Трое мальчишек на рыбачьей скорлупе отправлялись убивать существо, которое учёные люди однозначно опознали бы как архитойтиса — кальмара, способного уволочь на дно немаленький корабль. Отправлялись, имея только холодное оружие — просто потому, что им так захотелось. И потому, что в давние времена герои так уже делали — а чем хуже они?!
Наверное, во все времена юным казалось, кажется и будет казаться, что всё самое героическое и интересное уже сделано теми, кто жил до них — а на их долю уже ничего не достанется. И они спешат, торопятся, чтобы хоть в чём-то сравниться с теми, прошлыми... и зачастую превосходят их, чтобы потом новые молодые вздыхали о героических временах предков...
...Две пары вёсел, к которым анласы быстро приноровились, несли куттер в направлении, указанном рыбаками. Вадомайр и Ротбирт гребли с удовольствием, шелестела за бортами вода, разваливаясь на два стеклянно-зелёных с белой каймой гребня. Вёсла входили в неё плавно, быстро, не утомляя. Свидда, сидя на корме, щурился на солнце, посвистывал, напевал, выправляя курс. Берег почти скрылся из глаз, когда он весело крикнул:
— Аой! Ветер!
— Суши вёсла, ставь парус — ха! — ответил Вадомайр.
— Ха! — Ротбирт налёг на брас. Шурша по рее кольцами, парус, до той поры льнувший к мачте, развернулся в тугой треугольник и натянулся под ударом подоспевшего ветра. Ротбирт захлестнул брас, фиксируя курс. Вадомайр, повиснув спиной над водой за кормой, крепил брамселя, отворачивая от волн мокрое смеющееся лицо.
— Ух! — куттер с громовым ударом зарылся в волну, и Вадомайр в следующий миг взлетел верх — мокрый насквозь, но весёлый, хохочущий, в ореоле брызг, перескочил на палубу между лавок и схватился за плечо Ротбирта: — Мы как ветер летим, взгляните же!
Вода запела веселей. Куттер нёсся вовсю. Ротбирт оттеснил Свидду от руля, и тот вместе с Вадомайром уселся на борт, держась за ванты, чтобы уравновесить крен.
— К повороту! — проорал Ротбирт, упираясь ногами в днище. — Живей, именем Вайу! Поворот!
Вадомайр прыгнул на борт, дёрнул брас и конец реи треснул по спине Свидду, зарывшегося носом в бочонок.
— Ну ладно, — усмехнулся тот, плеснув в лицо забортной водой, — потом сквитаемся...
— Я не нарочно, — тут же отреагировал Вадомайр.
— Неплох был поворот, — сообщил Ротбирт со своего места, — а потому — смиримся с мелкими потерями.
— Смиримся, — согласился Свидда, потирая ушибленную спину, — на время.
Три небольших островка, указанные в деревне, отыскались почти сразу — Ротбирт с его чутьём не промазал в океане, как не мазал из лука. Покрытые зеленью, пышные, они удивительным образом смешно напоминали плавающие в похлёбке зёрна пророщенного овса.
Парни утомились от приторной тропической роскоши и сейчас, разлёгшись в лодке, лениво созерцали высокое вечернее небо, горящее закатными красками море, солнце, садящееся за острова — и саму их тёмную, почти чёрную на фоне заката зелень. Вадомайр, лёжа на планшире, опустил в воду руку и ногу. Свидда валялся, положив ногу на ногу и закинув руки под голову, на высоком носу. Ротбирт устроился на второй скамье, свесив ноги за борт, что-то напевал. Потом сказал:
— Не очень-то спешит здешний кракен. Я думаю — может, его позвать? — он приводнялся, и над водой полетело: — О-хой, о-хо-о-ой!
— Наверное, ночи дожидается, — предположил Вадомайр, булькая рукой в воде. — Ну, я никого не неволю, а сам выкупаюсь!
Он стащил штаны, встал на качающемся борту и, оттолкнувшись, бухнулся в воду. Куттер закачало.
— Да чтоб тебя!.. — завопил Ротбирт. В ответ донёсся смех — Вадомайр, наполовину выскакивая из воды, обеими руками вмах грёб к острову.
— Догони-и-и! — послышалось задорное.
— Догонишь тебя... — проворчал Ротбирт, укладываясь. — Камень тебе на шею, да и то вывернешься.
Свидда зевнул, и мальчишки больше не произнесли ни слова, пока Вадомайр не вдёрнул себя в лодку.
— Вода тёплая, как подогретая, — сообщил он, отжимая волосы. — Будете плавать?
— Нет, — Ротбирт устроился удобнее. Свидда покачал головой.
— Ну тогда спать давайте, что ли... Уж если кракен не клюнет на такую наглую приманку... — Вадомайр пожал плечами.
Ещё до того, как стемнело полностью, все трое уже спали. И не видели, как в полёте стрелы от них поднялась из глубин океана светящаяся масса...
Свидда проснулся первым. Проснулся от холода — остывшая за ночь вода студила воздух над океаном.
Рассвет был потрясающе красив. Свидда, не сводя глаз с поднимающегося из вод огненного крылатого шара, оседлал нос — словно коня — и, держась руками за брус, звонко, протяжно и задумчиво, пропел:
— Долго ночь меркнет.
Но вот заря свет запалила,
туман поля покрыл,
Орел в вышине кликнул.
Тогда пускал я коня
вокруг кургана отцовского.
Трижды посолонь конь курган обежал,
заржал трижды, зарю привечая...
— но тут взгляд его упал на спящих эндойнцев. И задумчивость сменилась коварной усмешкой. Ротбирт спал на животе — стоя коленями по обе стороны скамьи и уложив голову на руки. Вадомайр устроился сидя у него в головах и уложив запрокинутую голову на плечо друга.
Зачерпнув обеими ладонями воды из-за борта, Свидда тихо перешагнул через скамью и очень аккуратно вылил воду на лицо Вадомайра.
— Дождь... — пробормотал тот по-русски, причмокнув губами. — Воронки растягивайте, собирайте воду... — добавил он на анласском. И даже не проснулся толком.
— Во-о-от как?! — обиделся Свидда. — Ну... — он зачерпнул воды теперь уже рубахой и, помедлив секунду, вывернул её над спящими.
— Я-а-а-а-А-А-А!!! — завопил Ротбирт, вскакивая. Вадомайр шатнулся с его плеча, впечатался лбом в скамью. — Тонем!!! Ой, что это?!
— Месть — вещь, угодная богам, — наставительно сказал Свидда.
— А сейчас мы проверим, угодна ли богам твоя жизнь, — пообещал Вадомайр. — И ещё — как ты плаваешь!
Он прыгнул на нарайнца, и оба, сцепившись, грохнулись за борт. Ротбирт, смеясь, нагнулся через борт. Его друзья позабыли о схватке — плавали кругами у лодки. Вода тут, у берега, была прозрачной до самого дна, где таинственно шевелились, тянулись вверх от зелёных камней, плети водорослей, алели и чернели веточки драгоценных кораллов и мелькали стаи разноцветных рыб. Ротбирт начал стягивать штаны, собираясь прыгнуть за борт, туда, где уже у самого дна вертелись два гибких тела — Вадомайр и Свидда самозабвенно гонялись друг за другом...
Рыбьи стаи исчезли разом. Ротбирту почудилось какое-то движение — дальше, где солнечные подводные склоны всё круче и круче скатывались в холодные океанские глубины, чернеющие жутью. И вот эта чёрная жуть... она двигалась.
Больше того.
Она... она выбрасывала щупальца.
Да. Огромный сгусток тьмы словно бы наползал на солнечное дно. И шевелил пучком толстых, гибких тяжей.
В первую секунду Ротбирт захлебнулся страхом. Но уже через миг заорал:
— Вадомайр! Свидда! Скорей в лобку — кракен! Кракен!! Кракен!!!
Два человека продолжали мелькать над дном в то время, как к ним приближалось чудовищное порождение мрака океанских глубин. «Не слышат! — понял Ротбирт. — Под водой не слышат!» — и он махнул в воду, не снимая штанов.
Под водой кракен сразу сделался вдвое больше, чем был. Ротбирт видел его глаза — два беспощадных жёлто-чёрных круга. Но это была разумная беспощадность, как у врага, с которым сходишься грудь с грудью... только перед врагом твоя грудь не голая, ты не безоружен — а сам враг не до такой степени превосходит тебя силой...
Заметили! Оба плыли навстречу, наверх. Мелькнуло перекошенное напряжением лицо Вадомайра, изо рта — цепочка пузырьков... Ротбирт заработал руками, несколько мучительно долгих мгновений, обмирая от ужаса, оставался на месте, но потом выскочил из воды, словно пробка.
— Скхо... рк-х-хх-е-е-е-ей... — хрипел Вадомайр, качаясь на волне и помогая влезть Свидде — тот, дрыгнув ногами, перевалился в лодку.
— Лезь! — завопил Ротбирт, выплывая чуть в стороне и в два гребка оказываясь у борта. Его сводило, скручивало нестерпимой жутью — какой он, отважно сражавшийся на суше и воде с малолетства, никогда ещё не испытывал. Что-то коснулось его ноги, соскользнуло — и Ротбирт, рассекая лоб о борт, упал на дно.
Вадомайр — одним богам ведомо, когда и как он влез! — уже хватал копьё. Второе держал Свидда. Ротбирт ухватился за пику. Все трое застыли по бортам — в напряжении, ожидая появления врага.
Кракен мог раздавить куттер щупальцами, не всплывая. Но ему захотелось посмотреть на людей вблизи...
Подлодка, подумал Вадим. Это как подлодка всплывает. В полусотне шагов в плеске и грохоте поднялось веретенообразное, расширенное к хвосту тулово длиной не менее пятидесяти шагов. Щупальца такой же длины и толщиной с хорошую мачтовую сосну были обманчиво-бессильно простёрты по воде. И там, откуда они расходились, холодно и зло смотрели огромные глаза. Воздух наполнило нестерпимое зловоние.
— Да это же... из камнемёта убивать... — пробормотал Ротбирт, облизнув губы. Вадомайр повёл плечом, посмотрел странно и пробормотал:
— А вот и порождение мрака — так чего стоят боги и кто мы сами? — казалось, он и не слышал друга.
Взметнулись два щупальца — покрытые с внутренней стороны розовыми пульсирующими, словно мерзкие рты, присосками. Кракен разом надвинулся... Вадомайр — в развороте всего тела — послал вперёд копьё, утонувшее в основании щупальца. Брызнула бурая кровь. Второе щупальце отдёрнулось — Ротбирт сделал выпад пикой.
— О-хой! — выкрикнул Вадомайр. — Вот так бьём!
— Вайу и сталь! — вторым уколом Ротбирт снова заставил щупальце отдёрнуться, но веретено пики, словно живое, выскочило из его рук и переломилось.
— Брат! — Вадомайр кинул ему вторую пику. Над спиной его взвилось щупальце... Свидда, коротко выдохнув, загнал в жуткий тяж своё копьё.