будет течь, моя граната погоды не сделает, – дедуктивно пояснил ситуацию Моторола и опустил в подствольник еще один ВОГ.
Гиви несколько секунд недоумевал и потом заржал во всю свою кавказско-русскую удаль:
– Офигенный будильник!
После второго разрыва в беспробудной казарме послышались крики, внутри здания забурлила жизнь. Мотику показалось мало, и на чердак полетела третья граната. Тут уже из дверей, толкаясь и обгоняя друг друга, во двор посыпались раздерганные взрывными флюидами тела. Глаза мотороловцев горели адреналиновым блеском и резко контрастировали с сонными «лицевыми опухолями», которые не успели сойти с воспаленных от духоты черепов за столь короткий после пробуждения срок. Боец с позывным Малой, завидев командира, с надрывом закричал:
– Мотор, срочно в укрытие, в подвал! Нас атакуют! – Кожа его лоснилась от тревожного пота.
Вдогонку этому громкому заявлению неслись деловитые комментарии.
– Вот укропы, суки, как точно пристрелялись к базе, – ворчали старожилы.
– Быстрей, быстрей… – подзуживал их командир, – что ж вы во двор-то бежите, марш по норам.
Подчиненные никак не могли отдуплиться и метались по площадке перед казармой, не обращая внимания на ядовитые взгляды сомалийцев, которые уже давились от хохота. Малой первым обратил внимание на подвох и с типичной для него искренней наивностью, подбежав к Мотороле вплотную, полушепотом спросил:
– Не по нас, что ли, стреляют?
– Еще как по вас!
– Стоп… А чего никто не прячется?
– Ты время видел? – уже с нарастающей строгостью спрашивал Моторола, ярость стремительно брала верх над юмористическим настроем. Резкая смена интонаций была характерна для него, особенно вблизи передовой. – Какого хера, я приезжаю за полсотни кило метров к шести утра, не опаздываю, а вы подняться вовремя не можете?! Гиви уже артиллерию выставил, а твои в кроватях дрочат! Быстро построиться!
Растерянность на лицах бойцов сменилась на виноватую готовность выполнить любой приказ.
– У вас пять минут на то, чтобы полностью экипироваться, распределить БК и выдвинуться на позиции.
Получив нагоняй за легкомысленное отношение к боевому заданию, Малой выцыганил у командира вторую попытку. Моторолу подотпустило, он снова язвил:
– Хочешь вину искупить кровью?
В больших глазах Малого читалось: готов и на это.
– Давай, теперь без выпендрежа: выскочил, прицелился, задул, в укрытие.
Ополченец энергично начал заправлял следующую «морковку» в РПГ-7, командир повернулся к остальным:
– А все, у кого есть подствольники, отсюда прямо из-за стены навесом забрасываем ВОГи за вагоны, прикрываем гранатометчика, а ты, Малой, не раньше, чем я три ВОГа отстреляю, строго по команде. Всем все ясно?
– Да, командир.
– Погнали.
Моторолу как будто немного знобило от предвкушения боя, в прямое столкновение с ВСУ он не вступал чуть ли не пару месяцев, а тут снова, можно сказать, лицом к лицу. Он умело выстроил угол на прицеле, чтобы отправить ВОГ на необходимое расстояние. Тут вроде все просто: чем больше угол, тем меньше расстояние, однако в том и заключается мастерство, чтобы подбирать его на глаз, оценив дистанцию. Все знали – Моторола добился в стрельбе из подствольника феноменальной точности. Утром бойцы ощутили это на себе, когда любимое оружие командир применил как будильник. Чуть не подрассчитай он с углом, граната могла залететь прямо в окошко, разорваться среди стройного ряда казарменных коек и уж точно если не убить, то кого-нибудь затрехсотить, в переводе с ополченского сленга – ранить. Теперь так же безошибочно и резко он щелкнул по черному курку, навес получился загогулистый, но отсюда, из-за стены, именно так и надо было стрелять, не попадая в прямую видимость противника. Очень удобно, в общем. Разрыва пришлось ждать не меньше пяти-шести секунд, бойцы застыли в ожидании, пока граната преодолеет заданную траекторию. Как только ушей достиг треск, ребята – их было человека четыре, не больше (подствольники на фронте считались дефицитом и доставались самым крутым), – ориентируясь на действия и угол, опробованный Мотором, начали забрасывать депо гранатами.
Сам командир четким движением извлек из подсумка следующий ВОГ и отправил его туда же, по значению. Когда на очереди был третий боеприпас, Моторола кивнул Малому, мол, будь готов, тот кивнул в ответ:
– Ты должен успеть все сделать, пока летит ВОГ – пять-шесть секунд! Пошел, – скомандовал Моторола и тут же выстрелил.
Малой, на этот раз сконцентрированный до предела, все исполнил строго по инструкции. С соседней позиции нетерпеливо махал руками, стараясь привлечь к себе внимание, Шустрый, ему невмоготу было оставаться безучастным.
– Командир, задуть им еще из «сапога»?
– Давай еще один раз, только дождись, пока мы тебя из автоматов прикроем. Выстрелишь – и давай к нам… – молниеносно отреагировал Мотор.
Когда Шустрый бежал к стене, мы пару раз услышали уже знакомые шлепки снайперской плетки. Означало это только то, что тербатовцы снова активизировались и собираются всерьез принять бой. С их стороны тут же затрещали автоматные очереди, над нами засвистели украинские пули, однако укрытие было надежным, единственное – выскакивать теперь на открытое пространство с каждым разом будет все опаснее. Без сомнения, враг вычислит точку, откуда ему прилетает «тяжелое», и переключит огонь на нее.
Шустрый прибежал не с пустыми руками, за плечом наперевес у него висели пара «шмелей», в руках он стиснул по «мухе».
– Малой с Шустрым, отдышитесь… Кто следующий?
Вызвался паренек из сомалийцев, позиция все-таки общая. Мотор хотел было усомниться в рациональности этого предложения.
– Он справится, не ссы, – вмешался Гиви, который, передергивая затвор своего РПК, тоже примерялся, как бы поудобнее выбрать точку для стрельбы.
– И ты здесь, мой кавказский брат?
– Ну а то ж, неужели ты хотел, чтобы я всю дискотеку пропустил?! Да и БК весь расстреляли уже артиллерийский, Царь обещал, что скоро подвезут снаряды. Но ты знаешь, как это быстро делается…
Гиви разложил ручной пулемет Калашникова, его ножками на стену и начал поливать ту сторону железной дороги жужжащими 7/62. Сомалиец тем временем зарядил эрпэгэшку и ждал команды, чтобы повторить трюк, уже дважды сделанный Малым. Правда, сейчас это представлялось в три раза опаснее, вэсэушные автоматы не замолкали. Сомалиец, впрочем, тоже не из робкого десятка оказался, тем более внутри зудело – нужно же доказать, что они мотороловцам в смелости не уступают.
Парнишка после отмашки выскочил в проем, не так расторопно, как Малой, но тоже уверенно задул в депо. О края проема зазвенели украинские пули, но сомалийцу повезло – ни одна из них его не задела, и он гордо переводил дыхание в укрытии.
– Так, бойцы, работаем ВОГами поактивнее, а то бандерлоги там чё-то совсем офигели на расслабоне, чуть эрпэгэшника нашего не сняли.
Интенсивность огня значительно возросла. Следующий на очереди стоял Шустрый, деловито примеряя на плечо «Шмель» – реактивный одноразовый огнемет. После того как Моторола послал за вагоны очередной ВОГ, боец уже был в проеме: пуск «Шмеля» выглядел эффектнее, чем выстрел из РПГ, реактивная струя у него, конечно, помощнее. Едва Шустрый задул, как нас всех слегка подбросило над землей, после секундного замешательства у меня заложило уши, как в самолете при посадке, и я услышал чистосердечный мат Мотора: